Михаил Волконский - Ищите и найдете
Варгин удивленно обернулся к нему:
— Зачем?
— Чтоб посмотреть еще раз на нее!
Варгин тряхнул головой, внимательно приглядываясь к Силину, и свистнул совершенно так же, как свистнул он доктору Герье, когда разговаривал с ним про ту же самую девушку. Сидевший рядом Силин вдруг весь вспыхнул, потупился и чуть слышно спросил:
— Что это вы?
— Да то, что и вы, значит, того!
— То есть как "того"?
— Влюблены?
— Ну да! Влюблен! — вдруг вырвалось у Силина. — Разве нельзя влюбиться?
— Как не влюбиться? — перебил Варгин. — Ведь это выражение не в том смысле! Надо сказать: "Разве можно не влюбиться?.."
— Ах, не до выражений мне! — воскликнул Силин. — Ведь вот вы говорите, что я тоже влюблен! Значит, и вы?
— Нет, меня Бог миловал! — рассмеялся Варгин. — А вот мой приятель, доктор Герье, тоже с первого раза, как увидел, влюбился в нее.
— Милый он, значит, хороший этот ваш приятель! — восторженно произнес Силин.
— Позвольте! — вдруг вспомнив, остановил его Варгин. — Ведь она же вчера уехала?
— Кто?
— Да она! Вот эта самая дочь господина Авакумова. Я сам видел, как она вчера уехала!
— Куда?
— В Митаву. Туда и приятель мой отправился. Как же она здесь теперь?
Но Силин не слушал его, высовывался вперед и заглядывал, надеясь, что девушка обернется и он снова увидит ее хорошенькое личико.
XXXVI
Вчера, действительно, Варгин видел своими собственными глазами, как уехала дочь Авакумова.
После того как его приятель Герье выказал непреодолимую решимость ехать в Митаву, Варгин твердо решил не оставлять приятеля в опасности в случае, если эта поездка представляла, как предполагал он, ловушку со стороны Авакумова.
Он провожал Герье на почтовую станцию, виделся там с господином Крохиным, с которым познакомился утром, и настойчиво просил его подтвердить, действительно ли дочь Авакумова едет завтра в Митаву.
Хотя Крохин подтвердил это еще раз на словах, Варгин не удовлетворился голословным его подтверждением и на другой день отправился к дому Авакумова, чтобы убедиться на деле.
Как раз, когда Варгин подходил к дому, из ворот выезжала дорожная карета с увязанными на ней сундуками и чемоданами.
Карета повернула из ворот и поехала не навстречу художнику, а в противоположную сторону, так что он не мог видеть, кто сидел в ней.
Но Варгин спросил у людей, очевидно дворовых, толпившихся у ворот: кто это уехал в дорожной карете?
Ему ответили, что дочь хозяина этого дома, господина Авакумова.
— А куда уехала она?
— В Митаву…
Варгин успокоился.
И вдруг теперь он встречает молодую девушку на катанье на балаганах вместо того, чтобы быть на дороге в Митаву, она преспокойно сидит в фантастических, старинных, в виде лебедя санках рядом с Трофимовым и разъезжает по улицам Петербурга!
Извозчик ехал за санками не отставая.
— Ничего не могу понять, но только дело становится опять серьезным! — забеспокоился Варгин.
Сидевший рядом с ним молодой Силин обратил, наконец, внимание на его слова.
— Вы говорите, что она должна была уехать? — проговорил он.
— Не должна была, а уехала, я сам видел вчера. Нужно выручить приятеля во что бы то ни стало. Теперь очевидно — он попал в ловушку; так же как попали вы… Это оставить так нельзя!
Варгин горячился, сам, однако, не зная, что ему делать и как помочь доктору.
— С ним, верно, в дороге сотворили что-нибудь! Наверное, так… — рассуждал он. — Ну, да мы еще посмотрим!
— Что же вы намерены делать? — полюбопытствовал Силин.
— Не знаю. Во всяком случае, посмотрим.
В это время санки остановились у дверей двухэтажного дома. Трофимов с девушкой вышли из саней при помощи выбежавшего им навстречу человека и скрылись в дверях, которые захлопнулись за ними.
Варгину нетрудно было догадаться, что это — дом Трофимова, адрес которого он знал, потому что был в нем.
— Теперь я знаю, что делать! — решил он. — Я пойду в этот дом, переговорю с этим господином…
— А вы знакомы с ним? — как-то даже радостно спросил Силин.
— Знаком…
— Вы знакомы с господином, который с нею, и это его дом?
