Анна Ахматова - От царскосельских лип: Поэзия и проза

Из чернового варианта «Поэмы без героя»

С Колей Гумилевым Аня познакомилась в Сочельник… Мы вышли из дому, Аня и я с моим младшим братом, прикупить какие-то украшения для елки, которая всегда бывала у нас в первый день Рождества. Около Гостиного двора мы встретились с мальчиками Гумилевыми… Встретив их на улице, мы дальше пошли уже вместе, я с Митей, Аня с Колей за покупками.

Валерия Срезневская. «Дафнис и Хлоя»

Константин Сомов. Дафнис и Хлоя.

Валерия Срезневская, в ту пору еще Валечка Тюльпанова, видимо, была не совсем в курсе дела, утверждая, что Коля в тот Сочельник впервые увидел Аню Горенко. Судя по стихотворению Ахматовой, где она говорит об «объяснении в любви еще до первой встречи», Гумилев, гимназист 7-го класса, еще раньше обратил внимание на подругу Валечки – зеленоглазую, черноволосую, сказочной гибкости и худобы грустную диковатую девочку – и, не зная ее имени, окрестил русалкой.

Встречу в Сочельник 1903 года никогда не забывал и Николай Гумилев, несмотря на все свои многочисленные любовные приключения. В плане книги о Николае Гумилеве, человеке и поэте, которую Ахматова не успела окончить, главка о начале их отношений обозначена так: «Дафнис и Хлоя (Царскосельская идиллия)».

Дафнис и Хлоя – образ из посвященного Ахматовой стихотворения Гумилева – «Современность» (1911 год):

Я закрыл «Илиаду» и сел у окна.На губах трепетало последнее слово.Что-то ярко светило – фонарь иль луна,И медлительно двигалась тень часового.

Я так часто бросал испытующий взорИ так много встречал отвечающих взоров,Одиссеев во мгле пароходных контор,Агамемнонов между трактирных маркеров.

Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,Застывают в серебряных льдах мастодонты,Их глухая тоска там колышет снега,Красной кровью – ведь их – зажжены горизонты.

Я печален от книги, томлюсь от луны,Может быть, мне совсем и не надо героя…Вот идут по аллее, так странно нежны,Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.

Читая «Гамлета»

У кладбища направо пылил пустырь,А за ним голубела река.Ты сказал мне: «Ну что ж, иди в монастырьИли замуж за дурака…»Принцы только такое всегда говорят,Но я эту запомнила речь, —Пусть струится она сто веков подрядГорностаевой мантией с плеч [2].

1909 (1945)

Киев

И как будто по ошибкеЯ сказала: «Ты…»Озарила тень улыбкиМилые черты.От подобных оговорокВсякий вспыхнет взор…Я люблю тебя, как сорокЛасковых сестер.

1909 (1945?)

Киев

Из завещания Васильки

А княгиня моя, где захочет жить,Пусть будет ей вольная воля,А мне из могилы за тем не следить,Из могилы средь чистого поля.Я ей завещаю все серебро [3],…

1909

И когда друг друга проклинали…

И когда друг друга проклиналиВ страсти, раскаленной добела,Оба мы еще не понимали,Как земля для двух людей мала,И что память яростная мучит,Пытка сильных – огненный недуг! —И в ночи бездонной сердце учитСпрашивать: о, где ушедший друг?А когда, сквозь волны фимиама,Хор гремит, ликуя и грозя,Смотрят в душу строго и упрямоТе же неизбежные глаза.

1909

То ли я с тобой осталась…

То ли я с тобой осталась,То ли ты ушел со мной,Но оно не состоялось,Разлученье, ангел мой!И не вздох печали томной,Не затейливый укор,Мне внушает ужас темныйТвой спокойный ясный взор.

1909

Сладок запах синих виноградин…

Сладок запах синих виноградин…Дразнит опьяняющая даль.Голос твой и глух и безотраден.Никого мне, никого не жаль.

Между ягод сети-паутинки,Гибких лоз стволы еще тонки,Облака плывут, как льдинки,льдинкиВ ярких водах голубой реки.

Солнце в небе. Солнце ярко светит.Уходи к волне про боль шептать.О, она, наверное, ответит,А быть может, будет целовать.

