Полусвет. Страшный смешной роман - Елена Викторовна Котова
– «Нет пары на свете, которая, самое позднее при разрыве, не обнаружила бы, что вопрос денег между ними так и не был решен. И не оказалась бы этим глубоко оскорблена», – изрек вечером Ванечка. – Это не я, это Макс Фриш сказал. В каждом эпизоде вашего сериала, девушки, так или иначе речь о деньгах, вам только кажется, что об отношениях.
Отношения – материя эфемерная, деньги осязаемы. Деньги не считают, пока нет нужды выяснять отношения. А как что не так – из рассуждений о чувствах и долге, из истерик и отчаяний лезут и лезут дензнаки. И нули, нули, нули… – Ванечка принялся зачитывать свои пляжные наблюдения, сверяясь с айпадом:
«Живет на свете образцовая семья с детьми, он крут и щедр, она – дама гламурная и при каком-то бизнесе, они ходят по вернисажам и приемам, муж нахваливает всем свою самостоятельную жену. И вдруг — это «вдруг», черт возьми, вечно выскакивает — любовь кончилась. У каждого другие отношения, по ночам каждый мечтает о свободе. Значит, развод, — соглашаются они. Муж готов платить за детей, их ранцы-шманцы, балет и английский, но точно не за дни рождения жены, на которые она привыкла собирать весь свет. Повисают вопросы с машиной, водителем, домработницей. Не факт, что чувства нового любимого не поблекнут, когда ему придется платить не за отель на выходные, а за дом для мамы с детьми на все лето. Ее самостоятельного бизнеса хватало на смену гардероба дважды в год, пока можно было не замечать счета за квартиру, которые оплачивались как-то сами собой.
Начинается война. С какой стати ей расставаться с пентхаусом? Это его месть за то, что она полюбила другого? Так муж сам не святой, как выяснилось. И муж не хочет ни с чем расставаться, кроме жены. Она ему — предъяву про своего папу, который дал денег на пентхаус, он ей — считалку, сколько он вложил в ее фирмешку. Взаимные упреки в передергивании, манипулировании. А вся ugly truth в том, что… один пентхаус на два точно таких же не разменять».
– Наташ, ты можешь на минуту забыть пентхаус?! Ты должна помириться с Глебом, – Корнелия говорила по телефону с Поленовой, строча при этом Глебу. – Все при нем, любит тебя, несмотря ни на что, даже на Загревского. Не бывает таких мужей, поверь!
– Куки, ты спать собираешься, тебе же лететь уже скоро? – Маруся под утро вышла на балкон и увидела, что Корнелия так и не ложилась. Сидела в сумраке рассвета, строча в айфон.
– Веду челночную дипломатию. Такая глупость будет, если Наташка уйдет к Загревскому. Глеб – мужик, а тот – так, трали-вали, в тапки срали. А Наташка все про пентхаус!
– Переклинило ее на этом пентхаусе, – Маруся, сунув за щеку кусок шоколадки, побрела назад в спальню.
– Лучшая подруга должна быть лысой! – крикнула ей вслед Куки.
Утром все решили, что перед отъездом непременно надо на пляж. Искупаться напоследок, и чтобы много-много фоток появилось на фэбэ и в инсте. Глеб притащил чемоданы к Жуковым – от них пляж в двух шагах, да и ехали всем гуртом, включая Корнелию с сыновьями. Жуковы на пляж идти отказались: с ума посходили, до рейса три часа… Обоим в айфон сыпались фотки – точеные фигурки Куки и Наташи, куча радостных детей, мощный Глеб на заднем плане. Ой, и Миша нарисовался, а ведь не собирался же!
Когда успеть на самолет в представлении Жуковых было невозможно даже теоретически, вся компания ввалилась к ним в квартиру. Подъехали три такси, Глеб с Иваном принялись таскать чемоданы. «Фото! Фото напоследок! – проорала неугомонная Куки. – Стой на балконе, вот так, с Ваней и Мишей! Теперь ты нас сними».
Такси наконец тронулись, Маруся вернулась в гостиную, где как-то стало на удивление тихо.
– Схожу за круассанами, – вздохнул Ванечка. – Жаль будет, если они разведутся…
– Глеб меня обнял на прощанье и шепнул: «Начинаю новую жизнь», – произнесла Ася. – Он с Вероникой собрался ее строить? Там пробы ставить негде.
