Валерий Роньшин - Разговоры Христолюбова с ламповым приемником 1957 года выпуска
А Христолюбов ничего не выписывает. Поочередно ворует то у семейства Уткиных, то у Раиски, то у старого коммуниста Берлянда. Сейчас он читает клочок "Московского комсомольца".
"Здравствуй, дорогая редакция, -- написано там. -- Я полюбила одного мальчика. Он обещал на мне жениться, а потом куда-то исчез. И мне пришлось делать аборт. Потом я полюбила еще одного мальчика. И мне опять пришлось делать аборт. Узнав об этом, мой папа начал пить и упился до смерти. Моя мама пошла работать проституткой, чтобы мы могли как-то сводить концы с концами, потому что мой младший братик Алеша наркоман, а наркотики очень дорого стоят. Я же разочаровалась в мужчинах и стала пассивной лесбиянкой. Что мне делать дальше? Прямо жить не хочется. Катя. Ученица 6 "б" класса".
Кате отвечал доктор психологических наук А.В. Наумов. "Дорогая Катя, -писал доктор. -- Как я вас понимаю, хоть и принадлежу к другому поколению! У меня тоже все через пень-колоду. Бабушку с дедушкой раскулачили. Отца расстреляли в 1937 году. Мать в 1952 году. Жена пошла туда же, куда и ваша мама. Сам я активный гомосексуалист. И мне тоже не хочется жить. Лично я решил повеситься, что настоятельно рекомендую и вам. Но сначала окончите школу..."
...Вдруг туалетная дверь бешено заплясала на давно расхлябанных петлях.
-- Христолюбов! -- Раиса кричит нетерпеливо. -- Опять ты в туалете!
-- Сейчас! Сейчас! -- спешит Христолюбов, весь красный от напряжения.
-- Христолюбов! Ты же знаешь, что я не могу терпеть! -- бьется Раиса о дверь.
-- Сейчас! Сейчас! -- бормочет Христолюбов. Он знает! Он знает об отчаянных раискиных попытках похудеть, о ее лечебном голодании, которое она мужественно выдерживала 10 дней, а потом сбежала домой и стала есть, есть, есть... и тогда к ней применили новейший способ, разработанный нашими медиками. Ей вырезали часть кишечника, и теперь пища не успевала перевариваться, и можно было есть сколько угодно и не толстеть. Больше половины вылетало непереваренным...
Христолюбов пулей выскочил из туалета, стараясь не встречаться с Раиской взглядом. После такого нечеловеческого напряжения он прямо-таки без сил рухнул рядом со своим приемником. И верный приемник дал ему силы. Заговорил Христолюбову в ухо приятным женским голосом:
-- Доброй всем ночи. Здравствуйте. Сейчас без пяти четыре. Время, когда к нам чаще всего приходит смерть! На секунду представьте, сколько людей умерло в тот самый момент, когда я произношу эти слова. Кстати, у нас сегодня в гостях поэт-концептуалист Вячеслав Панаев. Вячеслав, если я не ошибаюсь, у вас есть новые стихи как раз по теме нашей радиопередачи?
-- Не ошибаетесь, -- говорит Вячеслав. -- Стихотворение так и называется -- "Никогда". И он начинает нараспев декламировать:
Никогда, никогда, никогда.
Никогда, никогда, никогда.
Никогда, никогда, никогда.
Не потекет в реке вода...
-- Спасибо, Вячеслав. Но может, все-таки "не потечет"? -- поправляет концептуалиста дикторша.
-- Это не имеет никакого значения. Главное, что -- никогда.
-- Спасибо еще раз. Так вот, дорогие друзья, если вы слушаете нашу передачу, то мы вам настоятельно советуем проверить на всякий случай, спит ли ваша жена, ваш муж, спит ли ваша мать или отец в соседней комнате, спят ли ваши соседи... Или же они уже на пути к вечности.
...И Христолюбов идет проверять. Прежде всего, конечно, к Якову Ароновичу. Как к наиболее вероятному претенденту на скорое свидание с вечностью. Скребется тихонько в дверь...
-- Яков Ароныч... А-а, Яков Ароныч... Не отвечает пламенный революционер. А вот уже и дверь сама собой бесшумно отходит. И видит потрясенный Христолюбов. Лежит товарищ Берлянд на кровати. А на самом- то деле его нет!
ПИ - ПИ - ПИ - ПИ-И-И...
Христолюбовский ламповый приемник сообщает беспечно;
-- Московское время четыре часа. Передаем последние известия.
...И начинает передавать.
-- В Бразилии -- наводнение. Имеются человеческие жертвы. В Китае -землетрясение. Имеются человеческие жертвы... На остров Куба движется ураган "Стелла". Человеческие жертвы ожидаются. Но как говорится - чужую боль можно терпеть хоть сто лет. У нас же все хорошо. Только что принесли сообщение из Нижнего Новгорода. Молодая женщина бросилась под электричку. Завтра теплая, безоблачная погода...