16 января 1910

Киев

Пришли и сказали: «Умер твой брат»…

Н. С. Гумилеву

Je n'aurai pas l'honneur sublime

De donner mon nomа l'abоme

Qui me servira de Tombeau.

Baudelaire [4].

Пришли и сказали: «Умер твой брат» [5]…Не знаю, что это значит.Как долго сегодня холодный закатНад крестами лаврскими плачет.

И новое что-то в такой тишинеИ недоброе проступает,А то, что прежде пело во мне,Томительно рыдает.

Брата из странствий вернуть могу,Любимого брата найду я,Я прошлое в доме моем берегу,Над прошлым тайно колдуя.…

«Брат! Дождалась я светлого дня.В каких скитался ты странах?»«Сестра, отвернись, не смотри наменя,Эта грудь в кровавых ранах».

«Брат, эта грусть – как кинжал остра,Отчего ты словно далеко?»«Прости, о прости, моя сестра,Ты будешь всегда одинока».

25 января 1910

Киев

Жарко веет ветер душный…

Жарко веет ветер душный,Солнце руки обожгло,Надо мною свод воздушный,Словно синее стекло;

Сухо пахнут иммортелиВ разметавшейся косе.На стволе корявой елиМуравьиное шоссе.

Пруд лениво серебрится,Жизнь по-новому легка…Кто сегодня мне приснитсяВ пестрой сетке гамака?

Январь 1910

Киев

Два стихотворения

Подушка уже горячаС обеих сторон.Вот и вторая свечаГаснет, и крик воронСтановится все слышней.Я эту ночь не спала,Поздно думать о сне…Как нестерпимо белаШтора на белом окне.Здравствуй!

Тот же голос, тот же взгляд,Те же волосы льняные.Все как год тому назад.Сквозь стекло лучи дневныеИзвесть белых стен пестрят…Свежих лилий ароматИ слова твои простые.

1909 или

весна 1910

Если в небе луна не бродит…

Если в небе луна не бродит,А стынет – ночи печать…Мертвый мой муж приходитЛюбовные письма читать.

В шкатулке резного дубаОн помнит тайный замок,Стучат по паркету грубоШаги закованных ног.

Сверяет часы свиданийИ подписей смутный узор.Разве мало ему страданий,Что вынес он до сих пор?

1910-е годы

А. Ахматова, 1910-е годы.

Николай Гумилев, 1910-е годы.

Бесконечное жениховство Николая Степановича и мои столь же бесконечные отказы, наконец, утомили даже мою кроткую маму и она сказала мне с упреком: «Невеста неневестная», что показалось мне кощунством. Почти каждая наша встреча кончалась моим отказом выйти за него замуж.

Анна Ахматова. Из «Записных книжек»

Валерия Сергеевна Срезневская (Тюльпанова).

Жрицами божественной бессмыслицы…

В. Срезневской

Жрицами божественной бессмыслицыНазвала нас дивная судьба,Но я точно знаю – нам зачислятсяБденья у позорного столба,И свиданье с тем, кто издевается,И любовь к тому, кто не позвал…Посмотри туда – он начинается,Наш кроваво-черный карнавал.

1910-е годы

Царское Село

Письма Анны Горенко к Сергею фон Штейну

В год своего замужества (апрель 1910), прощаясь со старой жизнью и уверив себя, что Гумилев – ее судьба, Анна уничтожила не только детские стихи, но и переписку. По чистой случайности сохранились десять писем к Сергею фон Штейну, мужу ее старшей, рано (в 1905 году) умершей сестры Инны. Если бы не эти полудетские письма, мы бы почти ничего и не узнали о необычайно важной в судьбе Анны поре: от лета 1905-го до весны 1910-го.

1906 г., Киев

Мой дорогой Сергей Владимирович,

Ваше письмо бесконечно обрадовало меня. Тем более что более одинокой, чем я, даже быть нельзя… Хорошие минуты бывают только тогда, когда все уходят ужинать в кабак или едут в театр, и я слушаю тишину в темной гостиной. Ко мне здесь все очень хорошо относятся, но я их не люблю. Слишком мы разные люди. Я все молчу и плачу, плачу и молчу. Это, конечно, находят странным…

С августа месяца я день и ночь мечтала поехать на Рождество в Царское к Вале, хоть на три дня. Для этого я, собственного говоря, жила все это время…