Кирилл Станюкович - Тайну охраняет пламя
Поваром у нас был Кара-бай, казах по национальности и мусульманин по вероисповеданию, с самого начала категорически заявивший, что к свинине он не прикоснется ни за какие блага мира. Но этот правоверный мусульманин на третью ночь пребывания в экспедиции так набрался казенного спирта, что чуть не помер. Должность караван-баши у нас занимал старик Джемогул, тоже правоверный мусульманин, мой старый хороший друг, много раз выручавший меня во времена басмачества. Вот и весь состав нашей экспедиции.
Нам была обещана помощь пограничников и альпинистов, так что в своих поисках мы не были одиноки.
Почему же мы начали работу именно с Курумды? И как собирались искать?
Начали мы с Курумды потому, что знали, что Смуров отправился отсюда в свой последний маршрут осенью, во время которого он нашел капище... Значит, нам приходилось обыскивать все места, где бы он мог побывать за эти девять дней, что шел отсюда к последнему лагерю. Начали поиски отсюда еще и потому, что здесь всегда стояла юрта Сатанды, самого религиозного человека в тех местах. И хотя он был мусульманин, но можно было думать, что если кто и "посвящен", так это он. Ведь никаких огнепоклонников даже по Бартангу сейчас на Памире не осталось.
Кроме того, мы знали, что у Сатанды, во всяком случае, прежде была пайцза.
А что хотел сказать Смуров, когда говорил, что все на пайцзе правильно?
Что мы знали о пайцзе?
Мы знали, что у жителей Центральной Азии встречались неширокие металлические пластинки длиной с нож. На этих пластинках вверху была изображена прекрасная женщина, а ниже в два ряда шли одинаковые квадратики как на плитке шоколада. Верхние два квадратика имели рисунок, состоящий из маленьких шариков и больших переплетающихся округлых линий, а нижние были заполнены рисунками людей и обезьян.
В прошлом веке эти пайцзы встречались нередко, но до нас почти не дошли, их сгубил металл, из которого они были сделаны. Он отличался поразительной твердостью и не ржавел. Поэтому из них стали делать ножи.
Я когда-то у Смурова видел его пайцзу, но не рассмотрел ее толком. Хорошо бы попытаться найти где-нибудь пайцзу. Но где?
* * *
Итак, вот уже пять дней, как мы начали наши поиски в районе нижнего Курумды: обшариваем горы, опрашиваем всех жителей и охотников, залезаем на гребни хребтов и оттуда оглядываем все в бинокль.
Больше всего наше внимание привлекал в этом районе один конус выноса. Он весь был изрыт, ископан. Вся его поверхность была буквально изгрызена, превращена в соты.
Но кто это мог сделать? И киргизское население, жившее на Памире до революции, и таджики Бадахшана не могли выполнить подобного объема работ. И потом, самое странное, что они добывали здесь? Золото? Нет. Его здесь не было. Серебро? Тоже нет. Может быть, "лал", приносящий счастье? Нет! И рубины здесь отсутствуют. В прослойках конуса содержались такие элементы, которые совершенно не употребляли в древности, как монацит и молибден. Вот поэтому археологи обследовали эти древние разработки, пытаясь выяснить, кто же здесь копал, а главное зачем копал?
В этот пятый день и была сделана первая интересная находка. Среди дня Аркадий прибежал в лагерь с перекошенным лицом.
Грязный и задыхающийся предстал он передо мной, держа в руке какой-то полупрозрачный красный камень.
- Потрясающая штука! - закричал он.- Потрясающая!
- Что это?
- Обсидиан!!!
- Не может быть!
- Представь себе. Типичный обсидиан, вулканическое стекло. Ведь и Смуров видел в капище красную стеклянную стену. А мы нашли целые мастерские, где первобытные люди делали свои орудия. Масса осколков и орудий... А ведь мастерские всегда поблизости от того места, где берут камень. Значит, первобытные люди знали какое-то месторождение обсидиана.
Это действительно была интересная находка, и в ближайшие дни археологам удалось установить, что орудия из обсидиана делались человеком, относящимся к древнему каменному веку, к палеолиту. Но в позднем каменном веке человек каменные орудия хотя и делал и гораздо лучше, но уже не из обсидиана, а из других горных пород, менее подходящих для выделки орудий. Создалось впечатление, что иссяк источник, откуда брали обсидиан.
Это было странно.
Но когда археологи принялись за ископанный конус выноса, то здесь они очутились в тупике. Конус молчал. Он не хотел сказать кто его копал, когда, зачем, как.
Трудно пришлось археологам, ведь для того, чтобы найти какой-либо предмет, принадлежащий древнему человеку, надо было перекидать лопатой на грохот сотни кубометров земли, затем осторожно перебрать все, что осталось руками, камешек за камешкам, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного.
