Русский клуб - Владимир Дэс
Глеб брался за любой выгодный проект. Не думал о трудностях, а если они возникали, то решал их по мере поступления.
Ему было легко работать и открывать новые предприятия. Не надо было ходить неделями по чиновничьим кабинетам, ждать месяцами разрешений – захотел открыть производство, почувствовал потребность людей в этом – открывай, создавай новые рабочие места, получай прибыль, плати налоги. После регистрации кооператива не нужны были разрешения и согласования на виды деятельности. Только благодаря этому Россия в девяностые окончательно не развалилась, обеспечив через многочисленные кооперативы занятость населения.
Накопив приличный капитал, Глеб вложил его в автосервис, обслуживавший первые частные такси. Государственных автосервисов было мало, и «славились» они плохим оборудованием и бюрократическими проволочками.
Разноцветные «Москвичи», «Волги», «Жигули» без устали носились по городу Их владельцы рассказывали какие-то сказки, что всё, что они заработали за день извозом, они не отдавали государству, а забирали себе. Приносили в свою семью, жене, детям. И это было всё законно. Но, чтобы много заработать, надо было много трудиться. При столь беспощадной эксплуатации автомобили часто ломались.
Глеб же оборудовал десять автосервисов в разных концах города хорошим, привезённым из Германии оборудованием и устроил обслуживание без бумажной волокиты.
Прежде чем заняться автосервисами, Глеб решил вернуть деньги «коке» Вале. Она их не взяла. И, как Глеб её ни уговаривал, упорно отказывалась. Причиной такого своего поведения она назвала непонимание, где он взял такое «богатство».
Глеб начинал объяснять, что это он заработал на своём бизнесе, на что она отвечала: «Ты, крестник, меня не путай. Деньги я тебе давала не взаймы, а жалеючи тебя. А что ты с ними сделал и как свои миллионы заработал – это Бог тебе судья, хотя я не понимаю, как можно за несколько месяцев заработать сумму, которую я копила всю жизнь, работая честно. И тебе того же желаю». И, сколько бы раз Глеб ни пытался вернуть ей деньги, она все его попытки сразу же пресекала.
Фирма расширялась, деньги потекли рекой.
И тут начала мешать работе преступность, захлестнувшая страну.
С одной стороны, была чётко структурированная бандитская иерархия. За каждым регионом и крупным городом был поставлен «смотрящий», обязательно коронованный вор в законе. В Нижнеокске это был высококвалифицированный щипач по кличке Серёжа-Дипломат. А с другой – появилось множество новых бандитских группировок, которые не подчинялись никаким воровским авторитетам. Они возникали и в Нижнеокске как грибы после дождя. Всем хотелось крышевать «Русский клуб». К таким относилась и группа недавно освободившегося из заключения насильника Цыпы, которая занималась рэкетом. Именно он и пришёл к Глебу, прихватив с собой двоих «солдат».
На шее у Цыпы красовалась «якорная» цепь из красного золота с огромным кружевным крестом, на безымянном пальце сидел золотой перстень-печатка с чёрным камнем. Пришёл он в фирменной одежде: спортивном костюме, кроссовках «Адидас» и плаще из лайки.
Цыпа слыл философом в блатном мире. Беседу он начал с того, что Глеб сделан не из железа, что и президентов убивают и никакая милиция не убережет. Поэтому надо платить за «крышу».
Не то чтобы Глеб испугался. Его поразили бандиты, сопровождавшие Цыпу. В их глазах было абсолютное равнодушие, пустота. И было понятно, что в них что-то зажжётся, только если Цыпа даст команду «фас». Глеб поёжился и набрал своего одноклассника капитана Кального. Сказал, что пришёл Цыпа и хочет крышевать его видеосалоны. Тот попросил передать бандиту трубку телефона. Глеб передал.
Цыпа послушал, что ему говорил Кальной, отдал трубку Глебу, молча встал и пошёл на выход, прихватив с собой своих воинов. Но у двери он всё же повернулся и сказал: «Береги себя, дядя», на что Глеб ответил: «И ты тоже, тётя».
Наконец с Глебом захотел встретиться самый главный человек среди бандитов Нижнеокска – вор в законе Серёжа-Дипломат.
С виду «смотрящий» был больше похож на заурядного инженера: аккуратная боцманская бородка, ухоженные руки и вежливая манера разговора. Вел себя скромно. Но, несмотря на кажущуюся интеллигентность, всю свою работу он строил по одному принципу: или платишь, или получаешь пулю.
На встрече с Глебом Серёжа-Дипломат всё время спрашивал о профсоюзах и говорил, что если у Глеба есть с ними проблемы, то он их решит. Глеб вначале удивился, но потом понял, что этот бандит просто насмотрелся голливудских фильмов, и ответил, что у него нет никаких профсоюзов и поэтому никаких проблем решать не надо. Серёжа-Дипломат сказал: «Хорошо, встретимся, когда возникнут проблемы». И ушёл.
Проблемы возникли после того, как Глеб выкупил и стал разрабатывать городские и производственные свалки.
Тогда к нему перешла огромная гора отработанного шлака с Сормовской ТЭЦ. Все машины «Русского клуба», которые вывозили шлак на переработку, вдруг стали останавливать бандиты и требовать плату за выезд со свалки, объясняя водителям, что они – «крыша».
После этого наезда Глеб решил усилить в «Русском клубе» охрану. И пригласил на должность начальника охраны своего одноклассника, капитана милиции Кального. Тот отказался: «Пойми, я хорошо к тебе отношусь, но честь советского офицера мне не позволяет служить буржуям, хотя работать сейчас с вами, негодяями, всё равно приходится». И рекомендовал на эту должность своего сослуживца майора Малышева Юрия Валентиновича, тот как раз попал под сокращение.
Майор – сухощавый, всегда чисто и аккуратно одетый (костюм, галстук, белая рубашка, ботинки, начищенные до блеска) – производил впечатление человека спокойного, уравновешенного, знающего себе цену. В милиции он работал в отделе по незаконному обороту драгметаллов.
Ещё при оформлении он попросил Глеба, чтобы тот называл его не по имени-отчеству и не по фамилии, а просто «Майор» – мол, ему так легче будет работать.
Глеб спросил, не помешает ли работа в «Русском клубе» его личной жизни.
Тот ответил, что нет.
Шло время. Взяток Майор не брал, деньги в фирме не «щипал», повышения зарплаты не просил, но у него были очень странные взгляды на жизнь вообще и её устройство в частности.
Он считал человека самым обыкновенным сгустком биоматериала. И полагал, что по законам биологии можно легко просчитать действия любого человека. Как и всё живое, любой человек и тысячу лет назад, и сейчас ест, пьёт, размножается, спит, боится смерти и не боится дня, хотя боится ночи. Поэтому для хищника, например волка, он – не что иное, как пища, а не существо, созданное для каких-то высших целей по образу и подобию самого Бога.
Хотя лишних людей нет: каждый человек – это частица великого Замысла. Как, например, для огромного количества микробов внутри
