Николай Некрасов - Карета
Я продал все свои вещи, собрал деньги, какие были, и купил карету. О, как я был тогда глуп!
Сделав эту капитальную глупость, я остался с несколькими сотнями рублей. А между тем расходы мои увеличились: проклятая карета требовала сарая, лошади -- овса и стойла; люди -- квартиры и хлеба. Я нанял небольшую комнатку с большою конюшней. Первый выезд мой в карете был к ним, на урок. Всё семейство и еще какой-то незнакомый офицер встретили меня хохотом. Меня бросило в жар и холод. Она, коварная, больше всех смеялась!
– - Вообразите,-- говорила мать офицеру,-- мы только выехали покупать приданое для нашей Любиньки…
– - Приданое, для Любови Степановны? -- повторил я с ужасным предчувствием.
– - Да,-- отвечала Любинька смеясь,-- мы ехали покупать наряды и так неосторожно… ха! ха! ха!.. брызнули…
Латинская грамматика Цумпта выпала из моих рук…
– - Я отомщу за себя! -- произнес я и выбежал вон из комнаты…
– - Куда прикажете? -- спросил лакей.
– - Куда хочешь! Только скачи сломя голову там, где больше грязи, и старайся забрызгать всех прохожих,-- закричал я кучеру.
Кучер и лакей вытаращили на меня глаза, думая, что я сумасшедший… А я просто был дурак…
С тех пор любимым моим занятием было скакать по улицам и смотреть, как грязь от моей кареты попадает на лица прохожих. Как скоро дурная погода, на улице грязь, я приказываю заложить карету и скачу, скачу, и с невыразимым наслаждением слежу глазами за направлением грязи, вылетающей из-под колес и копыт лошадиных! Я утешался мыслию, что в отмщение за обиды, нанесенные мне, пятнаю теперь сам грязью человечество. Дурак я, дурак!
Сколько я ни старался, мне, однако ж, никогда не удавалось влепить комок грязи в лицо тех особ, от которых я вытерпел некогда подобное унижение…
Наконец капитал мой истощился; я не ел сам, чтоб накормить лошадей, но всё было напрасно… Пришла минута горького сознания бедности, я увидел невозможность держать карету. Но я не продал ее. В безрассудном ожесточении на это немое орудие моего несчастия я собственными руками изломал мою карету, и в нищете, в отчаянии утешался еще мыслию, что я стер с лица земли хоть одну из тех двуместных гадин, которые столько людей, не исключая и меня грешного, запятнали грязью! О, как я был глуп!
Что еще сказать? Я уже упоминал, что это событие имело пагубное влияние на остальную жизнь мою. С разбитым сердцем, разочарованным воображением, бледный, изнуренный, наконец встал я с постели после продолжительной болезни, постигшей меня после уничтожения кареты. Силы мои были еще слабы; но я жаждал света божьего, жаждал чистого воздуха и вышел на улицу. На Невском проспекте я попал под карету и лишился правой ноги. Да научитесь вы, созданные на правах пешего хождения, из моего печального рассказа, что не должно завидовать людям, которые ездят. Если мой пример вылечит двух-трех завистников, я при конце жизни моей буду утешен, что сделал на своем веку хоть одно умное дело; для дурака и этого много! Завещаю тем, кто будет хоронить меня, чтоб за гробом моим не ехало ни одной кареты. Я сознаю, что предубеждение мое глупо, но не могу выйти совершенно из-под его влияния. Такова сила привычки. В старых дураках она извинительна!
КомментарииПечатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: ЛГ, 1841, 3 июня, No 60, с. 237--239, с подписью: "П. Перепельский".
В собрание сочинений впервые включено: ПСС, т. V.
Автограф не найден.
В. Е. Евгеньев-Максимов считал этот рассказ одним из наиболее интересных в ранней беллетристике Некрасова и находил в нем общео с "Записками сумасшедшего" Гоголя; подзаголовок "Предсмертные записки дурака" соотносим с названием у Гоголя, в развитии сюжетов обоих рассказов существенную роль играет сцена уличной встречи с любимой девушкой, сходны мысли героев об общественном неравенстве (Евгеньев-Максимов, т. I, с. 270--272). А. Н. Зимина писала о том, что чувства, которые переживает герой "Кареты", Некрасов впоследствии запечатлел в стихотворении "Пьяница" (1845) (Зимина, с. 173). Евгеньев-Максимов, возражая Зиминой, утверждал, что большие основания для сопоставления дает известное стихотворение Н. Л. Добролюбова "Когда среди зимы холодной…" (1856; Добролюбов, т. VIII, с. 44). В целом рассказ рассчитан на комическое впечатление: "…и хотя там, где говорится о лишениях героя, автор преисполнен явного сочувствия к нему, однако в основной части рассказа, где речь идет о безумном стремлении героя "пятнать грязью человечество", преобладает некрасовская ирония" (Крошкин, с. 46).
