Александр Кабаков - Весна - лето
- Ну, начнем работать, товарищи? - Он глянул на генерала. Тот немедленно встал, быстро привел себя в порядок - мундир его висел на спинке стула, резинка форменного галстука была расстегнута, и он свисал с рубашки, удерживаемый зажимом, - и вышел. Через минуту вернулся с подполковником в полевой форме. Сидевшие за столом уже подтянулись, будто и не ужин был с коньяком, а обычное долгое совещание. Немолодая тетка в белом, как у медсестры, халате быстро вынесла тарелки, осторожненько сдернула с полированного стола, свернула вместе с крошками и утащила скатерть. Подполковник стоял молча. Наконец тетка ушла с последней вилкой.
- Садись, подполковник, - сказал лысый. Седой, с одутловатым лицом не то мальчика, не то пожилой бабы, подвинул стул.
- Благодарю, Игорь Леонидович, - сказал подполковник, садясь чуть в стороне от стола, как и положено вызванному для доклада. Седой поднял брови.
- А вы откуда же меня знаете?
- Как комсорг части во встречах участвовал на Новой площади...
- Бывает, что память и подводит, подполковник, - перебил лысый. Бывает, обознаешься... Понял?
- Давай, Барышев, докладывай. - Генерал хмуро покосился на лысого. - Товарищи устали, не тяни, расскажи, какие результаты - и все...
- Слушаюсь, товарищ генерал. Разрешите сразу по итогам?
- Давай по итогам...
- По итогам подготовки специальной группы в учебном центре. Докладываю, Иван Федорович: мною была организована проверочная операция, полностью имитирующая выполнение основной задачи, поставленной как цель подготовки. В операции были задействованы, кроме специальной группы, выполняющей эту задачу, военнослужащие из личного состава учебного центра, в частности, преподаватели спецотделения, работавшие с группой, на трех автомашинах "Волга". Все участвовавшие в операции были вооружены соответствующим задаче стрелковым и иным оружием. Специальной группе, а также группе, имитирующей противника на трех автомашинах...
- Какого, на хер, противника, Барышев?! - генерал не выдержал. Ты что, совсем опупел?
- Была поставлена задача, Иван Федорович. - Барышев встал. Стоял, глядя на генерала сверху вниз, твердо, но не вызывающе. - Я выполнял учебную задачу наилучшим образом, чтобы иметь настоящее представление о возможностях подготовленной группы. С этой целью участвовавшим в операции были выданы боеприпасы и разъяснено, что операция боевая. Кроме того, членам специальной группы я обещал по окончании операции организовать встречу с семьями, о чем просил вашего разрешения и что вами, Иван Федорович, было разрешено. Семьи прибыли спецрейсом из Москвы уже в то время, когда операция началась...
- Погоди, подполковник, насчет семей. - Лысый перестал качаться на стуле, смотрел на Барышева с интересом, в желтых глазах отражались огни не то низко висевшей над столом люстры, не то какие-то дальние, невидимые. - Значит, если я тебя правильно понял, они там боевыми хуячили? Всерьез?
- Так точно, товарищ секретарь. - Повернулся к лысому Барышев, и тут уж генерал вздрогнул и даже крякнул, будто на ногу ему наступили. - Так точно, огонь велся на поражение...
- Хорошая у тебя память, подполковник, очень хорошая... - Огни плясали в желтых глазах. - А я в комсомоле никогда не работал, откуда ж ты меня знаешь?
- У меня действительно хорошая память. - Барышев глянул лысому прямо в глаза и не отвел взгляда от желтых огней, смотрел спокойно, только чуть гуще стал смуглый румянец на щеках. - Я профессиональный разведчик, специалист по военно-диверсионной работе, я обязан иметь хорошую память...
- Погодите, - перебил его седой комсомолец, - а если бы ваша спецгруппа с заданием не справилась?
- Проверочная операция дала бы тем более важный результат. Я бы доложил о необходимости создания и подготовки новой группы, зато была бы гарантия, что не способные выполнить задачу люди не будут использованы и не подвергнут риску всех, кто взял на себя ответственность за операцию... В этом случае семьи должны были быть доставлены на аэродром к обратному спецрейсу соответствующим образом подготовленным автомобилем...
- Сам готовил? - усмехнулся лысый.
- Так точно. В автобусе были установлены дополнительные емкости с бензином, расчетным образом ослаблены гайки крепления передних колес...
- Ну, ты даешь, подполковник. - Лысый покрутил головой. - Но спецгруппа, значит, оказалась на высоте?