Лежит мертвый Яков Аронович, смотрит в потолок остекленевшими глазами. Христолюбов рукопись читает, под подушкой у Берлянда найденную. В скупом отсвете нарождающегося дня проступают корявые буквы...
"-- Ну что, товарищ Берлянд, -- спросил меня, как коммунист коммуниста, первый секретарь обкома. -- Задание ответственное, партийное. Не каждому выпадает такое счастье
-- делать ногу для Ильича. Выдюжите?
-- Выдюжу, товарищ первый, -- ответил я, сжав зубы, как перед расстрелом.
Он скупо улыбнулся отеческой улыбкой. И крепко, по-товарищески пожимая мои пять пальцев и ладонь, сказал:
-- Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики!"
...Листает Христолюбов объемистую рукопись. Лежит мертвый товарищ Берлянд. Некому о нем поплакать. Некому погоревать. Нет у Якова Ароновича ни родных, ни близких. Все отдал революционной борьбе... Только вот левая нога Ильича от него и осталась.
...А по коридору -- серой заморенной лошадкой -- пробегает Зинаида Степановна. Мать шизофреника Сережки. И дочь старухи Уткиной. Спешит чаю напиться перед работой. А потом -- на электричку!.. А потом -- на метро!.. А потом
-- на автобус!.. И -- на слюдяную фабрику. К станку!
Христолюбов за ней на кухню идет. Стоит Зинаида Степановна, смотрит усталым взглядом на синий огонек газовой плиты... Говорит вроде как себе, а вроде как и Христолюбову...
-- Пятнадцать лет. Пятнадцать лет я жду отдельной квартиры. Ну что же это такое? Я больше не могу. Я устала. УСТАЛА. Я уже не верю, что когда-нибудь у меня будет кухня. СВОЯ КУХНЯ. Я, наверное, буду в ней сидеть целыми днями. Просто сидеть. И все...
...Чайник потихоньку закипает. Зинаида Степановна без сил опускается на стул рядом с газовой плитой.
-- Господи, Господи... Что же это такое, а? За что? Сын --калека. Мать-старуха тоже умом трогается. С утра до вечера -- работа! работа! работа! А ведь я в юности занималась в балетной школе. Мечтала стать, балериной. Как я танцевала! Как я танцевала!.. -- она тяжело вздыхает. -- А вчера иду по переходу в метро, тащу сумку с мороженой рыбой и вдруг вижу -табличка сверху: "Выхода нет". Вы понимаете, Христолюбов, ВЫХОДА НЕТ!
...Чайник давно уже закипел.
Христолюбов молча плетется в свою комнату. Он понимает. Он все понимает.
Сидит Христолюбов. Вертит ручку настройки. Диктора сменяет дикторша:
-- А сейчас для тех, кому посчастливилось дожить до этого мерзкого дождливого утра, всем известный певец исполнит всем известную песенку "Друзья, давайте все умрем!". Эта песенка уже не одну неделю уверенно лидирует в параде популярности.
Запел всем известный певец меланхоличным голосом:
Друзья, давайте все умрем!
К чему нам жизни трепыханье?
Уж лучше гроба громыханье
И смерти черный водоем...
Зал дружно поддерживал своего любимца:
Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! Ля-ля-ля!
И Христолюбов -- тихонечко -- чтоб Раису не разбудить:
Ля-ля-ля...
Ползет красная стрелка дальше... Сменяет дикторшу диктор...
--Передаем утреннюю гимнастику. Начинаем ее с ходьбы на месте. Раз-два-три! Раз-два-три!.. Достаточно. Теперь -- приседания. Сели -встали! Сели -- встали!.. Достаточно. Прыжки на месте. Раз-раз-раз-раз...
Христолюбов зарядку делает. Для здоровья полезно.
-- А теперь упражнение для любителей острых ощущений. Приготовились! -невидимый диктор облизывается как кот, наевшийся сметаны. -- Встаньте НА РУКИ у стены. Пятки вместе, носки врозь...
Музыка вдруг стихает. Один барабан, как в цирке перед рискованным номером -- та-та-та-та-та...
И -- резкий приказ:
-- А теперь -- руки в стороны! Р-раз!!! Христолюбов -- руки в стороны. Как приказано.
И -- грянул оркестр торжественный туш!!!
-- Хаха-хх-ха, -- весело заливается невидимый диктор. -- Этой милой шуткой мы и закончим нашу утреннюю гимнастику. Благодарю за внимание.
...Лежит Христолюбов на полу с сотрясением мозга. Кружится в медленном вальсе комната вместе с ламповым приемником 1957 года выпуска...