С. 158. …макасарскому маслу их уже не вырастить! -- Макасарское масло -- средство для ращения волос, введенное англичанином Роуландом.
С. 159. Есть люди, которые завидуют ~ Шекспиру и Брамбеусу, Крезу и Синебрюхову; есть другие, которые завидуют Палемону и Бавкиде, Петрарку и Лауре, Петру и Ивану, Станиславу и Анне ~ Манфреду и Фаусту…-- комический перечень имен. О Брамбеусе см. комментарий на с. 539. Крез (ок. 560--546 до н. э.) -- царь Лидии, по древнегреческому преданию, обладавший несметными богатствами. Имя его превратилось в нарицательное для обозначения богача. Синебрюхов -- купеческая фамилия. Палемон (Филемон) и Бавкида -- герои обработанного, Овидием в "Метаморфозах" древнегреческого мифа, стали синонимом неразлучной четы престарелых супругов. Петрарка (1304--1374) -- знаменитый итальянский поэт-гуманист, его сонеты к Лауре -- бессмертный образец любовной лирики. Станислав и Анна -- русские ордена (по именам святых), орден Станислава был трех степеней (по убывающей), Анны -- четырех. Манфред -- герой одноименной драматической поамы Байрона. Фауст -- герой народного предания и одноименной философской поэмы Гете.
С. 159. …зависть ~ читающую "Русский инвалид"…-- "Русский инвалид, или Военные ведомости" -- официальная газета, издававшаяся с 1813 г. П. П. Пезаровиусом, в которой печатались приказы по армии, в том числе приказы о награждениях и повышениях.
С. 159. …от благородных, но бедных родителей.-- Словосочетание, часто употреблявшееся в ироническом значении в литературе того времени. Ср., например, в повести И. И. Панаева "Актеон" (1841): "Волнение Прасковьи Павловны было так велико, что находившаяся при ней с незапамятных времен девушка-сирота лет тридцати шести, дочь бедных, но благородных родителей, в испуге бросилась к Антону и закричала…" (Панаев И. И. Полн. собр. соч., т. II. СПб., 1888, с. 157).
С. 160. "Сколько людей ездят в каретах!..-- Историк Петербурга И. Пушкарев в 1841 г. писал: "Роскошь экипажей с каждым годом усиливается приметно. Лет за 20 назад можно было перечесть здесь все отличные кареты, коляски и всех дорогих лошадей, которые тогда принадлежали исключительно одним только людям из высшего сословия или первостатейным гражданам. Ныне совсем не то: иметь своих лошадей, коляску, дрожки, карету сделалось необходимости") почти каждого коренного обывателя Петербурга, несколько побогаче, посметливее другого. Редкий портной и каретник не содержит теперь по четыре и пяти лошадей с экипажами и парадными и вседневными. Пока ремесленник на паре лихих бегунов в пролетных дрожках разъезжает со счетами по городу к своим должникам, жена ого посещает в кабриолете модные магазины, для уплаты старых долгов и для новых заказов. Вечером, в хорошую летнюю погоду, все семейство в прекрасной карете отправляется гулять на острова. Таков быт и потребности житейские ремесленника; что же делать высшему сословию, которое из приличия должно превосходить низшее в предметах внешней роскоши. По достоверным сведениям полиции, всех карет считалось в Петербурге в 1840 году 3 835, колясок 3 442, дрожек 10 533, саней 12 187, едва ли только половина из них извозчичьих, последние принадлежат благородному сословию и ремесленникам! После этого можно ли удивляться дороговизне работы здесь экипажей. Простые, или так называемые пролетные, дрожки стоят от 700 до 1 200 руб. ассиг., коляска самая обыкновенная -- 2 000 руб. ассигн., а отличная карета дороже иногда двухэтажного дома в Симбирске" (Пушкарев, т. III, с. 35--36). Тема кареты -- признака благополучия, знатности и богатства -- обыгрывается в водевиле Ф. А. Кони "Карета, или По платью встречают, по уму провожают" (1836). Заключительные куплеты этого водевиля:
Поглядишь, на белом свете
Уж куда народ смешной!
Тот уважен, кто в карете
Разъезжает четверней.,.
(Театр Ф. А. Кони, т. IV. СПб.-- М., 1872, с. 47).
С. 161. …как шильонский узник…-- Шильонский узник -- герой одноименной поэмы Байрона, в 1822 г. переведенной на русский язык В. А. Жуковским.
С. 161. …проклинал, как Байрон…-- Романтические мотивы проклятий миру, свету, людям, деньгам часты в поэзии Байрона (см., например, "Дон-Жуан", песнь третья, строфа 55; песнь шестая, строфы 22--23 и др.).
С. 162. Латинская грамматика Цумпта…-- "Латинская грамматика, составленная по Цумпту Д. Поповым, бывшим профессором греческой словесности в С.-Петербургском университете" (СПб., 1839, 860 с.), к тому времени наиболее полная латинская грамматика на русском языке.