– Со мной попрощался сквозь зубы, – сказал Миша. – Вспомнил, что на рынке дал мне пятьдесят шекелей – копейки! Я отдал, конечно, но это очень странно. А Вероника – если вы не знаете, – подруга Юли Маклаковой, хотя Юля – совершенно адекватный человек…
– Миша, – взмолилась Маруся, – не начинай про Маклакову, ради бога!
Миша вышел на балкон выкурить косячок. Год за годом праздники в Тель Авиве были константой их общей жизни, а сейчас что-то распадается. Дикая история с зоопарком, рыдающая Наташа, озабоченный копеечным долгом Глеб, шекели – это ж не деньги. И никогда уже не будет тель-авивской безмятежности с Зоей. Обрывается какой-то важный кусок жизни.
Глава 10. Кадриль под грушей
«Где у вас ланч?»
«Игорю от меня привет_эмодзи_поцелуй».
«Не забудь встретиться с Лялей Юсуфовой».
«Лови die Wunschliste!!!
_рожица_с_круглыми_глазами».
– Wunschliste – это список желаний, к исполнению обязательных, – усмехнулся Борис Марков. – Моя бывшая жена, помнишь ее? После четырех лет развода я по-прежнему плачу за все, включая ее шопинг, который сам же и должен делать. Это, Игорь, тебе ответ на вопрос, как у меня дела.
Марков и Загревский обедали в ресторане Secconi’s – не в том, что в переулках Пикадилли, а в Сити. Марков завел разговор о куске земли, подаренном Горби. Шустов еще год назад сказал, что их банк в проект не пойдет, но Боре, человеку основательному до занудства, хотелось свериться и с Загревским.
– Проект сладкий, но нужен мощный административный ресурс, – сказал Загревский.
– Шустов так и сказал, что с приватизацией банк связываться не будет. Сегодня приватизация, а завтра, глядишь, и пересмотр ее итогов, – несмешно пошутил Марков.
– Я тем более пас. Мне сейчас подставляться нельзя, надо до гражданства досидеть.
– На том основании, что ты пять лет в Британии с рабочей визой?
– Ну да. Осталось год продержаться, никуда не высовываясь.
– Жениться еще не собрался? – поинтересовался Борис.
– Есть серьезные отношения, но она замужем. Пока менять ничего не могу опять же из-за паспорта. Откуда мне знать, какие козни начнет строить ее муж? – Загревский умолчал, что муж и есть тот самый Глеб Шустов. – К тому же у нее испанский паспорт, за такую жену в нынешнее время могут сходу попереть.
Разговор потек дальше, Марков рассказывал, что в Мюнхене он из недвижки потихоньку выходит, город переоценен. Зря русские не смотрят в сторону Берлина, у них клише: Марбелья, Тоскана, Лондон, а в Берлине ситуация, как в Майами начала нулевых, – купил, через пять лет сделал флип, получил два конца. Лондонский проект жаль, конечно, но Дунин и пассажир крайне тяжелый, и еще со своим партнером из верхов разосрался.
– Что за партнер? – поинтересовался Игорь, собиравший любую информацию про людей из правительства, депутатов, бизнесменов. В Москве в верхах такая кадриль под грушей, из Лондона за раскладами уследить невозможно.
– Антон Клячин, московская мэрия. Москва – это деньги, у него все схвачено до самого верха.
– Что-то слышал, – на самом деле Загревский прекрасно помнил ужин в Тель-Авиве, а уж историю войны Фокс и Клячина ему Наташа в красках пересказывала не раз. – Даже вроде встречал его бывшую жену, у нее еще такая непростая фамилия…
Маркова не настолько интересовал Клячин, чтоб обсуждать его бывшую жену с простой или непростой фамилией, ему пора было на шоппинг. Чай – это понятно, сыну худи Disquared2 – все тинэйджеры помешались на этом дисквареде… Он листал наставления своей бывшей жены, сидящей в Мюнхене:
«Шаль Lorо Pianа покупай на Sloan street, я проверила, там эта расцветка есть, а на Bond street нет».
Зачем ей Lorо Piana, у нее три шали Hermès? Нет, Hermès у нее две, третья – Louis Vuitton, он сам покупал.
Тем временем Жукова рассекала по Москве. Как проезжалась на ее счет Наташа Поленова – искала, кому бы еще организовать факап за его деньги. Маруся сочла, что теперь у нее огромный опыт работы на берлинском рынке недвижимости, и ехала на встречу с Глебом
