Евгений Даниленко - Дикополь
- Примерь-ка вот это...
Раздевшись, я принялся напяливать на свое обмотанное заскорузлыми бинтами тело натовские теплые исподники, фуфайку, свитер с кожаными наплечниками, толстые носки, шаровары и куртку. Все было более-менее мне впору.
- Обувь какого размера носишь?
- Сорок три.
Ахмет подал мне пару "тропических" ботинок из камуфлированного брезента на толстой рифленой подошве. Я натянул ботинки, зашнуровал их, поморщившись от боли в спине, выпрямился. Надел на голову кепи с длинным козырьком.
Ахмет цокнул языком.
- Сразу видать кадрового! Ну, пошли, инструктор, смотреть учеников...
"Чебурашка" с автоматом на плече, украшенным штык-ножом, пятки вместе, носки врозь, потупясь стоял на выходе из спортзала.
Двигая ногами, словно чужими, все-таки я был еще очень слаб, я пронес свою изломанность мимо него, как рассеянный профессор, отправляющийся на долгую неторопливую прогулку, проходит мимо хрустальной туфельки, для чего-то поставленной на трамвайный рельс...
В школе была тишина, словно в классах - занятия, и седовласые учительницы в синих сарафанах и белых кофточках, украшенных брошами, расхаживая между парт, негромкими усыпляющими голосами объясняли поскрипывающим перьями ученикам очередной урок.
Внезапно дверь одного из классов распахнулась настежь, и в коридор, по которому мы с Ахметом шагали, сквозняком вынесло ворох шелестящих тетрадок, страницы учебников, обрывки чертежных листов...
По деревянной скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж, свернули направо, прошли коротким, абсолютно темным коридором, свернули направо еще раз и оказались в другом коридоре, в конце которого светилось оконце. Ахмет остановился, шаря в полумраке рукой... Вдруг дверь открылась, яркий солнечный свет резанул меня по глазам, шум потока сделался слышен, и голос Анзора весело объявил:
- Ваш, парни, инструктор!
Я очутился, судя по всему, в кабинете зоологии. На стеллажах вдоль стены выстроились стеклянные банки с заспиртованными глистами, зародышами, лежали черепа лошадей, коров и прочее. На доске, покосившись, висел картонный плакат с изображением препарированного кролика...
- Здравствуйте, кошкольды, - услышал я, как бы со стороны, свой голос.
- Шамиль, - встав из-за парты, назвался рыжеволосый конопатый курсант в застегнутом на все пуговицы солдатском бушлате.
- Арслан, - последовав его примеру, произнес юноша с анемичным лицом, вызывающе глядя мне в глаза и надменно, как казалось ему, улыбаясь.
- Иса, - сказал, приподнявшись со скамьи, парень в летной распахнутой куртке.
- Муса, - представился, неторопливо встав и выпрямившись во весь свой почти двухметровый рост, мужчина лет тридцати пяти, в милицейских галифе и хромовых сапогах, выглядывающих из-за опоясанного портупеей черного кожаного пальто.
- Осман, - выйдя из-за парты, буркнул крепыш со сросшимися над переносицей бровями, в алой черкеске, натянутой на толстый, ручной вязки белый свитер, с кинжалом на поясе.
- Усман...
Анзор, кивнув мне, вышел. Ахмет за ним.
Пауза. Шум потока. Поскрипыванье парт.
Я заметил лежащие на учительском столе винтовки и, с чувством приезжего, нечаянно узревшего в чужом городе родные лица, шагнул к ним. Их было шесть: СВД, "Моссберг", "Беретта", "Винчестер", СКС и "Маркони".
- Эй, инструктор, - тотчас послышались голоса, - а какая лучше?.. Скажи!
Я поднял голову. Курсанты, вскочив из-за парт, смотрели на винтовки масляными глазами...
- Смотря для чего, - повторяя раз навсегда усвоенное, произнес я. Данная штурмовая винтовка, - поднял я и продемонстрировал аудитории "Беретту", - удобней для ближнего боя. Из этой хлопушки, - показал я "Моссберг", - можно разнести стену. А из "Маркони", итальянской винтовки армейского образца, застрелили президента Соединенных Штатов Кеннеди...
Глядя на меня хитрющими глазами, Усман, раздвинув борта куртки, украдкой показал мне то, что висело у него на груди на ботиночном шнурке...
Двухметровый Муса, ни с того, ни с сего, громко отрекомендовался:
- Я один из лучших милиционеров, которых когда-либо выгоняли из органов!
Рыжий Шамиль, глядя на меня строго, произнес:
- Золотой медалист после окончания школы! Окончил также курсы трактористов в нашем ауле. Вождение, теория, матчасть - на "отлично"! Надеюсь, уважаемый инструктор, искусство снайперской стрельбы, которое вы нам намерены преподать, не окажется сложнее устройства двигателей тракторов ЧТЗ, МТЗ и К-700?
