Михаил Салтыков-Щедрин - Том 12. В среде умеренности и аккуратности

Параллельно с дальнейшей разработкой типов хищников буржуазной формации («Господа ташкентцы», «Дневник провинциала в Петербурге», «Благонамеренные речи», «Убежище Монрепо») Салтыков в «Детях Москвы» возвращается к изображению хищников «дворянского родопроисхождения», чтобы продемонстрировать их вырождение в прямых мошенников, вполне освободившихся от всяких моральных норм, — «червонных валетов».

Это название подсказано сатирику нашумевшим уголовным процессом клуба «червонных валетов», который слушался в московском окружном суде в феврале — марте 1877 г.[268]. Следствие показало, что «червонные валеты» совершили более пятидесяти уголовных преступлений. В обвинительном акте зафиксировано громадное количество мошеннических деяний: составление подложных векселей, получение залогов за наем служащих на несуществующие должности и т. п. Среди обвиняемых преобладали прокутившиеся молодые люди из дворян: разорившийся помещик И. М. Давыдовский, воспитанник Лазаревского института восточных языков дворянин А. А. Протопопов, исправлявший должность уездного предводителя дворянства Н. И. Дмитриев-Мамонов, отставной поручик К. Е. Голумбиевский, князь Долгоруков и др. «Большинство обвиняемых обладает изящными манерами, имеет нафабренные усы, английские проборы посредине, прекрасно накрахмаленные воротнички, говорят очень литературно», — сообщал о них хроникер «Новостей» и затем добавлял, что «на всех деяниях лежит оттенок легкомыслия и отсутствия единства в действиях»[269].

Процесс продемонстрировал полное ничтожество и моральное разложение выходцев из высшего сословия российской империи и дал повод сатирику для постановки вопроса о деградации всего дворянского сословия как закономерном следствии его паразитического существования.

Несколько позднее, в «Убежище Монрепо», рисуя «сладкое умирание» дворян-помещиков средней руки в своих разоренных поместьях, Салтыков назовет их «руинами, готовыми ежеминутно превратиться в «червонных валетов».

Рассказ вызвал разноречивые отзывы прессы. Некоторые критики упрекали автора в художественной незавершенности произведения. Это мнение наиболее резко выразил С. А. Венгеров, назвавший рассказ «небольшим и, с точки зрения художественной, мало удавшимся отрывком»[270]. Отрицательно отозвался о нем и И. С. Тургенев: «Прочел я «Детей Москвы» Салтыкова; признаюсь, ничего особенного в них не открыл. Довольно дешевое и довольно тяжелое, часто даже неясное глумление»[271].

Однако многие критики оценили рассказ положительно, отмечая блестящий анализ вырождения «питомцев славы», «детей Москвы, хранительницы исторических преданий Руси» и «того положения, в которое поставлено наше общество всеми мастерами легкой наживы, от финансистов до «червонных валетов». Рецензент «Кронштадтского вестника» писал также: «Имя «червонного валета» надолго сделается у нас определением нарицательным, конечно, в смысле гораздо более широком, чем тот, который мог быть ему придан процессом прокутившейся московской шайки»[272].

В каком ты блеске ныне зрима…— отрывок из стихотворения И. И. Дмитриева «Освобождение Москвы» (1795).

Здесь я получил первые впечатления бытия…— Салтыков вспоминает детство и годы своего учения в Московском дворянском институте (1836–1838). В «Недоконченных беседах» он писал: «Публичное воспитание я начал в Москве, в специальном дворянском заведении, задача которого состояла преимущественно в подготовке «питомцев славы».

…начальные основания русской грамматики по Востокову. — В XIX в. большой популярностью пользовались учебники академика А. Х. Востокова «Сокращенная русская грамматика», СПб. 1831, и «Русская грамматика, по начертанию сокращенной грамматики полнее изложенная», СПб. 1831.

Это слово, изданное Карамзиным в двенадцати томах…— Имеется в виду двенадцатитомная «История государства российского», в которой Н. М. Карамзин выступил защитником идеи самодержавия. Здесь и ниже Салтыков иронизирует над официозной историографией, превратившейся, по его словам, в прославление «княжений», историческая роль которых оценивается с точки зрения «военной славы», то есть политики завоеваний, и противопоставляет истинные идеи патриотизма ложной «славе», добытой путем захватов.

