Птаха - Кортни Коллинз
Ты открываешь коробку и разворачиваешь ярко-оранжевую оберточную бумагу. Пара кед. Т носит такие же, натирая их своими детскими салфетками дочиста.
Там и носки, говорит он.
Ты достаешь носки и кеды.
Мне еще надо забрать краски.
Т вытаскивает из-под кровати рюкзак. Слышен перестук баллончиков. Т помогает тебе приладить лямку на здоровое плечо.
Ты наклоняешься к нему. Ваши лбы соприкасаются. Ты закрываешь глаза и видишь момент вашего знакомства, словно выхваченный вспышкой. Вы тогда столкнулись на пешеходной дорожке напротив парка.
Надеюсь, ты ее найдешь, улыбается Т.
Кого?
Жизнь, которую по-настоящему хочешь.
И ты тоже. Ты целуешь т у себя на запястье, а потом п на его запястье. Выходишь из фургона и закрываешь дверь. Идешь в новых кедах по газону. Они такие белые, что на фоне травы светятся.
Когда ты доходишь до торцовой стены дома, включается свет. Лин стоит у окна гостиной. Ты останавливаешься и поднимаешь руку – в знак то ли приветствия, то ли капитуляции. В любом случае Лин должна понять: сюда ты больше не придешь.
15
Дарвин, ранее в тот же день
Пятница, 12:45. За пятнадцать минут до начала смены Марджи сворачивает на больничную стоянку и выключает мотор. Подставляет лицо под кондиционер и косится на спортивную сумку. Она опять не пошла на фитнес. Утром Марджи проснулась с похмельем и со страшным чувством вины, что не отдала тебе альбом в первый же день, как только ты проснулась; нельзя было брать его домой. И все же за полтора дня, что альбом оставался у Марджи, он, похоже, привнес в ее жизнь то, чего ей очень не хватало, то, о чем она и не догадывалась.
Все машины будто плавятся, начиная с колес. Больничная парковка всегда напоминает Марджи апокалипсис, и иногда, приезжая на работу, она хочет, чтобы он поскорее наступил. Тогда все мировые системы, пьющие нашу кровь, схлопнутся и останется только обмениваться домашней едой и человеческой добротой. Но потом Марджи вспоминает Элси, как та любит холодный фарш. И как ей будет не хватать поездок на «Датсуне» 280Z.
Утром Марджи с похмелья приготовила баклажаны с карри, полагая, это последняя возможность что-нибудь для тебя сделать. Она берет контейнер с заднего сиденья и бежит по парковке, решив не дожидаться апокалипсиса как стимула стать лучше.
В лифте смотрится в зеркало. Через восемь минут ей надо расписаться в графике смен. Марджи выходит на восьмом этаже, стараясь незаметно пронести контейнер.
Охранник на посту. Макает бисквит в кофе.
Проверю пациентку, говорит Марджи.
Охранник целиком засовывает в рот бисквит и кивает.
Марджи думает, ты спишь, и тихонько ставит контейнер на тумбу. Но потом замечает, как странно твои волосы рассыпаны по подушке – те, что она вчера тебе состригла. Она приподнимает одеяло.
Тебя нет.
Марджи пытается собраться с мыслями. Ходит взад-вперед по палате. Открывает дверь в туалет. Заглядывает под кровать. Раздергивает занавески, как будто ты, решив над ней подшутить, могла там спрятаться. Потом опускает взгляд на парковку и ловит себя на пугающей мысли: а вдруг ты спрыгнула. Пытается поднять окно и с облегчением убеждается: это невозможно.
Садится на кровать. Берет пук волос. Она видела, как ты их собрала и скрепила резинкой. Марджи гладит острые кончики, скатывает пряди и кладет в карман. Проверяет ящики.
В одном твой альбом.
Еще раз осмотрев палату, Марджи замечает на полу больничный халат и пустую сумку с одеждой, которую принесла тебе вчера.
Вспоминает твое лицо, страх в глазах, когда она сообщила, что завтра тебя отпустят с Джеромом. Но почему? – спросила она. В общем это был не вопрос, но все равно его не стоило задавать, теперь понятно.
Марджи прячет альбом под рубашку, берет контейнер и открывает дверь. Быстро, молча проходит мимо охранника. Спускается на лифте к старшей медсестре и, идя по коридору, продумывает, что сказать.
Привет, Джей, говорит она, заходя в кабинет.
Привет, Марджи. Отметиться?
Вообще-то, мне ужасно. Лучше бы не приходила.
Что такое?
Марджи прикладывает руку ко лбу. Температура.
У всех у нас температура, Марджи. Называется «сауна».
Да нет, мне кажется, я заболеваю.
Джей вздыхает и поворачивается к компьютеру посмотреть расписание.
Знаю, Марджи, у тебя были переработки. Но мне не хватает людей.
Я на этой неделе работала в две смены.
Да, конечно. И ты мне нужна на ногах. Возьми выходные. Но, пожалуйста, поправляйся к понедельнику. Я тебя поставлю на двенадцатичасовую ночную смену.
Спасибо, Джей. Вот тебе на обед баклажаны с карри. Марджи ставит контейнер на стол старшей медсестры.
Ну, от такой взятки не откажусь, говорит Джей. Иди домой и отлежись.
Марджи домой не идет и отлеживаться не собирается. Она наматывает круги, пытаясь найти тебя. Очутившись подальше от больницы, решается поехать на твой домашний адрес, который запомнила, прочтя в карте.
Она нарушила уже столько правил. Почему бы не еще одно?
Марджи забивает адрес в телефон. Она боится думать, что ее ждет. Какая-нибудь мрачная, обшарпанная, покрытая плесенью хибара, кричащая о заброшенности и упадке. Но остановившись напротив твоего дома, она с удивлением осматривает свежеокрашенное черно-белое бунгало с роскошным садом – папоротники, пальмы. Под окном симпатичные розовые геликонии. Под навесом полноприводная машина.
Марджи остается в машине, размышляя, не постучаться ли. Тут на дорожку выходит Джером, садится в свою машину, и та ревет, как приличные машины не ревут, – на всю улицу.
Через некоторое время Марджи стучится в дверь. Громко зовет тебя. Обходит дом и видит под окном табуретку. Встает на нее и залезает в твою комнату.
Коллекция настольных ламп, книжные полки, аккуратно разложенные на столе рисовальные принадлежности, твой автопортрет, пришпиленный к стене. Но тебя опять нет.
Марджи вылезает из окна и хватается за сердце. Нечем дышать. Она не понимает, почему после визита в твою комнату ей стало так горько.
16
Гималаи, год неизвестен
Ночь переходит в день. Несмотря на накатывающую волнами усталость, вы с Теши держите темп. Сворачиваете с Тропы пилигримов в лес. Над деревьями бледнеет луна. Ты никогда не считала луну своей союзницей. Она тебе не сестра, что бы там ни говорили. Теперь ясно, почему духовные учителя назначают свадьбы на время жатвы, – невесту хорошо видно и, если она решит бежать, легко догнать.
Быстро поднимающееся за тобой солнце высвечивает горы на севере и востоке, там, где, по твоим прикидкам, ничего не было. Когда вы доходите до лесного укрытия, солнце уже высоко. Ты смотришь на