Арслан, побледнев еще больше, хотя дальше, казалось, некуда, вскочил с места, крича:
- Научи!.. Научи меня так, чтоб из снайперской я воробья на лету бил!
- Из снайперской на лету не получится, - возразил ему Иса. - Из дробовика надо...
- Хорошая у тебя куртка, - прищурившись на него, сказал Муса.
- Куртка? Ах, да... Эту куртку прислал мне в подарок дядя, работающий диспетчером на аэродроме в Игарке.
Крепыш с кинжалом поднялся с места и, насупившись, буркнул, ни на кого не глядя:
- Мы, в горах, так делаем. Вставляем вкладыш в ствол ружья двенадцатого калибра, во вкладыш вставляем патрон калибра 7,62. Архар стоит на скале в двухстах метрах. Стреляю, архар падает. Кто скажет, что Осман не стрелок?..
- У меня отец и мать, - заговорил Арслан, - отец и... Дорога, по которой они ехали, простреливаемой оказалась. Матери пуля попала в щеку, отцу - в бровь... Говорят, это работал снайпер. Инструктор, научи, я буду лучше Османа, я буду их уничтожать... В щеку и в бровь! В щеку и...
Послышался стук в дверь.
- Войдите, - крикнул я, ощущая тупое желанье схватить - да хотя бы "Моссберг", она неказиста на вид, но гораздо тяжелее и прочнее многих, магазин ее, конечно, пуст, как, впрочем, и у всех остальных лежащих на столе винтовок, однако в качестве дубины она бы сгодилась вполне...
Дверь отворилась, вошел давешний часовой.
- Я - Бувайсаров, - печально доложил он. - Меня Анзор прислал учиться на снайпера...
И... пошел, занял место на рельсе, по которому вот-вот должен был промчаться безумный трамвай.
Я был строг и дотошен.
- Снайпер обязан уметь с завязанными глазами различать марку и калибр оружия. Шамиль, вот вам тряпка, завяжите глаза. Какую винтовку я вам сейчас дал?
Рыжий Шамиль осторожно, словно боясь порезаться, исследует веснушчатыми щупальцами приклад, затвор, пытается просунуть в ствол мизинец и, прерывисто вздохнув, почти шепчет:
- Скорострельный карабин Симонова... Калибр семь шестьдесят два...
И все они - малокровный Арслан, Иса в летчицкой куртке (аккуратно застиранной и заштопанной там, где две пули пробили ее с левой стороны, на расстоянии около десяти миллиметров друг от друга), Муса - опальный милиционер, Осман - твердый крепыш, реликтовый горец, и Усман-резатель, и чем-то опечаленный на всю жизнь ребенок Бувайсаров, играя в жмурки, ощупывали ложбинки, выпуклости, зазубрины тьмы, называя ее по имени:
- "Маркони"! "Маркони"!..
- Эс-ве-де!
- "Бер-ретта"!
- Ай, это, кажется, "Винчестер"... Угадал?
- Откройте свои блокноты, - говорил наставник. - Запишите: снайперская винтовка Драгунова является лучшей снайперской винтовкой в мире. Ее тактико-технические данные в два-три раза превышают показатели аналогичных винтовок зарубежных систем. Пуля, выпущенная из СВД, пробивает бронежилет любого класса, а также корпус БТР, БМП...
Когда курсанты научились ловить в оптическом прицеле "луну", а также делать поправки на солнце, угол прицеливания, ветер, мы отправились - тут, недалеко, за аул, в балочку, лупить по мишеням.
У нас была одна СВД на всех - та самая, что принадлежала Усману. Я присобачил к ней выданный Ахметом - начальником курсов - новехонький цейсовский прицел, и дело пошло...
Для начала требовалось выяснить так называемые особенности оружия. Оказалось, винтовка обладает левой нижней стрельбой.
Ахмет выдавал каждому из курсантов по пять патронов. Двухметровый Муса, вероятно, как самый старший и почтенный по возрасту, ему в том помогал.
Я скромно стоял в стороне, всем видом выражая полнейшее равнодушие к раздаче патронов.
Наконец патроны были розданы. Курсанты по очереди подходили к лежащей на мешке с песком СВД, по команде заряжали ее, изготавливались к стрельбе "из положения лежа" и по команде открывали огонь.
Командовал я. Ахмет вместе со мной ходил к мишеням считать пробоины, отмечал их мелком, а Муса вел счет стреляным гильзам.
Последним выполнял упражнение Усман. Этот негодный мальчишка, спуская курок, закрывал глаза, и после каждого выстрела его разворачивало на земле на сорок пять градусов...
Ахмет и Муса о чем-то заспорили, показывая в сторону гор. В этот момент стреляная гильза встала поперек затвора - так называемая труба...
Словно деревянная кукла переставляя ноги, я приблизился к растерявшемуся Усману (опытный, собаку съевший инструктор), нагнулся, скользящим движением ладони вышиб заклинившую оружие гильзу и, что было, конечно, излишним, передернул затвор.
