Нодар Думбадзе - Закон вечности
Бачана прыснул.
- Спроси-ка его, батюшка, чего он смеется? - обратился Булика к Иораму.
- Прав ты, прав, Булика! Но ведь твой невежда, когда его назначали капитаном, должен был отказаться, сказать, что он ни бельмеса в этом деле не смыслит.
- А может, и говорил, да не послушали? Давай, мол, берись, а мы поможем... Вот он и взялся. И потом, знаете, не так-то легко отказаться, когда тебе предлагают пост капитана. Тем более что предшественник его тоже не очень-то смахивал на Нельсона... А что, у вас, писателей, разве не бывает так? - задал Булика вопрос Бачане.
- К несчастью, бывает, и нередко, - согласился тот.
- Что же получается?
- Получается, что каждый должен заниматься своим делом. Недаром ведь говорил благословенный Руставели:
Что кому дано судьбою - то ему и утешенье:
Пусть работает работник, воин рубится в сраженье,
произнес с благоговением отец Иорам.
- Уважаемый Иорам, постригитесь и причаститесь к нашей вере - из вас бы вышел хороший коммунист! - шутя посоветовал Бачана.
- К какой вере? К коммунизму? - ужаснулся священник. - К земным утехам, отрицанию бога?! Нет уж, избавьте!..
- Да-а... Вы, оказывается, и представления-то о коммунизме не имеете, батюшка! Коммунизм - это именно то, о чем вы только что соизволили сказать словами Руставели! Коммунизм - это вершина благоденствия человечества, это пора, когда перед каждым из людей откроется возможность заняться тем, на что он более всего способен, что более всего соответствует его физическим и умственным возможностям и способностям, что доставит ему истинное моральное, духовное, если хотите, удовлетворение!.. Мы, коммунисты, читали ваше Евангелие. Прочтите и вы хоть раз наше евангелие, это не повредит вам, клянусь вашим богом!.. Что касается забот о материальных благах, о желудке, как вы изволили выразиться... Что ж... Вы правы! Мы заботимся и впредь будем заботиться об этом! Человек прежде всего должен быть обеспечен материально! Это необходимо для того, чтобы помыслы, духовные силы, таланты и стремления его были направлены не на поиски хлеба насущного, а на достижение целей более возвышенных, более важных и благородных! Мы утверждаем свободный труд и мир на земле, а не соперничество, зависть людскую и кровопролитие! А для этого нужно, чтобы человек был сыт, батюшка!.. Таково наше учение, наша религия! Таков наш бог - бог земной, реальный, а не витающий в небесах! - закончил Бачана и, чтобы скрыть охватившее его волнение, отвернулся к стене.
Присмиревший отец Иорам не решился продолжить спор.
- Что ж, да услышит вас бог, уважаемый Бачана! - произнес он тихо и тоже отвернулся к стене. Потом, не вытерпев, добавил: - Кстати, из вас тоже получился бы неплохой священник!
Вечером Булику навестила нагруженная провизией супруга Света. Она приветливо поздоровалась со всеми, раздала каждому свою долю съестного, потом, отогнув одеяло, скромно присела в ногах Булики.
- Как ты себя чувствуешь, азиз?* - спросила она сиявшего от радости и гордости мужа.
_______________
* А з и з - ласкательное обращение.
- Как лев! - ответил Булика и, в подтверждение сказанного, оторвал ножку у вареной курицы, впился в нее зубами и в мгновенье ока протянул жене обглоданную кость.
- Поперхнешься, черт! - испугалась она.
- Будь спокойна! - Булика оторвал у курицы вторую ножку и продолжал с набитым ртом: - Ну, какая у меня жена, уважаемый Бачана?
- Замечательная!
- Видели ли вы среди армянок такую красавицу?
- Не приходилось...
- Потому что она - единственная!
- Разумеется!.. Ведь ты у нас тоже красавец... - улыбнулся иронически отец Иорам.
- А увидели бы вы мою любовницу!.. Вот она действительно красавица! Булика подмигнул жене.
- Болтун несчастный... - поморщилась она.
- Где же дети? Почему они не навестили отца?! - с деланной строгостью спросил Булика.
- Где же им быть, Автандил-джан? Сегодня ведь суббота, Нестан - на английском, Тариэл - на фортепиано.
Булика напыжился.
- Девочка у меня растет, уважаемый Бачана, - министр иностранных дел! По-армянски говорит? Говорит! - Булика стал загибать пальцы. По-грузински говорит? Естественно! Английский изучает? Изучает! В школе французскому учат? Учат! А еще курдскому помаленьку учит ее дочка нашего дворника Физулы - Гванлеца... Теперь скажите, кто из наших министров владеет пятью языками? Ответьте, батюшка!
- Хорошая у тебя девочка, дай бог ей здоровья!
- А мальчик? Паганини!
- Паганини на скрипке играл, азиз, а наш мальчик на пианино, поправила Света, смущенная невежеством мужа.
- Не учи! Я сам знаю, кто на чем играл! Паганини - мой идеал! Понятно? Вот возьму и переведу мальчика на скрипку! Не все ли равно, за что платить? Что ты на это скажешь?
