Фазиль Искандер - Чик и белая курица
— Чик, что ты так притих? Не заболел ли?
— Нет, — ответил Чик, — просто скучно.
— Тебе скучен наш урок? — удивилась Александра Ивановна.
Чик очень любил Александру Ивановну и любил ее уроки. И он не хотел ее обидеть.
— Не урок, а жить скучно, — поспешно ответил Чик.
— Ну, это бывает, — почему-то улыбнулась Александра Ивановна, может быть, радуясь за урок, — только ты знай заранее, что это обязательно пройдет.
И Чику сразу же стало легче. Как он забыл об этом! Сколько раз и раньше портилось настроение, а потом все, все забывалось!
Но Чик рано обрадовался. На большой перемене к нему подошел Шурик, нервный сын школьной уборщицы.
— Что, Чик? — сказал он, ехидно улыбаясь, — курицу не мог зарезать?
— Почему не мог? — только и сказал Чик от растерянности.
— Конечно, не мог, — уверенно ответил Шурик, — вся школа уже об этом знает.
У Чика екнуло сердце.
— Ножик был тупой, потому и не зарезал, — как можно равнодушней ответил Чик. Он решил держаться этой версии и ни шагу не делать в сторону.
— Ножик был тупой! — передразнил его Шурик, — если ножик был тупой, отнес бы курицу Хахаму, и он бы тебе ее зарезал!
Он это сказал с далеко идущим ехидством.
— Шурик, — проникновенно ответил Чик, — сколько раз я тебя лупцевал за ехидство? Еще раз хочешь?
Но тут прозвенел звонок, который явно взбодрил Шурика.
— Случайные победы, — нагло воскликнул он и, уже поворачиваясь, чтобы идти в класс, бодро добавил: — еще неизвестно, кто кого!
Чик ушел в свой класс, уныло утешаясь, что хотя бы о том, что курица была белая, Шурик ничего не знает. Но кто рассказал о курице в школе? Его дворовая команда или ребята из соседнего двора? Слишком много было свидетелей.
Чик знал, что он никогда не будет допытываться, кто именно сказал. Гордость мешала. Это было унизительно. Это означало бы, что он слишком большое значение придает случившемуся.
На следующей перемене, когда Чик, одинокий и грустный, похаживал по школьному двору, к нему вдруг подскочили братья-рыжики. Один из них выпалил:
— Чик, мы придем на похороны твоей курицы. Когда будут похороны?
Это было так глупо, что Чик не удостоил его ответом. После чего оба Рыжика расхохотались, потом, став в затылок друг к другу, сделали постные физиономии, каждый приподнял согнутую руку к плечу, и они мрачно стали ходить вокруг Чика. Чик даже растерялся, до того все это было глупо и непонятно. Но вдруг они фальшиво стали мурлыкать траурный марш Шопена, и Чик с ужасом понял, что они изображают похороны курицы. Несколько школьников, которые были поблизости и слышали слова Рыжика, стали хохотать. Слава Богу, их было только четверо. Слава Богу, что Рыжики хотя бы не знали, что курица была белая.
— Глупая шутка, — сказал Чик, делая вид, что его не тронула насмешка, ничего смешного. Просто ножик был тупой.
— Просто курица была белая, — насмешливо сказал один из Рыжиков, потому и не зарезал.
Так они и про это знают, помрачнел Чик. Неужели Сонька все рассказала? Нет, Сонька не могла рассказать. Хотя именно Соньку следовало проучить, что она первая громко сказала про белую курицу. Ну, хорошо. Догадалась. Молодец. Но ведь могла бы подойти к нему и на ухо шепнуть о своей догадке. И Чик шепотом сказал бы ей всю правду, но предупредил бы, чтобы она об этом никому не говорила. А теперь что?
— Видно, Чик любит беляков, — сказал второй Рыжик, — потому он жалеет белую курицу.
Рыжикам и другим четырем школьникам это показалось ужасно смешным, и они опять расхохотались. Шутка была не только глупая, но и политически опасная. Чик это понимал.
— Чья бы корова не мычала, да твоя бы молчала, — сказал Чик, многозначительно взглянув в глаза Рыжика. А тому хоть бы что!
В Мухусе беляками считались люди исключительно дворянского происхождения. А отец этих Рыжиков был хиромантом, ездил по городу на осле и во всю глотку кричал:
— Последний русский дворянин и первый советский хиромант!
И вот сейчас один из этих Рыжиков напоминает ему про беляков. С ума сойти!
— По крайней мере, я не воровал кур, — сказал Чик, чтобы унизить Рыжиков. Все знали, что они вовсю воруют соседских кур. Но Чик от волнения допустил ошибку. Рыжики не только не стыдились этого, наоборот, гордились.
— Я для тебя украду белую курицу, — сказал один из них, смеясь, — так что не горюй по белой курице!
