Лев Толстой - Дневники и записные книжки (1909)

Нынче ночью пришла в голову постыдная, сумашедшая мысль, а именно то, что как удивительно, что я, мое мерзкое, жалкое, исполненное всяких гадостей «я», избрано Богом для проявления себя — бесконечно-малой, ничтожной, но все-таки части Себя.

Вчера, кажется, немного работал над Ед[иной] Зап[оведью]. Ходил много. Спал, к обеду много народа. Пустота разговора тяжела. Вечером, спасибо Л[юбови] Д[митриевне], пришлось серьезно поговорить с девочками. Мальчики боятся.

Нынче много ходил. Теперь 10 часов. Хочет[ся] много работать.

1) Человек ограбил всё селенье и сложил в кучу ограбленное и сторожит. Пришел раздетый и утащил рубаху. Грабит[ел]ь поймал и по закону, к[оторый] сам составил, наказал. Разве не то же самое со всеми богачами среди бедных и в особенности с земельными собственниками: не переставая грабят тысячи людей на милионы. У них взяли корм с земли для коровы, лоша[ди] — судят и казнят не грабителя, а взявшего необходимое с земли, к[отор]ая его по самым неоспоримым актам.

Прежде чем составлять законы, запрещающие воровство хомута, дерева, сена, надо бы составить законы, запрещающие грабеж сам[ой] законной собственности людей: — земли.

Вчера ничего не работал, если не считать поправки в Е[диную] 3[аповедь]. Славно поговорил с Базилевск[ими] девочками. Как жалко всех таких. Права молитва Магом[ета] о бедности. Ездил верхом к столетнему жалкому, с раком на лице, старику. Бабы милые с ребятами. Вечером ничего не делал. Таня хороша. Тоже могла бы быть. Да, брак это главное препятствие к жизни настоящей. Идеал всего должен быть безбрачие. А никак не освящать эту гадость.

Да, читал вчера о Марксе Энгельса... Нынче проснулся от ясного, простого, понятного всем опровержения матерьялизма. На яву вышло не так ясно, как во сне, но кое-что осталось. А именно то, что матерьялисты должны допускать нелепость Творца, чтобы объяснить, отчего сложилась материя так, ч[то] из нее образовались отдел[ьные] существа, из к[оторых] первый я, и с такими свойствами, как чувства и разум.

Для нематерьялиста же ясно, ч[то] всё, что я называю миром вещественным, есть произведения моего духовного «я». Тайна для них главная отделенность моя и существ.

Не допишу. Теперь 10-й час. Походил, голова лучше.

Попытался прочесть и продолжать художественное. Могу, но едва ли успею из-за других дел. Ничего не делал больше. Ездил верхом — на хуторе беседовал с мужиками. Оч[ень], оч[ень] устал. После обеда опять ничего, кроме чтения, не делал. Вечером разговор о палеонтологии, по случаю зуба мамонта. Чем дальше отодвигается что по времени — палеонтология — и пространству астрономия, тем очевиднее ничтожность всего вещественного в бесконечном пространстве и всех его изменении в бесконечн[ом] времени.

Сегодня встал не рано, гулял, много беседовал с ровесником стариком. Теперь 10 час[ов].

1) Как ни странно сказать, матерьялисты неизбежно должны признавать Творца для того, чтобы ответить па вопрос, почему материя, (Зачеркнуто: (приняла) сложилась так, что из нее выросло сознание,) откуда явился матерьяльный мир с своими изменениями? Без признания основой всего сознания, и вещества в пространстве и времени единственной возможностью понимания окружающего мира, нет другого объяснения существования материи, как только Бог Творец. Матерьялисты гордятся своим безбожием, а все их учение implique[содержит в себе,], включает понятие Бога Творца. Extremes se touchent[Крайности сходятся.]. Только признание основой всего — сознания не нуждается в понятии Бога творца.

2) Злы, глупы и виноваты не люди, а зол, глуп и виноват только мир.

3) Два врозь и умные и добрые человека делаются и глупы и злы, когда сходятся. Что же может быть хорошего, когда сойдутся 20, 100, 1000, когда сойдутся все?

4) Как важно знать и помнить это на людях и быть настороже. От этого-то так и важно религиозное учение. Оно выводит из этой подчиненности толпе. Только оно одно.

(Запись в подлиннике ошибочно помечена цифрою 4)

5) Бог это то Всё, от чего я сознаю себя отделенным.— Бог будет и у того, кто сознает себя отделенным от Всего матерьяльного, но горе в том, что Всё матерьяльное есть бессмыслица, так [как] оно бесконечно по времени и пространству.

Сколько помнится, ничего не делал вчера, если не поправлял Е[диную] 3[аповедь], и несколько писем, из к[оторых] одно обратительно[е] бросил. Потом поехал с тремя Танями в лес. Пошел оттуда и набрел на косцов — вся деревня. Говорил о многом с ни[ми], о земле, о солдатчине, о том, что сами себя порабощают. О том, что трудно освободиться от бедности, а еще труднее от богатства. Что жить надо для души, и всё будет хорошо. Обедал, читал. Чувствовал себя сравнительно бодро.

