Турсун - Гульнара Нуркулова
Работа закипела. Уже через полчаса было поставлено вместо шести восемь юрт, девушки занялись убранством жилища, женщины в двух котлах варили еду, а в третьем жарили боорсоки из заранее приготовленного к ем-то теста. Догадались развесить на кустарниках намоченную одежду и бельё. Успели в одной из юрт постелить тёшоки и дасторкон, куда усадили стариков. Дети увели скот подальше в горы.
Мы не ошиблись. Военные прибыли к нам примерно через час. Видно было, что они устали от многодневной езды на лошадях и их разморило солнце, нещадно палившее в этой горной местности.
– Сиз кайси аул? – на ломаном кыргызском спросил человек с красным от загара лицом, который ехал впереди всех. Я ответил, но, судя по выражению его лица, он ничего не понял.
Тогда я позвал Самагана. До этих событий он два года учился в Караколе в русско-туземной школе-интернате и неплохо говорил на русском.
Самаган, не растерявшись, тут же сочинил, что люди на этом пастбище находятся с начала лета, все они из селения Кушчу, и показал в сторону Жумгала.
– Здесь трава почти нетронутая, не видно, что давно живёте, – засомневался другой военный.
– Мы всего два дня назад поменяли место, а раньше были вон за той горой, – ответил Самаган, показывая на высокую гору, – но там были слишком долго, и скот съел почти всю траву, поэтому мы перебрались сюда.
– Где ты научился так хорошо говорить на русском? – спросил тот же человек с красным лицом.
– Я сирота. Выучился языку в Караколе, где батрачил на русскую семью, – Самаган пустил слезу и, вытирая слезы рукавом рубашки, продолжил. – Меня пригласил мой дядя, брат моей покойной мамы. Мне нет разницы батрачить здесь или у русских. Там даже было лучше.
Увидев слёзы Самагана и не понимая, что происходит, женщины ринулись спасать ситуацию. В большом тазике они принесли горячий боорсок и начали угощать военных. Те заулыбались, начали брать боорсоки, расхваливая: «Жакши, жакши».
Затем несколько военных проверили округу. Заглядывали чуть ли не за каждый куст, проверяя, не сидит ли кто в засаде. Удостоверившись, что никого нет, они поехали дальше».
– Самаган, ты такой молодец! – воскликнула Турсун, обращаясь к брату. Тот кивнул в ответ, улыбаясь.
«Да. Если бы не Самаган, один Всевышний знает, как бы всё обернулось, – подтвердил Адыл, продолжая. – То ли от волнения, то ли от усталости сразу после ухода русских солдат заболела наша мама. Всё это время она была в юрте. Вдруг ей стало плохо, она пожаловалась на сильную головную боль и через некоторое время потеряла сознание. Люди уложили её в постель. Потом у неё начались судороги, которые кое-как, массируя руки и ноги, остановили. Так она пролежала пять дней. Перед смертью она открыла глаза, но управлять телом уже не могла.
После похорон мамы старики все как один отказались идти дальше. Мотив был один, они не хотели помереть и быть преданы земле на чужбине. Они не были готовы идти дальше неизвестно как долго, да еще по трудным дорогам. «Никто не знает, что нас ждёт в Китае. Уверен, никому там лучше, чем здесь не будет. Видел я много русских, они такие же как мы. Среди них есть сволочи, но большинство хорошие. Не убили же нас сегодня», – вставил своё мнение Темир байке.
После долгих споров, взвесив все «за» и «против», большинством голосов решили найти подходящее место и остаться там. В первую очередь, конечно, искали скрытый в горах уголок, где бы никто не нашёл нас. После нескольких поездок мужчины нашли удобный участок. Высокие непроходимые горы с северо-востока, предохранявшие от неожиданных визитов, пологий склон с богатым пастбищем и родник с обильной водой, фонтаном бьющей из-под земли, должен был стать идеальным пространством для жизни. Несмотря на сложный перевал, к середине осени все перекочевали туда и начали усиленно готовиться к зиме. Накосили сена сколько смогли, собрали достаточно дров, успели насушить кизяк, сделали общий загон для овец. Сосчитали скот. Оказалось, всего двадцать восемь голов овец, два вола, три коровы и шестнадцать лошадей. Также у нас было два ружья и патроны. Зерна было не очень много, хватило бы шестидесяти четырём ртам месяцев на шесть, если экономить. Решили засеять озимую рожь и ячмень и немедля начали вспахивать поле. Вспахали около десяти соток земли и успели посадить, ростки проклюнули, а как только наступили холода, пошёл снег, но, к сожалению, его с полей сдул ветер. Пришлось укрывать поле, где одеялами, где шырдаками. Но потом повалил настоящий снег, и ветер прекратился. Так мы спасли небольшую часть урожая. На второй год собрали неплохой урожай от двух посевов.
Зиму мы провели бы неплохо, если бы не волки, которые начали нападать на скот и даже людей. Волков было очень много, и они были гораздо больше размерами, чем волки в наших горах. Из людей первым подвергся нападению Жолдош, который пошёл в загон подложить сена овцам. К несчастью, его и еще одну девочку не смогли спасти. Из скота волки загрызли одну лошадь и десяток овец. И всё это случилось за пять дней. Мы не были готовы к сражению с большим количеством голодных волков, хоть и убили несколько, поэтому решили загонять скот на ночь в юрту. В открытом загоне овцы только раздразнивали хищников. Мы поставили две самые большие юрты для скота в середине, а юрты для людей вокруг. Несколько семей теснились в одной юрте, но зато так было теплее и безопаснее. Детям решительно запретили выходить из юрты ни днём, ни ночью, а взрослые выходили ночью по нужде по несколько человек и с ружьём. Весной волки исчезли, наверное, появилась другая еда для них.
Вот так и выжили. Домой вернулись с небольшими людскими потерями, чего не скажешь об остальных. Пока вернулось около половины людей нашего селения, и, надеемся, еще вернутся.
* * *
Турсун решила купить Самагану коня. «Какой же ты джигит без коня? – сказала она брату. – Завтра же поедем на базар и выберем тебе скакуна».
На следующий день утром они уже были на скотном базаре.
– Сегодня выбор не очень большой, – заметил Самаган, осматривая взглядом рынок.
– Что привело такую милую красавицу на наш базар? – услышала Турсун за спиной. Она повернулась и увидела несуразно одетого молодого высокого роста мужчину. – А-а, вы Турсун, о которой все говорят.
– Разве мы знакомы? – спросила Турсун, поражаясь самоуверенности незнакомого человека, который, не отрывая глаз, смотрел на неё.
– О вас только камни на северном склоне горы не говорят, потому
