Долгая зима - Владимир Иванович Петров
Словом, обеспеченно, душа в душу жили они. В колхозе по-прежнему безотказно трудились: она – на разных сезонных работах, он – трактористом. На хорошем счету в колхозе был Василий Петрович, самые ответственные работы выполнял на гусеничном тракторе, оборудованном бульдозером. Успевал и односельчанам помогать по вспашке огородов, перевозкам, выравниванию дворов и подъездных дорог к ним. При этом денег с них не брал, но от самогонного магарыча не отказывался. Постепенно и пристрастился к выпивке. Да так сильно с «зеленоглазой» сдружился, что дня не мог без неё обойтись. Важнее работы она ему стала. Вернее, на тракторе вместе с ним ездила. Однажды мимо моста его трактор направила, чуть к погибели не привела. Хорошо, что трактор был с бульдозером, который, над речкой повиснув, в противоположный берег упёрся. Милее жены водка была. Попытки Дарьи оторвать мужа от «зеленоглазой подруги» не приносили результата. Ничего лучшего не придумала она, как самой выставлять ему на ужин спиртное:
– Пусть уж лучше дома пьёт, спокойнее будет.
Эта придумка помогла Василию уменьшить дозу пития на работе и по-прежнему быть востребованным трактористом. Но не надолго. Собутыльникам по работе не мог отказать, раз за разом опять притянувшим его в свою компанию.
Словом, пил, не просыхал Василий. Лишь когда дочь с зятем и внуком в отпуск из города приезжали, умерял свой пыл. Накануне их очередного отпуска про балалайку вспомнил, повертел её в руках, пожалел:
– Отыграла своё. Струна порвалась, закрутки заржавели… Рассохлась вся, растрескалась, того гляди рассыплется. Новую надо по почте выписать.
Вовремя её прислали, вместе с телеграммой от дочери, сообщающей, что завтрашним утренним автобусом они приедут. После работы сразу же занялся Василий балалайкой, натяжку струн регулировал, пальцы тренировал. Даже о выпивке забыл. Утром пораньше к отцу Дарьи сходил, баян её братишки принёс для внука Игорька, который в музыкальной школе учился, сказал жене, пробующей на балалайке сыграть плясовую:
– Вот теперь полный порядок! Можно и гостей встречать. Пойду-ка потихонечку к автобусу. Скоро должен быть. Заодно к бригадиру зайду, отпрошусь на пару денёчков. Думаю, не откажет. Посевную завершили, до сенокоса далековато…
…Усевшись под берёзой в палисаднике, слаженно играли дед с внуком, настоящий концерт устроили. На бис просили их повторить «Златые горы» и «Коробейников» набежавшие слушатели. Дивились они игре городского баяниста, которого из-за баяна еле видно было, а ещё пуще были поражены своим деревенским балалаечником. Многие из них, молодых, пожалуй, впервые видели дядю Васю трезвым и весёлым. О его музыкальных способностях, конечно же, даже и не слышали!
Когда все разошлись, внук обнял деда:
– Молодец, дедушка! Классно сыграл!
– Получилось! – удивлялся самому себе Василий Петрович. – Выходит, не пропил ещё талант.
– А ты не пей, дедушка, здоровье береги. Балалайкой занимайся побольше, и на следующий год мы с тобой ещё лучше сыграем. Согласен?
– Попробуем, – ответил Василий Петрович. Посчитал, что ловко выкрутился: вроде бы и внуку пообещал бросить пить, и душой не покривил, поскольку в своём ответе имел в виду только балалайку. Про себя же добавил: «Как без пития-то?»
…Всё же слова внука возымели действие. Поубавил он питейные обороты, только не настолько, чтобы свой тракторный авторитет удержать. Всё чаще подводил своего бригадира, прощавшего ему многое и чуть не пострадавшего за подчинённого, когда тот из кабины трактора на ходу выходить стал и свалился с движущихся гусениц. Чудом свой же трактор его не задавил, зацепил хорошо, клок мяса вырвав с его бедра. Обеденное время было. Жара к тому же. Обезлюдел двор мастерских. Лишь бригадир, только что переговоривший с подъехавшим Василием Петровичем, рядом с мотороллером возился. Увидел он движущуюся саму по себе махину. Сообразил запрыгнуть в кабину и развернуть её буквально в нескольких метрах от будки слесарей. Заглушив трактор, тут же погрузил пострадавшего в свою мотороллерную тележку и в районную больницу отвёз к другу-хирургу, грех на душу взял, сказав, что тракториста прищемило сорвавшимся с домкрата блоком дизеля. Убедившись, что кости целы, попросил врача не поднимать шума и после перевязки привёз Василия Петровича домой, перепуганную Дарью Григорьевну успокоил, что ничего страшного не случилось, поранился лишь малость при ремонте.
На другой день раненько заехал он к протрезвевшему трактористу. Не стал ругать, только с укоризной головой покачал, поинтересовался самочувствием.
– Живой, – пытался улыбнуться Василий Петрович. – Я же весь проспиртован, никакое заражение не грозит.
– Хорошо, что жив остался и на будку с людьми не наехал твой трактор. Иначе бы тебе в сырой земле лежать, а меня уж точно на тюремную баланду определили бы. Что с тобой случилось? Ведь минут за пять до этого с тобой говорил. Вроде бы с ног не валился, в разуме был…
– В кабине поллитровка лежала. Дожидалась, пока трактор на место поставлю. Не выдержал. Приложился как следует. Посидел, подождал пока водка растечётся во мне. Трактор тронул да сразу же и тормознул его, чтобы ещё выпить. В голове закружилось, на сон потянуло. Подумал, выйду из сенец, где я обычно перед сном сижу, курну и спать отправлюсь. Встал, открыл дверь и шагнул, а трактор уже поехал… – Василий Петрович вытер полотенцем заслезившиеся глаза на морщинистом худом лице, покаялся: – Прости меня, Николай. В последний раз! Больше такое не повторится…
– Да не держу я на тебя зла, Петрович. Лишь бы обошлось всё по-хорошему. Надеюсь на это. Но сам понимаешь, нельзя тебя на пушечный выстрел к трактору подпускать…
– Исправлюсь я, Николай. Пить брошу. До пенсии только дай доработать. Осталось ведь всего ничего.
– Без работы не оставим. Подлечись сначала, после и обсудим, куда тебя устроить. – Бригадир встал, увидел балалайку. – Новенькая?
– Из Москвы выписал.
– Вот и занимайся ею…
…Дарья Григорьевна с душевной теплотой подумала о тракторном бригадире. Сколько раз выручал он её мужа! И после того случая помог…
Как только поправился Василий Петрович, на люцерновое поле направил его бригадир, мотористом поливных установок определил. Воду с речки Ток принимал он по трубам в большую ёмкость, потом из этой ёмкости подавал её в нужном количестве на поливные установки. При поломках поливальщикам помогал ремонтировать технику. Три укоса люцерны за лето успевали сделать, вдосталь сена заготавливали.
Дарья Григорьевна радовалась за мужа:
– Наконец-то перестал пылью и соляркой дышать. Главное – от спиртного почти отказался. Ещё бы курил поменьше…
– Как на курорте! – говорил