Сегодня, — спал хорошо, походил, кое-что записал. Хорошо молился, живо понимал свое ничтожество и не величие— величие сказать мало, а бесконечность — не гадины Льва Толстого, а существа, сознающего себя Божественным. Неожиданно занялся опять Е[диной] 3[аповедью], поправил хорошо и вписал эпиграфы. Письма неинтересные. Ездил в лес верхом. Пообедал, играл в шахматы и, 8-и час, записываю.

1) Самые злые дела делаются из-за славы людской. — Делаются злые дела и из-за похоти, но похоть с годами ослабевает, соблазн же славы людской с годами только крепнет и усиливается.

2) Казалось бы, что может быть невиннее незлобивой веселой шутки, а между тем шутка есть одно из самых обычных и сильных, коварных средств для скрывания от себя людьми, не желающими ее видеть, серьезности жизни и своих грехов.

3) Старики забывают многое, почти всё. Умирая, забывается последнее. Если представить себе рождение и будущей жизни, то рождающийся ничего не помнит, вступая в свет, т. е. находится в том положении, в к[отором] в нашем мире находится всякий рождающийся ребенок (буддисты так и думают). Неверно тут только то, что при возрождении предполагается время, а забвение всего есть выход из условий времени. Смерть всегда останется возвращением к тому, из чего вышел, но никак не переход к другой жизни. Работник отработал свой урок и возвращается к хозяину за новыми приказаниями.

Теперь 9-й час, иду в гостиную.

Случилось неожиданное то, ч[то] я прочел вслух Е[диную] 3[аповедь]. Ответ — молчание и явно скука.

Спал оч[ень] хор[ошо]. Проснувшись, думал и о вчерашнем. Пора понять, что если хочешь служить людям, то работай для grand monde [большого света] рабочего народа и его имей перед собой, когда пишешь. Наш брат в огромн[ом] большинстве безнадежен. А те жаждут. Записать:

1) Дурное расположение духа не только не вредно, но всегда полезно для работы над собой.

2) Нельзя ли вместо того, чтобы думать, что мысль плохо работает от прилива крови к мозгу, или на душе мрачно от того, ч[то] печень не в порядке, думать, что недостаточно прилива крови к мозгу и печень не в порядке от слабости работы мысли и от мрачности души. Одно нераздельно с другим. Что причина и что следствие. Признаем же мы обыкновенно вещество причиной духовного п[отому], ч[то] внимание наше направлено на вещественные изменения, а не на духовные.

3) Когда человек один, ему легко быть хорошим. Только сойдись с другими — и он становится дурен. И чем больше людей сходится вместе, тем труднее им удержаться от дурного. От этого-то так важна, нужна любовь. Только с нею, не делаясь хуже, могут сходиться люди.

Отец мой, начало любви, помоги мне, помоги в том, чтобы делать то, чего Ты через меня хочешь.

Теперь 11-й час. Сажусь за работу.

Всё ничего не пишу, кроме поправок Е[диной] З[аповеди] и писем. Вчера начал поправлять, упрощая язык и форму. Но повело это только к перестановке глав и исправления[м]. Ходил гулять. Нога не хужеет. Вечер со всеми. Голицына. Тяжело говорить без цели. Нынче только проснулся — известие о Ч[ерткове]. Отказ. Написал ему и Гале письма. Опять занялся Е[диной] 3[аповедью], погулял и теперь поеду в Велью к старику. Получил Июнь Кр[уга] Чт[ения]. На душе оч[ень] хорошо. Но всё не могу привыкнуть к молитве при общении с людьми. Надо и можно.

Совершенно неожиданно пропустил день. Третьего дня опять поправлял Е[диную] З[аповедь]. Читал Н(овый] Круг] Ч[тения]. Не дурно. Ходил пешком недалеко. Приехала Зося. Я ходил встречать и встретил Вас[илия] Панюшкина. Долго гуляя говорил с ним. Прекрасный юноша. В этих, только в этих людях надежда на будущее. Да хоть ничего не выходи из них, хорошо и для них, и для меня, и для всех, что они есть. — Вчера 25. Опять то же. Всё больше и больше просится «Казнь Евдокима». Ходил по парку. Большая слабость, сонливость. После обеда ходил к Ефрему. Только ограниченность большая и еще большее самомнение. Нынче ошибся часом и встал в 6. Погулял, начал новое Н[ет] в м[ире] в[иноватых] и кое-что сделал. Написал два письма. Слаб. Ездил с милой Таней. Письма от Оли и Ч[ерткова] и тяжелое от С[офьи] А[ндреевны]. Искренно жаль ее. Сашу жду, но она не едет. Гусев уезжает.