Михаил Кузмин - Стихи

Из книги «Форель разбивает лед» (1929)

А. Д. Радловой [74]

Первое вступление

Ручей стал лаком до льда:Зимнее небо учит.Леденцовые цепиЛомко брянчат, как лютня.Ударь, форель, проворней!Тебе надоело ведьСолнце аквамариномИ птиц скороходом – тень.Чем круче сжимаешься —Звук резче, возврат дружбы.На льду стоит крестьянин.Форель разбивает лед.

Второе вступление

Непрошеные гостиСошлись ко мне на чай,Тут, хочешь иль не хочешь,С улыбкою встречай.

Глаза у них померклиИ пальцы словно воск,И нищенски играетПо швам жидовский лоск.

Забытые названья,Небывшие слова…От темных разговоровТупеет голова…

Художник утонувший[75]Топочет каблучком,За ним гусарский мальчик[76]С простреленным виском…

А вы и не дождались,О, мистер Дориан,[77] —Зачем же так свободноСадитесь на диван?

Ну, память-экономка,Воображенье-boy,Не пропущу вам даромПроделки я такой!

Первый удар

Стояли холода, и шел «Тристан».[78]В оркестре пело раненое море,Зеленый край за паром голубым,Остановившееся дико сердце.Никто не видел, как в театр вошлаИ оказалась уж сидящей в ложеКрасавица, как полотно Брюллова.Такие женщины живут в романах,Встречаются они и на экране…За них свершают кражи, преступленья,Подкарауливают их каретыИ отравляются на чердаках.Теперь она внимательно и скромноСледила за смертельною любовью,Не поправляя алого платочка,Что сполз у ней с жемчужного плеча,Не замечая, что за ней упорноСледят в театре многие бинокли…Я не был с ней знаком, но все смотрелНа полумрак пустой, казалось, ложи…Я был на спиритическом сеансе,Хоть не люблю спиритов, и казалсяМне жалким медиум – забитый чех.В широкое окно лился свободноГолубоватый леденящий свет.Луна как будто с севера светила:Исландия, Гренландия и Тулэ,[79]Зеленый край за паром голубым…И вот я помню: тело мне сковалаКакая-то дремота перед взрывом,И ожидание, и отвращенье,Последний стыд и полное блаженство…А легкий стук внутри не прерывался,Как будто рыба бьет хвостом о лед…Я встал, шатаясь, как слепой лунатик,Дошел до двери… Вдруг она открылась…Из аванложи вышел человекЛет двадцати, с зелеными глазами;Меня он принял будто за другого,Пожал мне руку и сказал: «Покурим!»Как сильно рыба двинула хвостом!Безволие – преддверье высшей воли!Последний стыд и полное блаженство!Зеленый край за паром голубым!

Второй удар

Кони бьются, храпят в испуге,Синей лентой обвиты дуги,Волки, снег, бубенцы, пальба!Что до страшной, как ночь, расплаты?Разве дрогнут твои Карпаты?В старом роге застынет мед?

Полость треплется, диво-птица;Визг полозьев – «гайда, Марица!»Стоп… бежит с фонарем гайдук…Вот какое твое домовье:Свет мадонны у изголовьяИ подкова хранит порог,

Галереи, сугроб на крыше,За шпалерой скребутся мыши,Чепраки, кружева, ковры!Тяжело от парадных спален!А в камин целый лес навален,Словно ладан, шипит смола…

Отчего ж твои губы желты?Сам не знаешь, на что пошел ты?Тут о шутках, дружок, забудь!Не богемских лесов вампиром —Смертным братом пред целым миромТы назвался, так будь же брат!

А законы у нас в остроге,Ах, привольны они и строги:Кровь за кровь, за любовь любовь.Мы берем и даем по чести,Нам не надо кровавой мести:От зарока развяжет Бог,

Сам себя осуждает Каин…Побледнел молодой хозяин,Резанул по ладони вкось…Тихо капает кровь в стаканы:Знак обмена и знак охраны…На конюшню ведут коней…

Третий удар

Как недобитое крыло,Висит модель: голландский ботик.Оранжерейное светлоВ стекле подобных библиотек.

Вчерашняя езда и нож,И клятвы в диком исступленьиПророчили мне где-то ложь,Пародию на преступленье…

Узнать хотелось… Очень жаль…Но мужественный вид комфортаДоказывал мне, что локальНе для бесед такого сорта.

