Антон Чехов - На мельнице
- Одначе мне ехать пора, - проговорил мельник, поднимаясь. - Прощайте, маменька!
Мельник выкатил из сарая дроги, вывел лошадь и, втолкнув ее, как собачонку, между оглобель, начал запрягать. Старуха ходила возле него, заглядывала ему в лицо и слезливо моргала.
- Ну, прощай! - сказала она, когда сын ее стал быстро натягивать на себя кафтан. - Оставайся тут с богом, да не забывай нас. Постой, я тебе гостинца дам... - забормотала она, понизив голос и развязывая узел. Вчерась была у дьяконицы и там угощали... так вот я для тебя спрятала...
И старуха протянула к сыну руку с небольшим мятным пряником...
- Отстаньте вы! - крикнул мельник и отстранил ее руку.
Старуха сконфузилась, уронила пряник и тихо поплелась к плотине... Сцена эта произвела тяжелое впечатление. Не говоря уж о монахах, которые вскрикнули и в ужасе развели руками, даже пьяный Евсей окаменел и испуганно уставился на своего хозяина. Понял ли мельник выражение лиц монахов и работника, или, быть может, в груди его шевельнулось давно уже уснувшее чувство, но только и на его лице мелькнуло что-то вроде испуга...
- Маменька! - крикнул он.
Старуха вздрогнула и оглянулась. Мельник торопливо полез в карман и достал оттуда большой кожаный кошелек...
- Вот вам... - пробормотал он, вытаскивая из кошелька комок, состоявший из бумажек и серебра. - Берите!
Он покрутил в руке этот комок, помял, для чего-то оглянулся на монахов, потом опять помял. Бумажки и серебряные деньги, скользя меж пальцев, друг за дружкой попадали обратно в кошелек, и в руке остался один только двугривенный... Мельник оглядел его, потер между пальцами и, крякнув, побагровев, подал его матери.
