Олег Гриневский - Тайна Великого Посольства Петра Великого
* * *
Итак, два доктора - философии и медицины, выпускники Падуанского университета, встретились на берегу Дуная, чтобы поговорить на дипломатические темы. Разговор у них шел и на греческом, и на латыни, да и итальянским баловались. Начинать пришлось Посникову. Так уж положено: кто напросился на разговор, тот и начинает. "Сия комиссия, - стал нагнетать пессимизм Посников, - чаять благополучного окончинин не воспримет" из-за великих трудностей и себялюбивогосоревнования участников. Поэтому туркам и русским, осторожно намекнул он, можно бы и подумать о собственных интересах. Немцы и поляки их ссорили, лгали им, и за одно это их надобно проучить. Давайте, начал прощупывать почву Посников, заключим между собой перемирие, пусть даже не на многие годы. А во время перемирия через посредничество крымского хана или же через особые посольства можно будет договориться и о вечном мире. В то же время он не советует туркам искать мира с немцами, венецианцами и поляками. Пусть они продолжают воевать с цесарцами, которые будут ослаблены выходом Москвы из союза. А царь будет содействовать туркам, мыслить, как ему отомстить немцам за их ложь. Ну а уж если во время перемирия не удастся заключить мир с Москвой, турки будут вольны помириться и с немцами.
Далее Посников старается раскрыть туркам причины, почему Австрия стремится к миру. "Первое, скудость во всем и изнемогли и одолжили, чтобы отдохнуть и завоеванные городы укрепить". Но главное, и здесь Посников мастерски, в нескольких фразах, вскрывает суть полыхавших тогда международных страстей: "Естли гишпан умрет, как уже при дверях, то тотчас француз за то королевство с цесарем взочнет, а посредники англичанин и голанец ходатийствуют о том мире не для вас, для себя, чтобы француза не допустить до гишпанского королевства, понеже он, то приобрев, всех их задавит".
Маврокордато слушает внимательно, держится приветливо. Но на посулы Посникова не поддается. Хитер был и сам улещать начал: туркам, мол, посредники и немцы тоже "не доброхотны", и только русского царя они почитают за великого и сильного монарха. Но на предложение "с другими не мириться!" пойти не могут. Не подходит им и простое перемирие, так как уже письменно обязались заключить мир.
На это Возницын реагирует быстро. Уже на следующий день он снова посылает Посникова к туркам с предложением. Если они не хотят воевать с немцами, будь по их воле. Однако пусть Турция сначала заключит перемирие с Россией сроком на год-полтора, В основу его были бы положены принцип сохранения за каждой стороной захваченных во время войны территорий, плюс ненападение друг на друга и вольная торговля. Тут русские впервые приоткрыли карты и показали, что могут снять свое требование о передаче Керчи. Маврокордато тоже подвинулся: он согласился на такое перемирие, хотя и более длительное по времени. Но для этого нужно уже сейчас определить спорные территории - решить проблему "окружностей", как осторожно назвал ее грек.
Конец октября и начало ноября ушли на вычерчивание этих "окружностей". Турки держались любезно, но твердо. Они соглашались с принципом "кто чем владеет". Но "окружности", выписанные ими, означали, что русским придется оставить или даже срыть некоторые захваченные ими крспости. Отсюда уже проглядывало, что турки пойдут на размен Керчь - Азов, но потребуют возвращения приднепровских крепостей. На этом первый раунд "зондажных" контактов Посников - Маврокордато прервался. Вроде бы ни о чем они не договорились.
* * *
Говорят, что этот раунд переговоров Возницын проиграл. Ему не удалось уговорить турок прервать переговоры с союзниками и продолжить с ними войну. Как заметил С. М. Соловьев, хитрость московского посла была уж очень простовата. Это было бы и впрямь так, если бы Прокофий Богданович на этом закончил переговоры. Но ведь они только начинались, стороны не спеша развертывали свои исходные позиции и с них "обстреливали" друг друга, пытаясь выяснить, где и насколько глубоко противоположная сторона готова идти на уступки. Как в шахматах, так и в дипломатии есть несколько вариантов дебюта, рассчитанного на то, чтобы прощупать партнера, заставить его приоткрыть свои замыслы. Вот такой простой ход е2-е4 и сделал Возницын. Именно с этого угла, как мне кажется, нужно посмотреть на тайные контакты Возницына с турками. А они для будущего развития переговоров дали многое.
