Когда ласточки кружат над домами - Игорь Надежкин
— Я серьезно, — уловила Кристина мой скептицизм. — Оксана хочет подарить нам билеты туда и обратно.
— Билеты? Знаешь, это очень щедрый подарок, не уверен, что смогу принять его. Это ведь не малые деньги.
— Я знаю, но ты хотя бы подумай… Оксана говорит первые пять дней мы сможем пожить в хижине у моря, а потом будем жить у нее.
Раньше, получив такую возможность я сорвался бы с места на следующий же день, и полетел бы в Индию с одним маленьким рюкзаком и без гроша в кармане. Но теперь все было сложнее. Нужно было решить, что нам делать с Павлом, ведь у него была школа, и он не мог пропустить целый месяц, ведь в прошлом году, когда они пропустили две недели из-за поездки на Кипр, где он отдыхал с Кристиной, у него были проблемы с учителем. К тому же, нужно было найти человека, который сможет в это время работать в фотосалоне. Словом, все было чертовски сложно. И под давлением всех этих мыслей я лишь ответил:
— Хорошо. В любом случае, сейчас мы ничего не решим. Так что давай подумаем об этом, и вернемся к этому разговору через пару дней.
— Это значит, что мы никуда не полетим, — Кристина не скрывала разочарования.
— Почему ты так говоришь?
— Ты и сам не веришь в свои слова.
— Все не так просто, ты ведь и сама понимаешь. Мы не можем просто взять и сорваться. А как же Павел?
— Он побудет у моей мамы. Он ездит отдыхать по два раза в год. Он все поймет. Нам стоит иногда отдыхать вдвоем. У тебя вообще не было отпуска уже несколько лет.
— Я ездил к моим старикам на праздники, — возразил ей я.
— Это совсем другое!
— Давай просто не будем принимать поспешных решений.
Больше об Индии мы не говорили, но я видел, что Кристина расстроилась, и начал испытывать чувство вины за свою нерешительность, которая на самом деле была единственной причиной моих сомнений.
Той ночью я долго не мог заснуть, и все думал о том, что похоже стал настоящим трусом. Стал одним из тех угрюмых мужчин, которых я видел в детстве и отрочестве. Тем самых, что сидели во дворах моего городка после работы, и лишь сетовали на жизнь. Они всегда казались мне такими слабыми и напуганными, со всеми их: «Выкинь дурь из башки пацан! Послушай, что тебе скажет старший. Хватит тебе страдать ерундой, выброси к чертовой матери все свои книжки. В них написана одна чушь. Жизнь штука сложная. В ней все непросто. И ты должен подчиняться ее законам. Это сейчас тебе кажется, что где-то там есть райские земли. Пойми, ты такой же как все. Так что хватит выделываться и цени то, что имеешь. У кого-то не и этого. Уж мы то знаем».
Но на самом-то деле, ни черта они не знали и не видели. Ведь у них поджилки тряслись от одной мысли о том, чтобы высунуть голову из зыбучих песков своей маленькой жизни. Они всю жизнь сидели на этих лавках во дворах, и искали себе оправдания, среди обязанностей, правил и устоев, которые сами же и придумывали.
Ведь на самом-то деле, у меня не было ни единой преграды. В фотосалоне могла поработать девушка, что иногда подрабатывала на выходных. Конечно мы потеряли бы деньги, но ведь в конце концов, деньги — это просто бумага, о которой я навряд ли вспомню на смертном одре. А Павел был уже достаточно взрослый, чтобы обойтись без нас несколько недель. И от возможно самого яркого путешествия в моей жизни меня отделял лишь страх ненадолго выбраться из темницы, которую я привык называть своей зоной комфорта.
Знаете, меня всю жизнь считали ненормальным, а порой даже инфантильным, лишь потому что я старался жить так, как мне хочется. Когда я решился уехать из городка, чтобы отправится искать свое место в огромном мире, каждый второй говорил мне, что я глупец. А когда я всюду крутился оголтелыми искателями жизни, и метался повсюду, пытаясь разобраться в том, как все утроено и открыть для себя что-то новое, ко мне вновь приходили люди, и говорили, что я занимаюсь ерундой, и что мне самое место в сумасшедшем доме. И даже когда я решил жениться на Кристине, нашлись глотки, которые наперебой кричали, что я слишком легкомысленен. Но вот что я вам скажу, я даже представить боюсь, насколько невыносимо убога была бы моя жизнь, если бы я слушал их «разумные» советы. Наверное, так же убога, как жизнь бесконечных советчиков. Ведь самое глупое, что может сделать человек со своей жизнью — начать принимать решения опираясь на страх.
Утром, я первым же делом объявил Кристине, что мы летим в Индию, чем не мало ее удивил.
Глава 3
И вот, спустя какие-то пятнадцать дней, когда все дела были улажены, я и Кристина сели в отличный новенький поезд, с четырьмя рядами комфортабельных кресел, который должен был домчать нас до Москвы, откуда вылетал наш самолет. За это время, весна как следует укрепилась, и на дворе стоял чудесный апрельский денек, залитый солнцем.
Мы заняли свои места, купили у проводника две чашки кофе, и поезд тронулся, неспешно постукивая по рельсам. А я был просто счастлив, ведь наконец-то смог выбраться из трясины города. Я смог сбежать. От проблем. От волнений. Я был в дороге, и не мог даже представить, куда она меня приведет. Ведь на том конце, меня ждали тысячи бодхисатв, что жили в моих прошлых мечтах, и двадцать гоанских рассветов, по среди вселенского ничего.
Кристина же, тихо спала в своем кресле, или просто смотрела в окно, своими чудесными серыми глазами, в которые я влюбился, в тот самый момент, когда увидел их впервые. Но с этими самыми глазами все было не так уж просто. На самом-то деле, глаза у нее были зеленые с легким сероватым отливом, а я, как выяснилось несколько лет назад, страдал тем, что врачи называют дейтероаномалией, а попросту, у меня было сниженное восприятие зеленого. Поэтому я всю жизнь видел свет немного иным, чем он есть на самом деле, и даже не догадывался об этом.