…вроде коллежского регистратора и отставного корнета…— Коллежский регистратор — чиновник 14-го класса, низший гражданский чин в России. Корнет — младший офицерский чин в кавалерии.

…имел свидание с Иоанном Цимисхием. — Намек на поражение князя Святослава Игоревича в битве с войсками византийского императора Иоанна I Цимисхия при Доростоле в 971 г. (ср. в «Письмах о провинции» — т. 7 наст. изд., стр. 325).

…вольную продажу вина…— то есть акцизную систему взамен откупной, отмененной согласно положению от 4 июля 1861 г. (см. об этом т. 3, стр. 780 и т. 7, стр. 190 наст. изд.).

…царя Иоанна III — за оказанную им распорядительность относительно Новгорода. — Салтыков имеет в виду конец Новгородской вечевой республики и подчинение Новгорода Москве в 1471–1478 гг. при Иване III.

…царя Иоанна IV — за то, что он покорил Казань и принял под свою державу богатую Сибирь. — Речь идет о взятии Казани Иваном Грозным в 1550 г. и покорении Сибири Ермаком в 1583 г.

…«Богатая Сибирь, наклоньшись над столами…» — цитата из произведения Г. Р. Державина «Описание торжества в доме князя Потемкина по случаю взятия Измаила».

Киев… омрачил себя, подпав под иго иноверца…— Имеется в виду татаро-монгольское иго.

Москва! как много в этом слове // Для сердца русского слилось! — неточная цитата из седьмой главы «Евгения Онегина».

…а больше с тайной надеждой на легкое получение чина титулярного советника. — Привилегированные учебные заведения в царской России давали окончившим их право на получение гражданских и военных чинов. В частности, императорский Царскосельский (позднее — Александровский) лицей, где в 1838–1844 гг. учился Салтыков, давал возможность получения чинов от низшего 14-го (коллежский регистратор) до 9-го (титулярный советник).

…порфироносной вдовы…— то есть Москвы (выражение из «Медного всадника» Пушкина).

Всесвятское — старинное-село вблизи Москвы.

…с точки зрения маневров Ходынского поля — то есть с точки зрения милитаристской идеологии самодержавия. Ходынское поле под Москвой было первоначально местом военной лагерной стоянки, затем военным учебным плацем.

Грозные полки идут…— Эти стихи у П. П. Ершова не обнаружены. Возможно, Салтыков цитирует здесь строки из солдатской походной песни.

…все это не мешало мне в то же время и «заблуждаться»… — Салтыков иронически использует фразеологию реакционного лагеря, называя «заблуждениями» освободительные идеалы 40-х годов.

…когда под стенами Севастополя совершилась искупительная жертва…— Имеется в виду поражение русских войск под Севастополем и заключение невыгодного для России мира в Крымской войне 1854–1856 гг.

…витязей, которые, менее полувека тому назад, побывали в Париже…— Речь идет о взятии Парижа русскими войсками в 1814 г.

…ведь это лишь новый вариант на тему «разумейте языцы»… — Салтыков цитирует манифест Николая I от 14 марта 1848 г. по поводу революционных событий в Берлине, Вене и Париже. Здесь и ниже он намекает на то, что либерально-дворянские круги ожидаемые реформы воспринимали националистически, как еще один «луч… к солнцу славы» России.

Сперва — воля крестьянам, потом — воля вину, затем — начатки самоуправления <…> и, наконец, открытые настежь двери в суды…— Салтыков перечисляет основные реформы, на которые возлагали надежды либералы: крестьянскую реформу, отмену откупной системы, введение земских учреждений, установление суда присяжных (см. об этом в т. 7 наст. изд., стр. 599).

…я… начал изображать «славу» в несколько смешном виде. — Намек на то, что либеральные идеологи дворянства, зная истинную цену официальным «святыням», втихомолку глумятся над ними (ср. упоминание о «древних авгурах» в гл. 1 «Дневника провинциала в Петербурге» — т. 10 наст. изд., стр. 272).

…кабатчика Антошки Стрелова с лабазником Осипом Ивановым Деруновым. — Персонажи цикла «Благонамеренные речи» (см. т. 11 наст. изд.).