Прежде всего Прокофий Богданович мог убедиться, что и в Вене и в Карловицах он правильно оценивал тактическую линию Турции: она будет стремиться заключить мир сначала с главным противником - Австрией, а затем предъявлять более жесткие требования к остальным ее союзникам. Поэтому курс на сепаратное соглашение между Австрией и Турцией будет пользоваться приоритетом в политике обоих пкударств. Но в ходе "обстрела" турецких позиций Возницыну удалось выяснить, что турки могут пойти на более или менее краткое перемирие с Россией, что они, по-видимому, примирятся с потерей Азова, но не отдадут Керчи. Поэтому в конце концов в центре дипломатического торга на конгрессе окажется судьба приднепровских городков. Так оно и оказалось.
Уж если в чем и просчитался Прокофий Богданович, так это в действенности одного из своих главных аргументов. Как исстари было заведено на Руси, послал он Маврокордато две пары соболей по 160 рублей и посулил подарить еще несколько сороков этих драгоценных шкурок. Но хитрый грек подарков не принял "и во всем отрицался".
* * *
Тайные контакты с турками не мешают Возницыну встречатъся и с союзными послами. Переговоры ведутся как бы на двух этажах: на первом - парадном - он любезно беседует с австрийцами, венецианцами и поляками, а наверху, в мезонине, тайно шепчутся Посников с Маврокордато. Это позволяет Прокофию Богдановичу более уверенно распутывать запутанный австрийцами клубок интриг накануне открытия конгресса.
Надо сказать, что Карловицкий конгресс не был форумом для совместного ведения переговоров, как мы сегодня представляем себе международные конференции. На нем не предусматривалось, например, проведение общих заседаний, где присутствовали бы все делегации. Вместо них по предложению австрийцев каждый из союзников должен был проводить "съезды" с турками в присутствии посредников.
Первыми будут встречаться, конечно, цесарцы. А за ними уже все остальные согласно очередности, установленной в соответствии со временем вступления каждой страны в союз: кто первый с цесарцами договор заключил, тот и раньше и с турками о своих делах говорить будет. Участия же посредников требуют турки, которые не желают разговаривать с глазу на глаз. Ухмыльнулся на это Прокофий Богданович, но возражать не стал.
Однако австрийцы стали добиваться, чтобы русские формально представили свои мирные предложения. Съезда, мол, не будет, пока союзные послы через посредников обо всем с турками не договорятся. Такие домогательства Возницын пресек: "Всегда на комиссиях всяк о себе сам говорит". Но как ни хотелось Прокофию Богдановичу, а документ с мирными предложениями выкладывать все же пришлось. Возницына понять можно. Одно дело не обязывающий ни к чему разговор, в котором проскальзывают лишь элементы позиции, и другое дело - документ, в котором она изложена полностью и разложена по полочкам. Да еще в тот момент, когда завязался неофициальный контакт. Тут каждый шажок, прежде чем сделать, десять раз отмерить нужно. А то, что выложено на стол, живет уже самостоятельной жизнью. Ведь недаром говорят: что написано пером, не вырубишь топором. Поэтому не любят дипломаты жестко фиксировать позиции - потом тебя же обвинятъ начнут, что на большие уступки пошел, хотя наперед знает дипломат, что это всего лишь запросная позиция и долго на ней стоять нельзя.
Но, с другой стороны, наступадт такой момент на переговорах, когда эту позицию нужно выдвигать и чаще всего в форме документа. И для того, чтобы активность показать, и для развития переговоров. Дело это не простое. Тут надо все предусмотреть заранее - и что на размен пустить в ходе долгих дебатов, но не проторговаться, а прийти к финалу с весомым для страны результатом.
Видимо, долго думал над всем этим Прокофий Богданович. По бумагам его видно, что не сразу решился на этот шаг. Но решился и 23 октября направил цесарскому послу Эттингену текст на латыни с хитрой пометкой, что это-де "первые статьи, которые направлены к учинению миры". В нем 10 пунктов, но нигде не сказано, что предлагается - мир или перемирие. Вообще нужно сказать, что даже по меркам сегодняшнем дня документ этот составлен мастерски. Все запросные позиции выставлены, но сделано это так, что они не заклинивают развития переговоров. А главное, документ этот глубок по смыслу: содержит такие положения, которые затем на столетия вперед определят направления русской внешней политики.
Но давайте по порядку.
Первое. В документе подтверждается, как бы мы сказали сейчас, статус-кво, то есть существующее положение. "Обоим Великим Государям, как Царскому Величеству Московскому, так Салтанову Величеству Турскому будучи в том миру, городами, месты, землями, реками, морями, лесами и иными всякими угодьи, владети тем, чем ныне кто владеет". Вот и все, больше ничего не сказано. Но за этой фразой кроется, что и Азов, и четыре городка в устье Днепра остаются в руках русских.
