Подросток Савенко, или Автопортрет бандита в отрочестве - Эдуард Вениаминович Лимонов
– На хуя ты это сделал? – говорил Чума. – На хуя?
Эди-бэби и сам не знал зачем. Из упрямства. Хотел сделать по-своему. Всю жизнь Эди-бэби поступал по-своему.
14
Они помирились с Асей через месяц. Во-первых, обнаружилось, что они живут совсем рядом, всего несколько домов разделяют их. На Салтовке дома стоят без особой видимой системы, между ними нет дворов, а посажены кусты и деревья. Очевидно, архитекторы Салтовского поселка мечтали о городе будущего, обросшем лесами клена и зарослями бузины.
Проходя среди тонких прутиков кленов и низких запыленных кустов бузины, Эди-бэби не раз замечал идущую сзади или впереди девочку в длинных, до самой земли, платьях и в неизменных вельветовых пальто с капюшонами. У Аси было два таких пальто – предмет зависти салтовских девочек, очень похожих на альпийское пальто Кадика, которого Эди-бэби, впрочем, встретил позднее. Иногда Асю провожали одноклассники, иногда она была одна. Однажды Эди-бэби набрался храбрости и сказал ей: «Здравствуйте, мадмуазель!» И она ему ответила: «Здравствуйте, варвар!»
Был вечер, падал мокрый снег, Эди-бэби долго гулял с Асей возле Асиного дома, они говорили о прочитанных книгах. Эди-бэби удивил Асю своей начитанностью, она не ожидала, что он так много прочел, а потом они говорили о Душе, Боге и Любви.
О Душе, Боге и Любви Эди-бэби уже говорил с другой девочкой, красивой, напоминающей ангела со средневековой картины, Бетой Волиной. Что она напоминает ангела, сказала Эди-бэби старшая пионервожатая Соня Алексеева, он не сам догадался. Но с Бетой Волиной было по-другому. Беты Эди-бэби отчаянно стеснялся и решился поцеловать ее только через месяц после первого свидания. Ася поцеловала его сама, в тот же снежный вечер, и на их лица падал снег, и на губы, отчего поцелуи были мокрыми. Они оба отчаянно замерзли после трехчасового разговора, и Эди-бэби очень хотелось в туалет. Губы у Аси и у Эди-бэби были холодные-прехолодные, и от губ Аси пахло чуть-чуть табаком, она много курила…
Любви у них не получилось, романа не вышло, но они стали настоящими друзьями. Романа не получилось оттого, сказала Ася, что, во-первых, Эди-бэби, к несчастью, младше ее на год, а кроме того, у них у обоих оказались очень сильные характеры. «Два таких сильных человека не могут быть любовниками», – сказала Ася. Ася была первым человеком, кто обнаружил, что у Эди-бэби сильный характер.
– Как Светка? – спрашивает Ася, отпив немного вина и поставив свой бокал на стол. Сделав это, она идет к двери и закрывает ее. От двери она направляется к окну, открывает форточку и только после этого закуривает сигарету. Родители ее не курят.
– Как? Да как всегда, – пожимает плечами Эди-бэби. – Недавно ее опять видели на танцах с Шуриком в «Стахановском».
Ася вздыхает. Она сочувствует любви Эди-бэби к взбалмошной и капризной Светке, хотя и считает, что дочь проститутки ему не пара. Вся Салтовка знает, что Светкина мать спит с мужчинами за башли. Но Ася преклоняется перед любовью и в качестве советницы принимает живейшее участие во всех любовных делах своих друзей и подружек.
– Может быть, мне набить ему рыло? – задумчиво спрашивает Эди-бэби.
– Глупо! – возражает Ася. – Откуда ты знаешь, может быть, между ними ничего нет? Что, они не могут просто сходить вместе потанцевать? И вообще, что за идиотская привычка решать все кулаками… К тому же он твой приятель тоже…
– Какой там он мой приятель! – досадливо морщится Эди. – Светка же нас и познакомила. Это ее приятель…
– Хорошо, – говорит Ася, – посмотри на проблему с другой стороны. Рассуждая логически…
– Э-э, – останавливает ее Эди-бэби, – как можно рассуждать логически со Светкой. Прошлый раз, когда мы гуляли Майские праздники, первый раз вместе, очень логично было с ее стороны бежать на пруд топиться. Не говоря уже о том, что пруд далеко, пока добежала бы до пруда, все желание топиться бы пропало… Она сумасшедшая!
– Эди! – перебивает его Ася. – Кто бы говорил, но только не ты. Даже твои друзья считают, что ты сумасшедший. Ты что, этого не знаешь? – волнуется Ася, размахивая сигаретой.
– Что, правда? – недоверчиво спрашивает Эди-бэби.
– Я этого не считаю, – говорит Ася. – Иначе бы ты не сидел бы у меня дома. Я считаю, что ты чувствительный мальчик, очень тонкий, а почти все приятели твои – грубые рабочие парни и девки, которые тебя не понимают. Но ты тоже хорош! Ты же сам виноват, что Светка бегала от тебя топиться. Зачем ты показал ей нож и сказал, что зарежешь ее, если она тебе изменит?
– Она танцевала с Толиком Ляшенко. Слишком долго, – замечает Эди-бэби смущенно. – Мне показалось, что она к нему прижимается. А потом, когда мы все играли в бутылочку, ребята противно смеялись, когда Светка пошла с ним в другую комнату целоваться и их долго не было… Потом, я не хотел ее зарезать, я просто хотел ее припугнуть.
– Очень мило, – возмущенно говорит Ася. – Я бы никогда больше с тобой не стала разговаривать, будь я на ее месте. А она, наверное, тебя любит, раз вернулась к тебе после этой истории.
– Ты думаешь? – с надеждой в голосе спрашивает Эди-бэби.
– Конечно! – бросает Ася. – Хотя, как ты знаешь, я считаю, что ваши отношения не имеют будущего. Ты совсем другой, она тебе не пара.
Эди-бэби молчит.
– Я думаю, что я тебя понимаю, – продолжает Ася. – У нас с тобой родственные души…
В прихожей раздается звонок. Ася выходит и возвращается с девчонкой в рыжем пальто. У девчонки короткие черные волосы, она чуть опирается на палку. В зубах у нее едко дымящая папиросина «Беломорканал».
– Познакомься, – говорит Ася, – это моя подруга Катя Муравьева. Она тоже репатриированная. Как и ты, Катя пишет стихи. Это у нее наследственное – ее предок, знаменитый казненный декабрист Муравьев-Апостол, писал стихи.
– Привет, – кратко здоровается девчонка, крепко пожимая руку Эди-бэби. – Рада познакомиться.
– Катя живет в Москве, но приехала ко мне погостить, – сообщает Ася.
– Очень приятно – Эдуард, – представляется Эди.
– Тебя на самом деле зовут Эдуардом? – нахально спрашивает коротковолосая девчонка, ловко переместив папиросу в другой угол рта. Языком. Эди-бэби знает, как это делается…
– На самом деле, – однозначно отвечает Эди-бэби. – Ну,
