Джалил Мамедгулузаде - История с изюмом
Оба мы сидели очень удрученные. Во-первых, нам стало ясно, что все наши надежды рухнули, потому что каких пожерт-вований можно было ожидать от подобного рода мусульман? Во-вторых, нас очень беспокоило то, что крестьяне ушли на разбой, потому что все могло иметь для нас самые печальные последствия.
Эти мрачные мысли не оставляли нас в покое. Видя, как мы расстроены, Бала-Султан обратился к нам и сказал:
- Эх, господа! Ей-богу, времена очень изменились! Никто и в грош не ставит мнение аксакалов. Все твердишь: послу-шайте, сидите спокойно, от таких затей кровью пахнет, кто занимается разбоем, тот грешит против аллаха и получает пори-цание людей. Но что толку, сам говоришь, сам и слушаешь.
Бала-Султану ответил мой товарищ.
- Султанага, - сказал он, - напрасно вы изволите жало-ваться на времена. Я так понимаю, что если бы не последовало ваше разрешение, то молодежь не отправилась бы за изюмом.
Кроме нас двоих да Бала-Султана, в конюшне оставался еще один старик. Когда мой товарищ кончил свою речь, этот старик кашлянул, выбил пепел из трубки и, ни на кого не глядя, покачал головой.
- Нет, господа, - сказал он тихо, как бы про себя, - вовсе не так. Наша молодежь не такая, как вы думаете. Да пошлет им аллах свое проклятье! Таких наглецов, как наши парни, на всем свете не найти. Если они что задумают, так их ничем не остановишь. Напрасно вы думаете, что без позволения господина Султана они не отважились бы на разбой. Они бы непре-менно пошли на разбой, если бы Султанага и не дал им согла-сия. Будь они прокляты, они никогда не прислушиваются к мнению других.
В эту минуту издали донесся выстрел. Мы оба вздрогнули и подскочили на месте. Уж очень испугались. Бала-Султан тоже, казалось, забеспокоился и, приподняв голову, стал при-слушиваться. А что до старика, так тот, ничуть не меняя поло-жения, преспокойно набил трубку табаком и закурил. Мне казалось, что он не слышит, но я ошибался. Покачав головой, он пробормотал, потупившись:
- Пусть накажет вас аллах, пусть весь род сгинет с лица земли! Маленький кусочек свинца заставит плакать чьих-то детей.
Прошло некоторое время, и раздались еще два выстрела. Страх охватил- меня. Мой товарищ наклонился ко мне и испу-ганно спросил тихим голосом:
- Что нам делать, Сеид-Гусейн? В какую историю мы влипли!
Я растерянно посмотрел на моего товарища, не зная, что ответить.
Через несколько минут издалека донесся топот копыт. Не-много спустя раздался еще выстрел. После этого выстрелили еще раз пять или шесть. Вскоре топот послышался совсем близко. И вот распахнулась дверь конюшни, и парни, тяжело дыша, ввели лошадей и свалили в углу несколько мешков изюма. Бала-Султан вскочил с места и стал хвалить крестьян:
- Молодцы, ребята, молодцы! Пусть аллах умножит вас! Да не проживу дня без вас!
Крестьяне молчали. Тогда Бала-Султан обратился к одному из парней:
- Джафарали, почему молчишь? Вы все чем-то расстроены? Или набедокурили?
Джафарали молчал. В это время послышался вновь топот. Отворилась дверь, и несколько парней втащили в конюшню какой-то тяжелый тюк. Мы подумали, что это тоже мешок с изюмом. Но оказалось не так: парни втащили в конюшню чей-то окровавленный труп.
Бала-Султан подошел близко, приоткрыл тюк, посмотрел на убитого и проговорил с горечью:
- Пропади вы пропадом! В чем провинился этот несчастный погонщик, что вы его убили, оставили его семью без кормильца?
Никто не проронил ни звука. Тогда Бала-Султан хлопнул обеими руками по коленям и стал кричать:
- Вай, вай, вай! Будьте вы прокляты! Чего ж вы стоите!
Берите лопаты и кирки, скорее выройте в углу глубокую яму.
Бросим труп в яму и сверху прикроем навозом. За дело! Скорее! Не мешкайте! Надо спешить! Вай, вай!..
Парни стояли, понурив головы и не отвечая Бала-Султану. Одни из них не сводили глаз с тюка, другие стояли потупив-шись.
- Чего вы стоите? - торопил их Бала-Султан. - Чего раз-думываете? Теперь уж поздно думать. Скорее беритесь за лопаты!
Парни продолжали стоять, не отвечая Бала-Султану и не глядя на него.
- Оглохли вы, что ли? - рассердился наконец Бала-Сул-тан.- Сколько раз можно говорить одно и то же? В самом начале я предупреждал вас, чтобы не ходили на недоброе дело, беды не оберетесь. Вы не послушались меня, пошли и вот из-за нескольких мешков изюма убили человека. Но теперь уже поздно раздумывать. По крайней мере, скройте следы своего лиходейства.
