Моя простая курортная жизнь 4 - Мэри Блум
Оставив мою управляющую рефлексировать на тему моей бурной личной жизни, я и моя гостья отправились к лестнице.
— Ну вот, теперь и она будет думать, что мы трахаемся, — пробурчала Влада, берясь за поручень.
Ага, еще скажи, что она парню твоему позвонит.
— А не пофиг? — отозвался я. — Ты даже не знаешь, как ее зовут.
Щеку мигом оцарапал косой колючий взгляд.
— А с ней ты, кстати, тоже трахаешься?
Ну начинается. Все девчонки, которые приходят в мой дом, рано или поздно задают этот вопрос. Мне уже даже стыдно говорить, что нет.
— Добро пожаловать, — я распахнул дверь в свою скромную обитель.
Вообще, девушки, когда впервые заходят ко мне в комнату, обычно не могут сдержать восторг. Вот и у нашей звезды глаза восхищенно пробежались по окнам на потолке и огромному панорамному окну на стене с видом на море и маячащие на горизонте горы. А затем она вредно поджала губы.
— Ну неплохо. Приемлемо.
Следом колючка с ехидством уставилась на мою большую кровать.
— И что, хватает размеров? Повторяю еще раз: трахаться тут я с тобой принципиально не буду!
— А мы не трахаться, — напомнил я. — Снимай трусы.
— Да я вижу! — фыркнула она. — Как чувствовала, что с этого начнется.
— А как по-другому рисовать эскиз? — резонно заметил я, доставая черный маркер из тумбочки. — Заодно и посмотришь, как будет на теле.
— Ну только если эскиз, — уступила гостья.
После чего послушно стянула колготки и трусики, подготавливая для меня свой холст.
— Но если хоть малейшее поползновение… — пригрозила она, укладываясь кверху попой на кровать.
— Не мешай мастеру, — сказал я, задирая повыше ее подол. — Никто на тебя не покушается. Считай, что ты в тату-салоне.
— А жалобная книга у тебя есть? — хихикнула вредная клиентка, когда маркер повел по коже.
— Будешь дергаться, получится криво, — предупредил я.
— Заранее готовишь к тому, что не умеешь рисовать? И долго это будет?
— Да я уже закончил.
— Что ты уже закончил? — не поняла Влада.
— Все закончил, — пояснил я, закрывая маркер. — Любуйся.
Она недоверчиво поднялась с кровати, подскочила к зеркалу и воскликнула, узрев творение рук моих:
— Ты обалдел? Это что вообще?
Эх, бывают же сложные клиенты.
— Все по твоему запросу. Вот «Рома», — показал я на свое имя у нее на попе. — А вот звезда, ты же у нас звезда. Можешь со сцены показывать и то, и другое.
А главное, эта татушка была абсолютно уникальной. Никто в мире не писал моей рукой мое имя на твоей заднице. И еще рядом звездочка, прошу заметить.
— И да, — добавил я, — маркер перманентный. Так что некоторое время лучше не показывай задницу своему парню, если не хочешь запалиться. Хотя, может, он и тут не догадается.
— Вот же ты же… — буркнули в ответ. — И как я это сотру?
— Ну вообще, — подсказал я, поглаживая ее раскрашенную ягодицу, — есть один способ это стереть. Только тереть надо долго и усердно…
— Так и знала, что этим кончится, — колючка закатила глаза. — Да как ты вообще меня развел?..
И раз уж терять больше было нечего набросилась на меня с горячими поцелуями, я же подхватил этот арт-объект и завалил на кровать. Благо, она уже сама сняла трусы. Ну а дальше одна разрисованная попка так прилежно терлась по моему паху, словно надеялась, что это уберет перманент. Нет, Влада, чтобы убрать перманент, трахаться надо намного больше.
Ep. 72. Как потрогать недотрогу
Зевая, разбуженный спозаранку и поцелованный Полиной на удачу, я шагал по Парку любви. Утро было еще слишком ранним, так что вокруг ни души: ни местных парочек, ни туристов — только минеральная водичка звонко журчала в бювете, да мраморные парни и девушки выглядывали из аллей. Уже издалека я заметил памятник Карпову на главной площади и стоявший рядом автобус, который ждал сегодня не курортников, а лучших школьников города, чтобы отвезти на олимпиаду в областной центр. Конечно, немного нечестно: ехать отсюда почти четыре часа, и мы все будем сонные и уставшие, а те, кто живут на месте, выспавшиеся и свежие. Однако тут мой взгляд выцепил в толпе сочную задницу любимой учительницы и хрупкую фигурку Даны — и я заметно взбодрился.
Было бы еще лучше, если бы мою милую подругу не провожал ее отнюдь не милый папа, топтавшийся здесь же у автобуса и встретивший меня привычным недобрым взглядом. Ну да, я еще и умный — какой ужас. А может, боится, что у дочери появится парень умнее его? Так это несложно… Вообще, как-то много его в последнее время в моей жизни. Но чем ближе мы становились с Даной, тем больше становилось и его. Он был как босс в игре, который мешал добраться до цели. Радовало, что в ближайшие сутки этого босса поблизости не будет — именно поэтому он, наверное, и смотрел на меня особенно злобным волком.
— Я бы забрал дочь сегодня вечером, — грузил этот оголтелый папаша Гелю, — но не могу. Работа, — и еще суровее зыркнул на подошедшего меня.
Иными словами, у Даны есть целый день свободы. И целая ночь. И судя по тому, как позвякивали сумки, которые ставили некоторые учителя и некоторые ученики в багажник, далеко не все планировали там заниматься только олимпиадой.
— Да не волнуйтесь, — обнадежила его классная, чей саквояж позвякивал не меньше, — я за детьми присмотрю…
И глазами, украшенными для солидности строгой оправой очков, показала мне побыстрее кидать вещи в отсек, хватать подругу и спасаться с ней в салоне от этой гиперопеки — что я охотно и сделал.
— Следите за ними! — обдал нас в спину отеческим пламенем папа-дракон. — Особенно за ним…
— Какое счастье, Дана, — еле отделавшись от него, Геля влетела в автобус следом за нами, — я уж думала, тебя папа на олимпиаду не отпустит.
— Да, он бы и не отпустил. Но английский очень важен для моего будущего, — отозвалась та и еле слышно проворчала: — Скорей бы уже школу закончить и уехать…
А уехать она собиралась аж в самую Англию. Что за Карповская эпидемия такая? Как
