Все цвета моей жизни - Сесилия Ахерн
– И что она будет делать, когда поправится? – вопрошает он.
– Другую ногу сломает, – говорю я.
Он смеется, дергается, плечи мелко трясутся, снова моргает раз, другой. Снова забрасывает голову назад, снова всхрапывает и говорит:
– Хочешь, садись со мной, вместе пообедаем.
* * *
Госпел предлагает мне встретиться у гончарной мастерской. Считается, что это занятие успокаивает учеников; они кладут комок глины на вращающийся круг и смотрят на него, чуть ли не впадая в транс, в надежде, что в сознании что-то изменится. Не всем это помогает. Например, Джош Дабровски так разъярился, что швырнул в окно свою вазу, больше похожую на пепельницу.
Здесь никогда никого не бывает. Ходят в другие места, бывает, что в самые неожиданные, но это место – одно из наших. Окнами оно выходит на соседнее поле, где пасутся коровы, не принадлежащие школе. Госпел, смотря по настроению, иногда стреляет в них петардами, а я не мешаю ему, потому что, когда он такой, разговаривать с ним без толку. Здесь же он покуривает марихуану – и бурый окружает другие его цвета, успокаивает, останавливает тик.
Он идет через спортивные площадки и несет с собой коробку. Энергия у него хорошая, и мы моментально подружились. Госпел, наполовину ирландец, наполовину зимбабвиец, родился в Талле. Из Зимбабве приехал его отец, системный аналитик. Мама работает медсестрой в местной больнице. Свою семью он любит, в «Новый взгляд» родители его отправили, чтобы помочь, он и поступил сюда для этого, а вот со мной все наоборот. Меня отфутболили. Мне даже кажется, что избавились. Я вижу его родителей на выходных, когда они к нему приезжают; как-то мы даже вместе ходили в местный мясной ресторан. Я больше люблю слушать, как Госпел рассказывает о своей семье, чем говорить о своей, но в любом случае он знает, что я, в отличие от него, оказалась здесь не по собственной воле. И что теперь мне не хочется возвращаться отсюда домой.
– Привет, извини, что опоздал, сначала нужно было вытряхнуть эту коробку, а Найджел не разрешил мне ставить ничего на стол из-за своего обсессивно-компульсивного расстройства, поэтому пришлось все расставить по нужным местам и в нужном порядке, в видимом цветовом спектре, чтобы он не слетел с катушек от злости. Я-то думал, зелено-голубой и коралловый – это одно и то же.
Я смеюсь, заглядываю в коробку и восклицаю:
– А, комиксы принес!
– Не трогай; тут есть редкие. Я тебе потом объясню, а сначала…
Он ставит тяжелую коробку на землю, садится на траву, закуривает косяк.
Я сажусь подальше, чтобы от моей одежды не пахло, и смотрю на него. Смотреть, как его беспокойные желтые цвета начинают приобретать более мягкий оттенок, когда каннабис начинает действовать, – все равно, что поддаться гипнозу.
Я никогда не поддавалась соблазну попробовать его, потому что мне нельзя терять бдительности. Не могу представить, что расслаблюсь и сумею пройти прямо через цвета, которые могут прилипнуть ко мне и изменить мое состояние, но очень приятно сидеть и наблюдать за другом.
– Действует, – говорю я с улыбкой, потому что он становится заземленного, глубокого бурого цвета. Я всегда удивлялась, почему люди говорят, что летают, хотя на самом деле, похоже, все совсем наоборот.
Он откидывает голову назад, прислоняется затылком к стене дома, ненадолго прикрывает глаза.
– Так, теперь давай работать. Я фанат комиксов, ты каждый день будешь открывать во мне что-то потрясающее. «Люди Икс», «Человек-паук», «Супермен», «Бэтмен», «Мстители» – эти-то все знают, но много есть и таких, о которых ты понятия не имеешь. Глубоко копать не будем, но вообще-то есть логика супергероя, вроде алгоритма, и они все на ней построены.
– Ясно, – медленно произношу я, не очень понимая, зачем он мне это говорит, но восхищаясь, что он делится со мной чем-то своим, очень тайным.
– Что такое супергерой? – говорит он так, будто начинает лекцию. – Это герой, способности у которого больше, чем у обычного человека. Вот как ты! Тот, кто своей силой помогает миру стать лучше, помогает побороть преступность, защитить людей. Вот… Как… Ты.
– Брось, Госпел! Какой я супергерой?
– А не ты, что ли, через месяц после того, как мы познакомились, на детской площадке ударила педофила по члену велосипедным шлемом?
Я смеюсь:
– Было дело.
– Так вот… – Глаза моргают раз, другой, он дергается, откидывает голову назад, крякает. – Продолжаем. У каждого супергероя есть три основные характеристики: суперсила, слабое место, заклятый враг.
– Кто мой заклятый враг, я тебе хоть сейчас скажу: мистер Баттерсби.
Я шучу, но он принимает мои слова всерьез и говорит:
– Подожди, мы еще не добрались до сути… Значит, суперсила. Человек-паук… Гениальный интеллект, ученый, изобретатель, у него сверхчеловеческая сила, скорость, чувство равновесия, выносливость, чутье, как у паука, а еще он умеет плести паутину. Слабое место у него – этилхлорид, пестицид, а заклятый враг – Зеленый гоблин.
Я смотрю на его лицо. Он уже с энтузиазмом рассказывает о Супермене и очень оживился. Я думала, лучше всего лицо у него бывает, когда он сосредоточен, но ясно, что это его увлечение, его страсть. Жидкие, медового цвета энергии вьются вокруг него, а я рисую себе мультяшного Винни-Пуха с горшком меда.
Звенит звонок к обеду, но мы не обращаем на него никакого внимания.
– Зачем мы это делаем, а?
– Затем, что я о тебе думаю. Все время.
У меня колотится сердце, в груди поднимается что-то теплое.
– Твоя суперсила в том, что ты видишь цвета людей, считываешь энергии и настроения. Ты знаешь, когда человек врет, когда говорит правду, когда кто-нибудь… – тут он моргает раз, другой, дергается, откидывает голову назад и бубнит, – болеет, трогается умом, беременеет – все, в общем, знаешь. Может, даже еще раньше, чем это случается. Ты знаешь тайны людей. У тебя глаз такой – любой прозрачным сделается.
– Не понимаю, в чем тут сила, – говорю я.
– Ну это как рычаг. А вот твоя слабость…
Он смотрит на меня, как будто понимает, что я заранее знаю, что он скажет.
Я пожимаю плечами.
– Что вижу цвета? Так из-за них у меня
