Холода в Занзибаре - Иван Константинович Алексеев
Ресторан находился в подвале – его стены и своды были ободраны до красных кирпичей. Из сводов торчали черные крюки – наверное, когда-то на них подвешивали окорока.
Официант положил на стол две карты и поставил глиняный кувшин с тонким длинным горлом. Будем прикидываться интеллигентными людьми или как? – спросила Гуля. Не понял? Гуля пожала плечами: ну, в смысле, будем чмокать, нюхать, оценивать фруктовые оттенки или сразу закажем водку?
Графин с водкой мгновенно запотел. Хинкали были крупные, с Гулин кулак. Ела их Гуля с аппетитом – хватала за хвостик и громко высасывала бульон. Магическое зрение, которым Бог обычно наделяет ровесников, стерло с ее лица приметы возраста – напротив меня сидела Гуля, какой я знал ее до эмиграции. Ничего, завтра на тредмиле буду сгонять калории. Потрогай! Она согнула руку, обозначив бицепс. Слежу за собой! – важно сказала Гуля и сразу рассмеялась: нахваливаю себя, как товар на рынке. Ладно, поезд ушел, жаркие объятья климакса не за горами. Скоро начну толстеть и пить таблетки от давления. Подняла рюмку. Я ведь тебе, Несветов, очень благодарна. Гуля выдержала мхатовскую паузу. Не знал? За Гошу – это само собой. Ты знаешь – мне политика по биссектрисе, но уже здесь – в Москве! – дома взрывают. Я бы к Гоше хоть сейчас перебралась, а родителей с кем?.. Папа в инвалидном кресле после инсульта, пишет мемуары. Он теперь, чтоб ты знал, большой демократ. У мамы диабет, вентральная грыжа, все никак не решимся на операцию. Да, о чем я? – спохватилась Гуля. А! О благодарности. Чуть не забыла! Давай-ка быстренько выпьем, и я тебя удивлю! Гуля достала из сумки красную книжечку в мягкой обложке. Между прочим, автор профессор Несветова. Вот! Название страшно оригинальное: диагностика и лечение аллергических заболеваний. Можешь пользоваться! Если б не развод с тобой, Несветов, профессором бы я не стала. Это точно. Гуля откопала в сумке ручку, очки, быстро сделала надпись на титульном листе. Какое сегодня число? Кажется, первое декабря, подсказал я. Вдруг задумалась: как ты полагаешь, я – одушевленный предмет? Может, вместо «что» следовало написать «кто»? Хрен с ним, не буду черкать, читай! Сняла очки, подвинула ко мне книжку. Почерк у нее почти не изменился, только буквы стали крупнее. «Моему любимому человеку, сделавшему меня тем, что я есть». Польщен, выдавил я. Когда с тобой развелась, чтоб доказать, кого ты потерял, рыла землю носом – куда там экскаватору! Хоть ты был далеко. Гуля быстро пьянела. Вот если б той Гуле приделать мои сегодняшние мозги, она бы с тем Несветовым ни за что бы не развелась. Спросила: еще по одной? Давай, согласился я. Дура я. Могла бы уехать с тобой. И гори это гребаное профессорство синим пламенем! Вот не умею быть умной, подводит чувство юмора в неподходящий момент. Гуля подняла рюмку, ее глаз в линзе водки сделался огромным. Эрик звал меня уже в перестройку, когда можно стало. А я не поехала, не вовремя проявила исторический оптимизм. Ты с ним… продолжала? – удивился я, вдруг почувствовав, как во мне шевельнулось что-то темное и неизжитое. А, так! – отмахнулась Гуля, ничего серьезного, использовала для поддержания гормонального баланса. И не его одного, если честно. Скажи, тебя это задевает? Гуля прищурилась, оценивая мое молчание: вижу, что задевает. И должна заметить, мне это приятно.
У нее была та же прическа – каре, только цвет волос изменился, они отдавали в рыжину. Я вытер салфеткой руки и неожиданно для себя, дотянувшись до Гулиных волос, размял в щепоти кончик пряди. Так – с помощью волос – нам демонстрировали на пропедевтике звук крепитации в легких. А что ты хочешь, приходится закрашивать седину, смутилась Гуля и сразу перешла в атаку: а ты ничего, сохранный, залысины тебе даже идут. Подчеркивают величие ума! Только хорошо бы их затонировать, чтоб не блестели.
Странное ощущение – будто однажды я подарил эту женщину миру и теперь пришел посмотреть, как поживает подарок. В 12 лет мне вдруг загорелось разводить рыбок. Аквариум отец купил в Архангельске. Потом из каждой командировки он привозил то меченосцев, то гуппи, то сомиков. Чтобы защитить баночку с рыбками от холода, он всю дорогу прятал ее на груди – под шинелью. Студенты совсем учиться не хотят, доносился откуда-то издалека голос Гули. Ну какие из них доктора получатся? Как зачет или экзамен – начинается! Гульнара Фархатовна, а нельзя ли как-нибудь… А ты? – спросил я механически. Беру, ответила Гуля после небольшой паузы и с вызовом посмотрела мне в глаза. Когда в наш класс пришел Костя Смирнов, мне сразу захотелось стать его другом. Он был ярким – обыгрывал всех в шахматы, стал первым в математике, прорываясь в штрафную, так цепко держал мяч, что заработал кличку Гарринча. По воротам бил не сильно – сделает обманное движение и «шведкой» тихонько закатит мяч в противоположный от вратаря угол. Знаешь, до чего бедность доводит? Гуля пощелкала перед моим лицом пальцами. Ау! Ты здесь? Или где? Слушай, я иногда представляю, что нашла миллион долларов. Вроде как бандиты перестреляли друг друга, а портфельчик остался валяться. А я, ну, допустим, возвращалась поздно из гостей, поглядела по сторонам – никого нет? – и тихонько так его прихватила. Костя заразил меня диковинным словечком «ежели» и ко всему прочему умел играть на гитаре. На день рождения я подарил ему своих рыбок. С помощью одноклассника допер аквариум до доса, где жил Костя. Кто-то из девочек, кажется Лиза Родионова, удивленно воскликнула: такого и родная мать не подарит! Отрываю портфельчик, опаньки – миллион! Потом я много раз приходил к Косте домой, смотрел с тоской на свой подарок и сожалел о внезапном приступе щедрости. С каждым днем аквариум становился все запущенней. А потом лопнул стеклянный обогреватель, и рыбок убило током. Вот представь, взрослая женщина полночи не может уснуть, все думает, как правильно распорядиться миллионом. Нормальные грезы у профессора? Гуля невесело рассмеялась. Ты человек грамотный – вот скажи, куда его лучше вложить? В траст? В ценные бумаги? Сейчас у Apple неплохо растут акции, – на полном серьезе, как будто у Гули и в самом деле был миллион, сказал я. Хороший совет, обязательно воспользуюсь, сказала Гуля. Знаешь, если б мы не сдавали квартиру на «Речном», наверное бы сдохли.
Графинчик опустел. Официант принес счет – вышло недорого. В такси Гуля привалилась ко мне, я обнял ее левой рукой. Спросил по-хозяйски: когда ты лекции читаешь, тебя из-за кафедры-то хоть видно? А я, хохотнула Гуля,