Вы только что ушли, ШекспирОткрыт, дымится папироса…«Сонеты»!! Как несложен мирПод мартовский напев вопроса!

Как тает снежное шитье,Весенними гонясь лучами,Так юношеское житьеИдет капризными путями!

Четвертый удар

О, этот завтрак так похожНа оркестрованные дни,Когда на каждый звук и мысльВстает, любя, противовес:Рожок с кларнетом говорит,В объятьях арфы флейта спит,Вещает траурный тромбон —Покойникам приятен он.

О, этот завтрак так похожНа ярмарочных близнецов:Один живот, а сердца два,Две головы, одна спина…Родились так, что просто срам,И тайна непонятна нам.Буквально вырази обмен —Базарный выйдет феномен.

Ты просыпался – я не сплю,Мы два крыла – одна душа,Мы две души – один творец,Мы два творца – один венец…Зачем же заперт чемоданИ взят на станции билет?О, этот завтрак так похожНа подозрительную ложь!

Пятый удар

Мы этот май проводим как в деревне:Спустили шторы, сняли пиджаки,В переднюю бильярд перетащилиИ половину дня стучим киямиОт завтрака до чая. Ранний ужин,Вставанье на заре, купанье, лень…Раз вы уехали, казалось нужнымМне жить, как подобает жить в разлуке:Немного скучно и гигиенично.Я даже не особенно ждал писемИ вздрогнул, увидавши штемпель: «Гринок».– Мы этот май проводим как в бреду,Безумствует шиповник, море синеИ Эллинор прекрасней, чем всегда!Прости, мой друг, но если бы ты видел,Как поутру она в цветник выходитВ голубовато-серой амазонке, —Ты понял бы, что страсть – сильнее воли. —Так вот она – зеленая страна! —Кто выдумал, что мирные пейзажиНе могут быть ареной катастроф?

Шестой удар

(Баллада)

Ушел моряк, румян и рус,За дальние моря.Идут года, седеет ус,Не ждет его семья.Уж бабушка за упокойМолилась каждый год,А у невесты молодойНа сердце тяжкий лед.Давно убрали со стола,Собака гложет кость, —Завыла, морду подняла…А на пороге гость.Стоит моряк, лет сорока.– Кто тут хозяин? Эй!Привез я весть издалекаДля мисстрис Анны Рэй.– Какие вести скажешь нам?Жених погиб давно! —Он засучил рукав, а тамРодимое пятно.– Я Эрвин Грин. Прошу встречать! —Без чувств невеста – хлоп…Отец заплакал, плачет мать,Целует сына в лоб.Везде звонят колокола«Динг-донг» среди равнин,Венчаться Анна Рэй пошла,А с нею Эрвин Грин.С волынками проводят их,Оставили вдвоем.Она: – Хочу тебя, жених,Спросить я вот о чем:Объездил много ты сторон,Пока жила одной, —Не позабыл ли ты законСвоей страны родной?Я видела: не чтишь святынь,Колен не преклонял,Не отвечаешь ты «аминь»,Когда поют хорал,В святой воде не мочишь рук,Садишься без креста, —Уж не отвергся ли ты, друг,Спасителя Христа?– Ложись спокойно, Анна Рэй,И вздора не мели!Знать, не видала ты людейИз северной земли.Там светит всем зеленый светНа небе, на земле,Из-под воды выходит цвет,Как сердце на стебле,И все ясней для смелых душЗамерзшая звезда…А твой ли я жених и муж,Смотри, смотри сюда! —Она глядит и так и сяк, —В себя ей не прийти…Сорокалетний где моряк,С которым жизнь вести?И благороден, и высок,Морщин не отыскать,Ресницы, брови и висок, —Ну, глаз не оторвать!Румянец нежный заиграл,Зарделася щека, —Таким никто ведь не видалИ в детстве моряка.И волос тонок, словно лен,И губы горячей,Чудесной силой наделенЗеленый блеск очей…И вспомнилось, как много лет…Тут… в замке… на горе…Скончался юный баронетНа утренней заре.Цветочком в гробе он лежал,И убивалась мать,А голос Аннушке шептал:«С таким бы вот поспать!»И легкий треск, и синий звон,И огоньки кругом,Зеленый и холодный сонОкутал спящий дом.Она горит и слезы льет,Молиться ей невмочь.А он стоит, ответа ждет…Звенит тихонько ночь…– Быть может, душу я гублю,Ты, может, – сатана:Но я таким тебя люблю,Твоя на смерть жена!

Седьмой удар