— Погодите. Мне не до вас и не до нее теперь! Я вам говорю, что нужно выручать приятеля… Я войду к Трофимову и во что бы то ни стало добьюсь от него объяснения случившемуся с доктором Герье… А вы на этом извозчике поезжайте домой и ждите меня там. Я приеду к вам прямо отсюда…
Варгин выскочил из саней и, уже не слушая Силина, направился к дверям дома.
"А вдруг не примет! — подумал он, входя, и тут же мысленно добавил: — Ну, в таком случае, я ворвусь к нему насильно…"
На лестнице его встретил лакей, тот самый, который только что высадил Трофимова с его спутницей из саней.
— Господин Трофимов дома?
Лакей довольно гордо смерил Варгина с головы до ног и, помотав головою, ответил:
— Нет!
— Как нет? — вспыхнул Варгин. — Когда я сейчас видел своими глазами, как он подъехал и вошел.
Лакей не смутился:
— Может быть. Только не велено никого принимать…
— Пойди доложи, — почти во весь голос воскликнул Варгин, — что художник Варгин желает немедленно видеть господина Трофимова и не уйдет отсюда до тех пор, пока не увидит его. Ступай!
Лакей повиновался.
Он пошел, вернулся через некоторое время и сказал:
— Пожалуйте. Просят.
"То-то же!" — мелькнуло у Варгина.
Художника провели в знакомую ему уже гостиную Трофимова.
Степан Гаврилович встретил его с приветливой улыбкой и, сделав навстречу ему несколько шагов, протянул руку.
— Я к вам по очень серьезному делу, — заговорил Варгин, как бы не замечая протянутой ему руки.
— Что такое? — просто и по-прежнему приветливо спросил Трофимов.
— Дело в том, что по вашей рекомендации отправился третьего дня в Митаву мой приятель, доктор Герье.
Степан Гаврилович кивнул головой.
— Я знаю это.
— Он поехал, чтобы приготовить все в Митаве для дочери господина Авакумова и потом остаться с нею.
— И это мне известно.
— Сама же дочь господина Авакумова должна была уехать вчера. И я сам видел карету, в которой она якобы уехала.
— Вы не ошиблись, дочь господина Авакумова действительно уехала вчера в Митаву.
— Вы лжете! — воскликнул Варгин. — Она не уехала, потому что я и молодой Силин сейчас видели ее вместе с вами в санках на катанье вокруг балаганов и видели, как она подъехала с вами сюда и вошла в ваш дом…
— Кто это — Силин? — спросил Степан Гаврилович.
— Тот молодой человек, которого Авакумов завлек к себе и запер в подвал.
Трофимов улыбнулся.
— А!
— Но о нем речь еще впереди, — продолжал Варгин, — я пришел, чтоб спросить у вас, что сделали вы и господин Авакумов с моим приятелем… Где он теперь?
— Вероятно, на дороге в Митаву, а может быть, если доктор Герье исполнил данное ему приказание, то есть ехал день и ночь, то уже и в самой Митаве…
— Это неправда! Дочь Авакумова здесь, и доктор Герье не может встретить ее в Митаве… Все это не более как ловушка и выдумка…
Трофимов сделал еще шаг вперед.
— Я никогда не лгу и не говорю неправды, — внушительно произнес он. — Дочь господина Авакумова вчера уехала в Митаву.
— Но как же мы видели ее?.. — начал было Варгин и не договорил.
Степан Гаврилович протянул к нему обе руки и вдруг вспыхнувшим взглядом глянул прямо в глаза художнику.
У Варгина словно туманом заволокло все, голова закружилась, руки и ноги ослабели, он невольно отступил, опустился на софу и, склонившись, упал на ее подушки…
— Спи! — властным голосом приказал Трофимов.
И Варгин послушно заснул тихим и спокойным сном.
Ни в этот день, как обещал художник, расставаясь с молодым Силиным, ни в последующий он не приехал к Силину, и тот напрасно прождал его, сидя у себя дома.
XXXVII
Доктор Герье благополучно добрался до Митавы.
Ехал он день и ночь на перекладных почтовых лошадях и с непривычки к такому способу передвижения чувствовал себя лишь очень усталым и измученным, но вполне в добром здоровье. На его счастье, санный путь стоял все время, и это значительно облегчило переезд.
В Митаве Герье остановился на заезжем дворе, хорошо выспался и на другой день после приезда был вполне бодр и свеж.
Настроение его было самое радужное, и, благодаря этому радужному настроению, все казалось хорошо.
Правда, Герье посчастливилось во всех делах.
Квартиру нашел он сразу, в первый же день, и она оказалась именно такою, какую нужно было, вполне омеблированною и благоустроенною.
Для него самого нашлась отдельная комната, было помещение и для прислуги, так что лучшего и желать не приходилось.
