Настоящая история мадам Баттерфляй - Рей Кимура
Несколько часов спустя, когда уже стали сгущаться сумерки, послышался душераздирающий вопль, и появилась Тёо-Тёо с криком:
— Я совершила ошибку, Судзуки, отдав своего ребенка! Как же я не понимала, что, хотя я и не смогу предложить ему многого, с материнской любовью и заботой его жизнь будет куда богаче и счастливее?! Быстрее, Судзуки, нужно бежать к кораблю и вернуть Дзинсэя! Пожалуйста, быстрее, пока не поздно!
Судзуки не нужно было уговаривать, и вместе они поспешили по извилистой дороге в порт. Впопыхах они забыли надеть сандалии, в босые ступни впивались острые камни, но им было все равно.
Но едва они добрались до порта, как сразу увидели: что-то не так. Их встретили огни лишь двух маленьких кораблей, и Тёо-Тёо с такой силой вцепилась в руку Судзуки, что потекла кровь.
— Где большой корабль, что привез в Нагасаки Пинкертона и Хелен? — возопила она. — Он не мог отчалить, Хелен обещала, что он уплывет в Америку только завтра! Где он, Судзуки? Где он?
Тёо-Тёо не могла знать, что Хелен, опасаясь, как бы Тёо-Тёо не передумала и не попыталась вернуть Дзинсэя, заставила Пинкертона заплатить круглую сумму капитану корабля, чтобы тот отплыл на день раньше.
Они использовали все свои связи, чтобы Шарплесс подготовил для них бумаги, нарекающие Дзинсэя Кеном Пинкертоном, сыном Бенджамина и Хелен Пинкертон, и документ, допускающий его на территорию Америки.
Дзинсэя больше не существовало, и к тому времени, как его мать прибежала за ним в порт, корабль уже отчалил и стремительно удалялся от берегов Японии.
Только тогда Хелен вздохнула с облегчением: Тёо-Тёо больше не могла вернуть Дзинсэя, и он наконец стал ее сыном. Она легко находила подход к детям, поэтому Кен вскоре перестал нервничать в незнакомой обстановке и отвлекся на корзинки с новыми игрушками.
В тот миг, когда Хелен взяла сына своего мужа на руки, ее затопила могучая волна любви, смывая тайный страх, что она не сможет полюбить этого ребенка, рожденного в результате измены мужа.
И теперь, обнимая малыша на корабле, несущемся к его новому дому, Хелен не сомневалась, что будет любить обретенного сына и заботиться о нем до конца дней своих. Ничто не встанет между ними.
ГЛАВА 13
Тёо-Тёо провела ночь в рыданиях, она ворочалась на футоне, не в силах заснуть, и ждала, когда забрезжит рассвет и она сможет пойти в американское консульство, чтобы умолить Шарплесса помочь ей вернуть сына. Ночь никогда еще не казалась столь долгой, особенно потому, что с каждой уходящей минутой корабль все больше удалялся от Японии.
— Как я могла так поступить? Как могла отдать своего сына?
На рассвете она уже была на ногах и одета, а ее глаза так опухли от слез, что едва открывались.
— Судзуки-сан, ты сходишь со мной к Шарплессу? — попросила Тёо-Тёо служанку. — Нужно попытаться вернуть Дзинсэя. Пожалуйста, скажи, что еще не поздно!
Судзуки не нужно было упрашивать, она не могла и не собиралась оставить Тёо-Тёо без присмотра, пока та в таком состоянии. Она и сама всю ночь провела без сна, наблюдая, как бы хозяйка не выкинула какую-нибудь глупость. В конце концов, в этой семье уже случались самоубийства, и Судзуки не могла допустить, чтобы это произошло и с ее любимой госпожой.
Она не могла заснуть еще и потому, что винила себя за то, что не помешала хозяйке отправить Дзинсэя в Америку с людьми, которых он совершенно не знал.
«Нужно было взять Дзинсэя, убежать с ним в деревню и спрятать, пока корабль не уйдет, — думала она про себя. — Почему я этого не сделала? Почему?»
Американское консульство было все еще закрыто, когда они пришли, поэтому девушки стали ждать на скамеечке снаружи. Отсюда им были видны далекие огни порта, и Тёо-Тёо снова заплакала.
К тому моменту, как показался Шарплесс, шагающий по извилистой дорожке к зданию консульства, Тёо-Тёо была почти безутешна. Она подскочила к нему, рыдая:
— Шарплесс-сан, я совершила ужасную вещь, я позволила Пинкертону и его жене забрать моего сына в Америку. Теперь я понимаю, что это неправильно, потому что место Дзинсэя — здесь, в Японии, со своей матерью, а не в чужой стране с двумя незнакомцами. Мы пошли в порт вернуть его, но корабль уже отплыл! Как такое возможно, Хелен же сказала мне, что они задержатся еще на день! Пожалуйста, скажите, как нам вернуть Дзинсэя! — взмолилась она. — Вы важный человек в американском консульстве, вы все можете!
Шарплесс знал об отбытии Дзинсэя в Америку, поскольку сам готовил для него документы, но его заверили, что Тёо-Тёо добровольно отдает ребенка, поэтому он был потрясен при виде ее горя.
— Успокойтесь, Тёо-Тёо-сан, — ответил Шарплесс, и, хотя голос его прозвучал сдержанно, внутри у него все клокотало. Значит, Бенджамин с Хелен обманули его, убедив, что мать ребенка добровольно отдает его биологическому отцу, потому что хочет для него лучшей жизни и будущего в Америке. Даже бумага с ее согласием на то, чтобы Пинкертон увез мальчика в Америку, якобы подписанная Тёо-Тёо, была подделкой!
— Пройдемте в мой кабинет, и мы все спокойно обсудим.
Усадив женщин на жесткие деревянные стулья напротив собственного мягкого кресла с высокой спинкой, Шарплесс заговорил:
— Мне нужно знать самое главное: давали ли вы свое согласие, Тёо-Тёо-сан, чтобы ребенок отправился с отцом и Хелен в Америку?
К его облегчению, Тёо-Тёо кивнула и прошептала:
— Да, я согласилась, потому что решила, что Дзинсэю будет лучше расти в свободном обществе, вроде американского, и Хелен пообещала мне, что Дзинсэй получит хорошее образование и такие возможности, которых ему, хафу из бедной семьи без отца, никогда не видать здесь, в Японии. Но теперь я понимаю, что совершила ошибку, слишком многого хотела для сына. Из-за этого я позабыла, что ребенку, в особенности такому маленькому, как Дзинсэй, нужна мать, чтобы он чувствовал себя любимым и защищенным. Шарплесс-сан, пожалуйста, помогите мне как можно скорее вернуть сына.
Уже тогда Шарплесс знал, что, как только Дзинсэй выйдет из-под юрисдикции Японии и попадет на территорию Америки, его будет очень сложно вернуть без согласия Бенджамина и Хелен, а он не представлял, чтоб неспособная иметь детей Хелен на это согласилась.
Но понимал он и то, что Тёо-Тёо находится в ужасном состоянии и ему нужно дать ей надежду хотя бы на несколько дней, пока она не успокоится.
Поэтому, вопреки здравому смыслу, Шарплесс ответил:
— Сочувствую вам, Тёо-Тёо-сан, и