Когда в этот день мы уже при свете костра уселись ужинать, неожиданно из мрака появилась высокая костлявая фигура, скинула рюкзак и уселась на кошме, даже не сказав "здравствуйте". Пришедший молча придвинул себе чашку с кашей и стал есть.
Все молчали.
- Замучились, Рыбников? - спросил я.
- Ничего,- пробурчал он, отправляя к себе в рот ложку за ложкой.
Рыбников всегда ел с каким-то озлоблением и жадностью.
Насколько вообще люди едят по-разному! Вот, например, Джемогул и наши караванщики-киргизы едят в соответствии с правилами хорошего тона, принятого у них; они едят очень неторопливо, даже подчеркнуто медленно. Потихоньку набирают на ложку, кладут кашу в рот, потом кладут ложку в чашку, делают паузу, поглядывают кругом, друг на друга, переговариваются, всем видом показывая свое равнодушие к еде. Рыбников, наоборот, накидывался на пищу как волк, ел быстро, жадно, подставляя свою чашку, чтобы ему клали еще, съедал, можно сказать, пожирал это, после чего отпихивал от себя чашку и погружался в угрюмое молчание. Дима тоже сначала ел с жадностью, но, утолив первый голод, начинал разговоры, которыми он настолько увлекался, что часто полчашки у него остывало. Тогда Дима бежал с чашкой к костру, ставил на уголья, приносил назад, обжигал пальцы, вообще ел как-то неровно. После еды чашку и ложку бросал немытыми. Поэтому перед следующей трапезой Дима хмуро оглядывал грязную чашку, пытался выскрести присохшие остатки ложкой, если это удавалось, он довольный подавал ее повару, если не удавалось, то он мрачно отправлялся на реку и тер чашку песком.
Вася ел медленно, рассеянно глядя по сторонам, иногда мог застыть, уставившись в одну точку с ложкой, не донесенной до рта. В этом случае заметивший это Дима, спешил незаметно всыпать ему в чашку, а иногда, и в ложку соли или перца.
Кира ела ровно и отличалась особой требовательностью к чистоте, всегда самым тщательным образом мыла всю свою посуду. Она ругала Кара-бая, если он не мыл рук, но особенно доставалось Диме, отчего он всегда утверждал, что у Киры нездоровое стремление к чистоте, которое до добра не доведет.
После ужина мы долго сидели вокруг костра.
Начиналась ночь. Прохладный ветер приносил с окружающих гор горьковатый запах полыни; журчала река, позванивали удила у наших пасущихся лошадей.
Кара-бай, вымыв котлы, ушел спать. Залез в палатку Вася, Сережа что-то щелкал на счетах, а мы еще сидели, курили, смотрели в темноту.
- Ну так какой план работы на ближайшее время? Как будем искать? наконец сказал я.
- Как искать! Как искать! - буркнул Рыбников.- Газовое месторождение надо искать. Нефтяные структуры! Но, увы, никаких признаков нефти здесь нет,- и он мрачно засмеялся.- По-видимому, этот район бесперспективен.
- Наоборот,- ероша волосы, заговорил Аркадий,- когда найдем капище, найдем и нефть. А здесь кругом масса находок - орудий из обсидиана, а мы знаем, что в капище стена из обсидиана Значит, и капище где-то поблизости. Вы лучше скажите, где именно здесь могут быть выходы обсидиана?
Рыбников молчал.
- Ну, выходы обсидиана в данном районе возможны?
- Пожалуй,- хмыкнул Рыбников.
- Где?
- Сразу не скажешь, надо искать.
- Вот вы бы лучше этим и занялись, потому что, найдя обсидиан, мы найдем капище, найдя капище, найдем, выходы газов. А пока мы бы взяли на учет все стоянки первобытных людей,
- А это зачем? Чем нам помогут эти стоянки?
- Очень помогут. При любых условиях вокруг месторождения всегда будет много мастерских первобытного человека, где он вчерне или начисто обделывал свои орудия. Так что, обследовав эту территорию, мы вам твердо скажем, вот где больше всего мастерских первобытных людей с обломками обсидиана, вот в центре этого района должно быть месторождение.
- Кроме того,- предложил Дима,- надо попробовать выяснить, что знает Сатанда, ведь это факт, что у него была пайцза. И что он тут самый главный религиозный деятель. Он может много знать!
- Ну и как ты собираешься заставить его разоткровенничаться? - спросил я его.
- А я думаю, пойдем к нему прямо и попросим его помочь искать. Спросим, что он знает. Если не захочет отвечать, но согласится поехать с нами, нам будет легче узнать, что он знает.