А между тем к ним присоединялись все новые мальчики. Чик подумал, что бы смешного про них вспомнить? И вспомнил!
В Мухусе до войны был такой обычай. Во время пролетарских праздников на всех домах вывешивали красные флаги, чтобы показать, что жители этих домов радуются Советской власти. Самые подозрительные начинали радоваться за несколько дней.
Так вот. Старый хиромант, вместе со своими Рыжиками живший на горе в пещере, тоже перед пролетарскими праздниками вывешивал красный флаг, как будто пещера — настоящий советский дом.
Чик рассказал об этом собравшимся. Но почему-то в пересказе Чика эта смехотворная привычка никому не показалась смешной. Глупые? Или он от волнения плохо рассказал? Никто даже не улыбнулся, хотя все знали рыжебородого хироманта.
— Ну и что? — сказал один из пацанов, — мой старший брат на руле своего велопа всегда держит красный флажок.
Чик догадался, что он, воспользовавшись случаем, похвастался велосипедом брата. Тогда велосипед был роскошью.
— Я тебе поймаю белую курицу, — не унимался Рыжик, — можешь держать ее завернутой в красный флаг.
Глупо! Но всем показалось это смешным, и все в который раз расхохотались. Но тут, слава Богу, прозвенел звонок, и ребята разошлись по своим классам.
Чик сейчас прямо ненавидел белую курицу. Он готов был ее убить, чтобы потом не пришлось ее зарезать. После уроков Чик первым выбежал из класса и один побежал домой, чтобы ни с кем не видеться. Но на перекрестке между школой и их кварталом его окликнул один пацан на велопе. Это был тот самый богатый игрок, с которым Чик когда-то играл на деньги и проиграл ему все, что до этого выиграл у других. Но Чик уважал этого пацана за исключительную смелость ставки, когда тот играл на деньги.
— Чик, я сейчас от хохота дважды чуть не свалился с велопа, — сказал игрок, подъехав к Чику, и, остановив велосипед, одной ногой уперся в землю, — мне про тебя такое рассказали… Это правда?
Он был весь такой ладный, в длинных брюках со сверкающими велосипедными зажимами. Сама ладность его казалась следствием богатства.
— Что рассказали? — спросил Чик.
— Один пацан рассказал, — продолжал знаменитый игрок, — что ты не можешь зарезать белую курицу, до того тебе ее жалко. И перед тем, как зарезать ее, обрызгиваешь ее чернилами, чтобы она почернела, а потом режешь. Да на тебя ха! ха! ха! чернил не напасешься.
— Глупость! Глупость! Глупость! — горячо возразил Чик, одновременно удивляясь наивности богачей. Они думают, что в семье Чика чуть ли не каждый день едят курицу, а мама в лучшем случае ее покупает раз в месяц.
— А что, разве этого не было? — спросил великий игрок.
— Конечно, нет, — сказал Чик и подумал, что все отрицать будет неправдоподобно, — просто тогда ножик, который дала мне мама, был тупой, и я отказался резать курицу.
— Выходит, она вся в чернилах так и бегает? — спросил игрок, — так даже смешней!
— Да нет! Мама ее сама зарезала, — раздраженно пояснил Чик.
— После того, как ты курицу облил чернилами?
— Тьфу ты! Да не обливал я курицу чернилами! — закричал Чик, — все это выдумки каких-то дураков!
— Зачем же ты приперся во двор с бутылкой чернил?
— Да не было никаких чернил! — закричал Чик, — просто я стоял с бутылкой уксуса, пока мама резала курицу.
— А-а-а, — сообразил велосипедист, — я все понял! Ты поливаешь уксусом место, где пролилась куриная кровь. А моя мама всегда смывает кровь водой. Может, уксус лучше?
Конечно, если каждый день резать курицу, можно жить по колено в крови, подумал Чик, сам не понимая, что проникается гневным классовым чувством.
— Уксус в бутылке я должен был занести соседке и занес, — сделал Чик последнее пояснение, — а все остальное — вранье, вранье, вранье!
— Как, и белой курицы не было? — поразился велосипедист.
— Нет, белая курица была, но ее зарезала мама. Все! — закричал Чик.
— Тогда совсем не интересно, — разочарованно сказал мальчик, придерживая велосипед между ногами, — а я столько времени потратил!
Он вынул из верхнего кармана рубашки монету, положил ее на ноготь большого пальца правой руки и сказал:
— Сыграем сейчас в «орла» и «решку» на рупчик?
— У меня нет денег, — сказал Чик и попытался уйти.
— Постой, постой, — попросил его знаменитый игрок, — один раз кинем. Выиграешь — у тебя будет рупчик. А проиграешь — будешь должен рупчик. Я тебе доверяю, ты честный.