Тогда один из парней положил обе руки на рукоятку своего кинжала, вздохнул и, закатив глаза, сказал Бала-Султану:
- Султанага, зарыть труп в уголке конюшни дело немудре-ное: возьму кирку и в одну минуту выкопаю глубокую яму, за-рою труп. Что тут особенного? Но этим мы еще себя не спасем. Как бы глубоко ни закопали труп, все равно его найдут, отко-пают, и всех нас пошлют на каторгу.
Не успел парень сказать это, как все товарищи в один голос поддержали его:
- Он прав! Кербалай-Мамед сказал сущую правду. Всех нас сошлют в Сибирь.
- А что, ребята, вас кто-нибудь видел? - с удивлением спросил Бала-Султан.
- Клянусь твоей головой, Султанага, - ответил Кербалай-Мамед,- ни одна душа нас не видела. При караване было всего трое погонщиков. Двоих мы убили при самом караване, а этот несчастный погнался за нами, думая отбить мешки, и добежал до самой деревни. Тут мы его и прикончили, а труп принесли сюда, чтобы никаких следов в нашем деле не осталось.
- Так чего же вы боитесь в таком случае? - спросил Бала-Султан.- Вас же никто не видел. Нечего и бояться.
- Султанага, - ответил Кербалай-Мамед, - мы никогда в жизни не поступали так опрометчиво, как в этот раз. Уж на-верняка завтра же утром нас свяжут и отведут в тюрьму.
- Правильно говорит! Так и будет! Наверняка уведут в тюрьму! - заговорили все остальные.
- Братцы! - недоуменно воскликнул Бала-Султан. - С ка-кой стати уведут в тюрьму? Кто на вас донесет? Среди нас ведь нет посторонних.
- Прости меня, Султанага, - сказал Кербалай-Мамед, ка-чая головой, - но ты сам не знаешь, что говоришь. Нет, Султан-ага, ей-богу, нам крышка! Тут уж ничем не поможешь. Нам уже стало ясно, что крестьяне опасаются нас, боятся, что мы проговоримся где-нибудь об их преступлении или сооб-щим властям. Чтобы успокоить их на этот счет, товарищ мой обратился к крестьянам:
- Братья, слава творцу, все здесь присутствующие мусуль-мане и нет среди нас ни одного иноверца. И вы мусульмане, и мы мусульмане, к тому же еще потомки пророка. Мы не имеем никакой возможности уверить вас, кроме как поклясться нашим святым предком и поцеловать его достославную книгу с тем, что до конца нашей жизни мы нигде ни словом не обмолвимся о том, что было сегодня здесь. И если мы нарушим эту клятву, пусть аллах пошлет две тысячи проклятий на весь наш род до семьдесят седьмого колена и пусть в обоих мирах мы будем покрыты вечным позором и пребывать с черным лицом!
Когда товарищ мой кончил говорить, Бала-Султан сказал:
- Нет, нет, господа! Напрасно вы сомневаетесь. Совершенно не беспокойтесь и ничего плохого не думайте. Мы прекрасно знаем, что вы никогда не сделаете нам ничего худого.
Бала-Султан замолчал; крестьяне безмолвствовали. Через некоторое время один из них обратился к нам:
- Знаем мы вас, господа! Знаем мы и ваших предков. Кто бы вы ни были, сеиды или еще кто, все равно, человеку до-верять нельзя. Три года назад двое сеидов убили на почтовой дороге армянина и вытащили у него из кармана два рубля пятьдесят копеек. Потом в Нахичевани они на чем-то не сош-лись, и вот один из них пошел к начальнику и рассказал, как они убили того армянина. Мы не можем довериться таким, как вы, сеидам и погубить себя. Пожалейте нас! Вы-то не ста-нете кормить наших детей, когда нас сошлют в Сибирь.
Остальные поддержали говорившего и стали кричать, пере-бивая друг друга:
- Нет! Нет! Никогда не доверимся! Ни за что не дове-римся!.'.
Бала-Султан снова заступился за нас и начал уговаривать крестьян:
- Послушайте, не городите чушь! Эти люди не из тех! Они вовсе не такие, как вы думаете. Зачем говорить пустое?!
Но крестьяне не поддавались уговорам и кричали в один голос:
- Ей-богу, Султанага, не может этого быть! Никому на свете нельзя доверять. Что нам какие-то незнакомые иранские сеиды? Нет, Султанага, не годится так!..
Тогда мы принялись умолять их:
- Помилуйте! В чем мы провинились перед вами? Не со-грешили же мы, что пришли к вам. Ради аллаха, дайте нам уйти спокойно. Клянемся святым нашим предком, что нигде не пророним ни слова о том, что видели.
Тогда крестьяне стали кричать еще громче:- Нет, нельзя! Не отпустим! Ни с места, не то пристрелим!
Что было дальше, не помню. В памяти сохранилось лишь то, что несколько парней пошептались между собой и начали медленно подступать к нам. Мой товарищ сунул голову в окон-ный проем, разбил стекло вдребезги и выбросился во двор. За ним выпрыгнул из того же окна я и упал прямо на товарища. Послышались крики крестьян:
