Вениамин Каверин - Песочные часы
- Да это можно сделать, конечно, - сказал Борода. Если тебе меня действительно жаль.
- Очень, - сказала Таня. - Мне вас очень жаль, честное слово. Тем более, если бы вы были мальчик, как Петька... А воспитателю стоять на голове неудобно.
Петька тоже сказал, что да, жаль, и тогда Борода дал им адрес феи Вежливости и Точности и попросил их похлопотать за него.
Сказано - сделано! Но Петька вдруг испугался. Он сам не знал, вежливый он или невежливый. А вдруг фее Вежливости и Точности захочется и его во что-нибудь превратить?
И Таня отправилась к фее одна...
Это была самая чистенькая комната в мире! На чистом полу лежали разноцветные чистые половики. Окна были так чисто вымыты, что даже нельзя было определить, где кончается стекло и начинается воздух. На чистом подоконнике стояла герань, и каждый листик так и блестел.
В одном углу стояла клетка с попугаем, и у него был такой вид, как будто он каждое утро моется мылом. А в другом - висели ходики. Что это были за чудные ходики! Они не говорили ничего лишнего, а только "тик-так", но это значило: "Вы хотите узнать, который час? Пожалуйста".
Сама фея сидела у стола и пила чёрный кофе.
- Здравствуйте! - сказала ей Таня.
И поклонилась так вежливо, как только могла. При этом она посмотрела в зеркальце, чтобы узнать, как это у неё получилось.
- Ну что же, Таня, - сказала фея, - я ведь знаю, зачем ты пришла. Но нет, нет! Это очень противный мальчишка.
- Он уже давно не мальчишка, - сказала Таня. - У него длинная чёрная борода.
- Для меня он ещё мальчишка, - сказала фея. - Нет, пожалуйста, не проси за него! Я не могу забыть, как он стащил мои очки и платочек и как передразнивал меня, сгорбившись и опираясь на палку. Надеюсь, что с тех пор он довольно часто обо мне вспоминает.
Таня подумала, что с этой старой тётушкой нужно быть очень вежливой, и на всякий случай поклонилась ей снова. При этом она снова посмотрела в зеркальце, чтобы узнать, как это у неё получилось.
- А может быть, вы всё-таки расколдовали бы его? - попросила она. - Мы его очень любим, особенно по утрам. Если в лагере узнают, что ему приходится стоять на голове, над ним станут смеяться. Я его так жалею...
- Ах, ты его жалеешь? - заворчала фея. - Это другое дело. Это первое условие для того, чтобы я простила. Но под силу ли тебе второе условие?
- Какое же?
- Ты должна отказаться от того, что тебе нравится больше всего на свете. И фея показала на зеркальце, которое Таня как раз вынула из кармана, чтобы узнать, как она выглядит, когда разговаривает с феей. - Ты не должна смотреться в зеркальце ровно год и один день.
Вот тебе раз! Этого Таня не ожидала. Целый год не смотреться в зеркальце? Как же быть? Завтра в пионерском лагере прощальный бал, и Таня как раз собиралась надеть новое платье, то самое, которое она хотела надеть целое лето.
- Это очень неудобно, - сказала она. - Например, утром, когда заплетаешь косы. Как же без зеркала? Ведь я тогда буду растрёпанная, и вам самой это не понравится.
- Как хочешь, - сказала фея.
Таня задумалась.
"Конечно, это ужасно. Ведь, по правде говоря, я смотрюсь в зеркальце каждую минуту, а тут здравствуйте! Целый год да ещё целый день! Но ведь мне это всё-таки легче, чем бедному Бороде каждое утро стоять вверх ногами".
- Я согласна, - сказала она. - Вот моё зеркальце. Я приду за ним через год.
- И через день, - проворчал фея.
И вот Таня вернулась в лагерь. По дороге она старалась не смотреться даже в лужи, которые попадались ей навстречу. Она не должна была видеть себя ровно год и день. Ох, это очень долго! Но раз она решила, значит, так и будет.
Конечно, Петьке она рассказала, в чём дело, а больше никому, потому что хотя была и храбрая, но всё-таки побаивалась, что девчонки возьмут да и подсунут зеркальце - и тогда всё пропало! А Петька не подсунет.
- Интересно, а если ты увидишь себя во сне? - спросил он.
- Во сне не считается.
- А если ты во сне посмотришься в зеркальце?
- Тоже не считается.
Бороде она просто сказала, что фея расколдует его через год и день. Он обрадовался, но не очень, потому что не очень поверил.
И вот для Тани начались трудные дни. Пока она жила в лагере, ещё можно было кое-как обходиться без зеркала. Она попросила Петьку:
- Будь моим зеркалом!
И он смотрел на неё и говорил, например: "Кривой пробор" или "Бант завязан косо". Он замечал даже то, что самой Тане в голову не приходило. Кроме того, он уважал её за сильную волю, хотя и считал, что год не смотреться в зеркало это просто ерунда. Он, например, хоть бы и два не смотрелся!
Но вот кончилось лето, и Таня вернулась домой.
- Что с тобой, Таня? - спросила её мама, когда она вернулась. - Ты, наверное, ела черничный пирог?
- Ах, это потому, что перед отъездом я не видела Петьки, - отвечала Таня.
Она совсем забыла, что мама ничего не знает об этой истории. Но Тане не хотелось рассказывать: а вдруг ничего не выйдет?
Да, это была не шутка! День проходил за днём, и Таня даже забыла, какая она, а прежде думала, что хорошенькая. Теперь случалось, что она воображала себя красавицей, а сама сидела с чернильной кляксой на лбу! А иногда, наоборот, она казалась себе настоящим уродом, а сама была как раз хорошенькая - румяная, с толстой косой, с блестящими глазами.
Но всё это пустяки в сравнении с тем, что случилось во Дворце пионеров.
В городе, где жила Таня, должен был открыться Дворец пионеров. Это был превосходный дворец! В одной комнате стоял капитанский мостик, и можно было кричать в рупор: "Стоп! Задний ход!" В кают-компании ребята играли в шахматы, а в мастерских учились делать игрушки - не какие-нибудь, а самые настоящие. Игрушечный мастер в чёрной круглой шапочке говорил ребятам: "Это так" или "Это не так". В зеркальном зале были зеркальные стены и, куда ни взглянешь, всё было из зеркального стекла - столы, стулья и даже гвоздики, на которых в зеркальных рамах висели картины. Зеркала отражались в зеркалах - и зал казался бесконечным.
Целый год ребята ждали этого дня, многие должны были выступить и показать своё искусство. Скрипачи по целым часам не расставались со скрипками, так что даже их родители должны были время от времени закладывать уши ватой. Художники ходили перемазанные красками. Танцоры упражнялись с утра до вечера, и среди них - Таня.
Как она готовилась к этому дню! Ленточки, которые заплетают в косы, она гладила восемь раз - ей всё хотелось, чтобы в косах они остались такими же гладкими, как на гладильной доске. Танец, который Таня должна была исполнить, она каждую ночь танцевала во сне.
И вот наступил торжественный день. Скрипачи в последний раз взялись за свои скрипки, и родители вынули вату из ушей, чтобы послушать их менуэты и вальсы. Таня в последний раз протанцевала свой танец. Пора! И все побежали во Дворец пионеров.
Кого же Таня встретила у подъезда? Петьку.
Конечно, она сказала ему:
- Будь моим зеркалом!
Он осмотрел её со всех сторон и сказал, что всё хорошо, только нос как картошка. Но Таня так волновалась, что ему не попало.
Был здесь и Борода. Открытие было назначено на двенадцать часов утра, и он поэтому был ещё добрый. Его посадили в первом ряду, потому что нельзя же человека с такой длинной прекрасной бородой посадить во втором или третьем. Он сидел и с нетерпением ждал, когда выступит Таня.
И вот скрипачи исполнили свои вальсы и менуэты, а художники показали, как чудесно они умеют рисовать, и Главный Распорядитель с большим голубым бантом на груди прибежал и крикнул:
- Таня!
- Таня! Таня! На сцену! - закричали ребята.
- Сейчас будет танцевать Таня, - с удовольствием сказал Борода. - Но где же она?
В самом деле, где же она? В самом тёмном уголке она сидела и плакала, закрыв лицо руками. - Я не буду танцевать, - сказала она Главному Распорядителю. Я не знала, что мне придётся танцевать в зеркальном зале.
- Что за глупости! - сказал Главный Распорядитель. - Ведь это очень красиво! Ты увидишь себя сразу в сотне зеркал. Неужели тебе это не нравится? Первый раз в жизни встречаю такую девочку!
- Таня, ты обещала - значит, должна! - сказали ребята.
Это было совершенно верно: она обещала - значит, должна. И никому она не могла объяснить, в чем дело, только Петьке! Но Петька в это время стоял на капитанском мостике и говорил в рупор: "Стоп! Задний ход!".
- Хорошо, - сказала Таня, - я буду танцевать.
Она была в легком белом платье, таком легком, чистом и белом, что сама фея Вежливости и Точности, которая так любила чистоту, осталась бы им довольна.
Прекрасная девочка! На этом сошлись, едва она появилась на сцене. "Однако посмотрим, - сказали все про себя, - как она будет танцевать".
Конечно, она очень хорошо танцевала, особенно когда можно было кружиться на одном месте, или кланяться, приседая, или красиво разводить руками. Но странно: когда нужно было бежать через сцену, она останавливалась на полдороги и вдруг поворачивала назад. Она танцевала, как будто сцена была совсем маленькая, а нужно вам сказать, что сцена была очень большая и высокая, как и полагается во Дворце пионеров.