- Воля твоя, азиз, поступай как хочешь, только не нервничай ради бога!.. Профессор сказал, что за неделю поставит тебя на ноги, а на следующей разрешит идти домой. "Только, - говорит, - надо, чтобы он слушался нас..."
- А я не слушаюсь, что ли? Пью все лекарства, делаю все уколы... Вот смотри, во что они превратили мою... - Булика быстро отдернул одеяло.
- Закройся, бесстыдник! - всполошилась Света. - И дома он такой невежа, вы уж извините ради бога...
- Да что тут извиняться, все мы в таком положении! - успокоил ее Бачана.
- Кроме того, дорогая моя жена, профессор того не знает, а я давно уже хожу. Вот! - Булика опустил на пол голые ноги, встал и несколько раз гоголем прошелся по комнате. - Ну, что еще мне сделать? - Он огляделся Ну-ка, Света, встань!
Удивленная женщина встала. Булика обнял ее за талию.
- Не смей! Не смей! Отпусти ее сейчас же! - крикнул отец Иорам, но было уже поздно: Булика подхватил жену, поднял ее и смачно поцеловал в шею. Света вскрикнула от неожиданности, лицо ее покрылось румянцем смущения. Булика еще несколько раз подбросил жену в воздух, потом опустил на место.
- Видели? - воскликнул он весело. - Света, принеси мне одежду, я завтра же уйду отсюда! Хватит мне валяться в постели!
Булика присел на койку. Он тяжело дышал, но весь сиял от радости.
- Что ты выкинул, глупец! - произнес в сердцах отец Иорам. Булика взялся за пульс. С минуту он сосредоточенно молчал, потом удовлетворенно улыбнулся:
- Все! Конец моему инфаркту! Да здравствует жизнь! - И обнял жену.
- Да будет тебе! Людей бы постеснялся! - Света вырвалась из объятий мужа и стала поправлять волосы.
Иорам и Бачана деликатно отвернулись.
- А ты кажешься тяжелее обычного! К чему бы это, а? Смотри у меня! Булика нахмурился и пригрозил Свете рукой, но тут же подмигнул ей.
- Боже мой! Отсохни мои уши и его язык! - всплеснула руками смущенная вконец женщина. Булика громко расхохотался и крикнул:
- Повернитесь, господа, комедия окончена!
10
Солнце возлежало на огромном серебристом ложе. Голова светила, обвитая семицветной радугой, покоилась на покрытом вечным снегом склоне горы Казбек. Руки его бессильно свисали вниз.
Солнце тяжело дышало.
Солнце прощалось с жизнью.
Коленопреклоненные Бачана, отец Иорам и Булика, воздев руки к умиравшему светилу, молили его:
- Не покидай нас, Солнце! Не умирай, Солнце великое!
Их слезы пенистыми реками стекали по склону Кавкасиони, с громовым шумом мчались вниз - туда, где, окутанная молочным туманом, лежала земля.
А Солнце возлежало на огромном серебристом ложе и молча внимало мольбам рыдавших у его изголовья людей. Утром Солнце поднялось над Кавкасиони, подтянулось и собралось было взвиться в небесную лазурь, как вдруг почувствовало острую боль в груди. Оно опустилось на одно, затем на другое колено, прислонилось к склону Казбека, да так и застыло.
Все человечество с ужасом взирало на агонизирующее светило. Люди заполнили улицы и мосты, поля и дороги, балконы и крыши. Ветви деревьев гнулись под тяжестью взобравшихся туда детей.
- Не покидай нас, Солнце! - стонало человечество.
Но голоса людей не достигали умиравшего светила. Оно видело лишь их протянутые к нему руки и расширенные от ужаса глаза.
- Чем они взволнованы? - прошептало Солнце.
- Они умоляют тебя не покидать их! - ответил сквозь рыдания Бачана.
- Поздно... - проговорило Солнце. Один глаз его погас.
- Не губи нас, дарующее жизнь! - пал ниц отец Иорам.
- Что тебя беспокоит, что у тебя болит? Скажи нам. Светило! всхлипнул Булика.
- Боль земли беспокоит меня, - сказало Солнце, - боль земли!
- Но ведь они в твоей власти - боль и жизнь земли! - воскликнул отец Иорам.
- Земля - мое сердце, она и только она живет и дышит во мне. Все остальные мои клетки, все другие части мои давно уже погасли, умерли... Неужто вы, люди, поклоняющиеся мне, не ведаете этого?
- Кто же ты само, Светило? - спросил изумленный Бачана.
- Я пылающий дух почивших в любви людей... Жизнь моя питается душами людей, умерших в любви... И теперь настал час угасания моей жизни, ибо иссяк на земле источник любви, ибо от ненависти умирает людей больше, чем от любви... Верните жизнь любви, и я воскресну из мертвых... Я молю вас, люди, даруйте мне жизнь, взращенную на любви людей!.. Возвратите мне утерянную любовь, и я вернусь к вам, люди!.. - Солнце задышало чаще, заметалось.