- Спецгруппа с задачей справилась, несмотря на то что противниками были высококвалифицированные профессионалы, которые преподавали членам группы боевые дисциплины. Видимо, подействовало понимание членами группы зависимости свидания с близкими от результатов их действий. Кроме того, я предполагаю, что члены группы догадывались о решении судеб их семей в случае неудачи проверочной операции. По крайней мере, я не дал никакого ответа, когда мне был задан соответствующий вопрос старшим этой группы. Он же во время операции действовал эффективнее всех...
- А, каратист, - седой засмеялся. - В Лондоне он тоже наших метелил будь здоров... Ну, Барышев, и сколько ж ты народу замочил на этом экзамене?
- Одиннадцать убитыми, Игорь Леонидович.
- А раненые были? - Снова огни зажглись в желтых глазах, снова закачался лысый на ножках стула.
- Раненых не было. - Барышев опять глянул прямо в кошачьи глаза, и огни погасли. - Я лично был на месте операции через три минуты после ее окончания и проверял...
- Одиннадцать. - Генерал встал, отошел к окну, чуть отодвинул занавеску, поглядел на снег, уже не ползущий редкими струями, а ложащийся под ветер волнами низких сугробов. - Одиннадцать... Ты, Барышев, много на себя взял...
- Товарищ генерал, во время последних учебных десантирований в дивизии погибло четырнадцать, вы знаете. Учитывая важность задачи, я считаю потери минимальными. Тем более, что преподавательский состав спецотделения учебного центра по действующим документам положено обновлять регулярно...
- Молодец, подполковник. - Лысый перестал качаться, стул встал на все четыре ножки. - Молодец... Ты что кончал? Кремлевский курсант? Или Рязанское?
- Москвич, - коротко ответил Барышев.
- Понятно, - лысый кивнул. - Значит, после операции готовься к академической деятельности... Чтоб с делом покончить, отвечай прямо: за команду ручаешься?
- Ручаюсь.
- Ну и спасибо... Иди, подполковник, отдыхай...
Они стояли на крыльце, глядя, как Барышев садится в "уазик", резко разворачивается к воротам и вырывается на бетонку, едва дождавшись, чтобы неловкий солдат в тулупе дал дорогу.
- Ну и что с ним дальше делать? - Лысый сказал негромко, почти без вопросительной интонации, будто сам себе. - Больно гордый... Профессионал... А чтобы промолчать - не удержался, всех знает... Пижон... Как считаешь, Игорь Леонидович?
- Думаю, ты прав. - Седой ступил с крыльца, пошел к машинам как был, в одном свитере, только шапку надвинул глубже. Остановился, сказал с невидимой усмешкой: - Профессионал... А я, ты знаешь, любитель...
"Волга" вылетела на бетонку. Лысый поежился и ушел в дом.
На повороте, на темной улице среди спящих домов, "Волга" встала рядом с вездеходом. Посидели минуту, не выходя. Потом дверца "уазика" открылась, офицер ступил на снег, встал у машины. Словно в театре, в этот миг показалась из-за снеговых туч и наполнила ночь зеленым светом луна. Темным бликом мигнул в правой руке Барышева пистолет, он шагнул к "Волге" - тут же дверца ее распахнулась и из глубины машины ударила - негромко и коротко, словно одно слово, отбитое пишущей машинкой, серия выстрелов. Седой бросил пистолет с нелепо удлиненным глушителем стволом на сиденье, выскочил, втащил тело в "уазик", не садясь, крутанул баранку вездехода, уперся, подтолкнул - машина медлен- но поеахала к стене дома, въехала на тротуар, косо стала... Седой вернулся в "Волгу", прицелился... После третьего попадания бак рвануло, огонь поднялся к окнам второго этажа... "Волга" прыгнула с места и помчалась к центру городка, к площади с памятником - там можно было развернуться и не торопясь ехать к гостевому домику другой дорогой.
Он знал этот унылый поселок, как свою ладонь, здесь семнадцать лет назад служил в комендантской роте.
Солдат в тулупе открыл ворота, заглянул в машину, козырнул. Потом он долго запирал въезд. Наверное, утихомирились, думал он, больше выезжать не будут, суки. Побродил по двору - нелепый ферзь среди белых волн низких сугробов и черных проплешин еще не занесенной земли. Подошел к светящемуся апельсиновым светом окну. Тени - длинные, уродливые - двигались, поднимали стаканы, выпускали к потолку сигаретный дым... Если сейчас двинуть стволом по окну и сразу дать длинную, веером, можно за один раз достать всех, подумал солдат. Из этого, в лампасах, воздух сразу выйдет, как из проколотого гондона... И всех их бросит к стене, и они будут сползать по ней, оставляя красные дорожки на светлом дереве, и нужно будет дать еще одну, и еще - чтобы каждого достать в отдельности... Там наверняка останется коньяк, и потом можно будет принять стакан, согреться... Он уже замерз, а до смены час, и падла разводящий наверняка опять опоздает минут на десять.
