Улыбка зари - Бланш де Ришмон
На кухонном столе возвышался великолепный шоколадный пирог. Мельхиор достал чашки для чая, уже приготовленного в заварочном чайнике. Он также поставил стакан со свежим яблочным соком, который, кажется, был доставлен прямиком с нормандской фермы. Рядом с пирогом горела свеча в старинном металлическом подсвечнике. Все было просто, и вместе с тем казалось, что это настоящий пир.
Перла, внезапно отбросив степенность, ринулась к шоколадному пирогу. Мельхиор со смеющимися глазами отрезал кусок и положил на свою тарелку. Девочка с нетерпением ждала, пока каждому достанется по кусочку, чтобы попробовать пирог на вкус.
– В чем секрет вашего рецепта? – наконец спросила Камилла.
– В любви, – ответил Мельхиор.
– Да, конечно, но в чем еще?
– Ничего другого нет, Камилла. Делая все с любовью и вниманием, ты творишь чудеса, поскольку инстинктивно чувствуешь, как создать гармонию. Нужно лишь иметь желание послужить другому.
– Послужить шоколадному пирогу? – удивилась Перла.
– Именно так. Мы должны заботиться обо всем, к чему прикасаемся, обо всем, чем мы являемся. Ты способна на это, Перла.
– Я?
– Да, ты. Потому что уже знаешь, что в любви мелочей не бывает.
Мельхиор встал, принес из кухни флакон с маслом нероли, затем нанес несколько капель масла на запястья матери и дочери. Он объяснил им, что запахи обладают огромной силой. Во всех духовных традициях ароматы и благовония играют важную роль, поскольку они открывают сердце и помогают справиться с неприятностями. Запахи – это голос незримого, дал он определение. С глубокой древности запахи тонизируют, успокаивают, предостерегают, восхищают человека, который умеет слушать природу, в том числе свою собственную. Подобно животным, которые находят и узнают друг друга по запаху, мы точно так же, входя в комнату, сразу же определяем, какова в ней вибрация воздуха. Мы чувствуем, что люди счастливы, грустны, заботливы, щедры, духовны, замкнуты, огорчены или радостны. Даже у страха есть свой аромат. Когда нас охватывает паника, запах нашего тела меняется.
– А когда мы счастливы? – нетерпеливо спросила Перла.
– Мы пахнем лавандой, – сказала Камилла.
– Налитыми солнцем колосьями пшеницы, – добавил Мельхиор.
– Землей после дождя, – продолжила Камилла.
– Букетом одуванчиков! – воскликнула Перла.
– Но одуванчики ничем не пахнут! – возразила Камилла.
– Они пахнут воздухом, потому что пух одуванчиков улетает, когда на них дуют.
Комната наполнилась сильным запахом нероли, а они тем временем мечтали в тишине. Затем Мельхиор заговорил тихим голосом. Он рассказывал, что в детстве каждое воскресенье ходил в хижину горца, который жил на возвышенности, расположенной в долине Шамони. Семилетним мальчиком он в одиночку шел по извилистым тропинкам, чтобы принести горцу овечий сыр, приготовленный его дядей. Именно горец посвятил его в тайны растений и через них – в тайну жизни. Он жил неподалеку от реки, которая разливалась весной, бежала летом и покрывалась льдом зимой. Горец поведал Мельхиору, как слушать голос мира. Он научил его быть внимательным ко всему, что происходит вокруг: порывам ветра, качающим деревья, грохоту в горах, лучам солнца, которые, словно пальцы божества, пронзают облака, цветку, готовому распуститься; тишине перед сходом лавины. Горец все время повторял, что не нужно ничего форсировать, а просто слиться с потоком жизни. Когда Мельхиор, который рано лишился отца, приходил к нему жаловаться на свою тяжелую жизнь и одиночество, горец подводил его к реке и говорил:
– Послушай, жизнь – это волшебство. Все, что в ней происходит, нацелено на преобразование, которое выше нашего разумения. Поверь, грусть формирует твою личность, преображает. Она открывает твое сердце и глаза. Ничто не причинит тебе вреда, если ты сохранишь способность удивляться, поскольку иногда жизнь бывает похожа на каплю росы, сверкающую на травинке в лучах солнца. Словно жемчужина или небесная слеза.
Мельхиора удивили эти слова, слишком простые, чтобы быть правдой. Лишь спустя много лет он понял, что Истина всегда проста.
А тогда мальчик и старик долго стояли рядом и молча смотрели на реку. Горец тихо проговорил:
– Смотри, вода такая нежная и текучая, но как она сильна. Она огибает скалы, проникает в щели, дает жизнь. Она ничем не примечательна на вид, но она – всё. Нежность обладает неслыханной силой.
Мельхиор погрузил руки в воду, чтобы ощутить ее ласковое прикосновение, а горец продолжал:
– Твоя жизнь похожа на реку, которая течет через горы, чтобы слиться с необъятностью моря. Плыви по течению и будешь верным первоначальному импульсу.
Когда горец чувствовал, что мальчик успокаивался, он рассказывал ему о секретах растений. Природа раскрывается только перед тем, кто умеет видеть. Сам горец узнал это от своей старой тетки, которая жила неподалеку от дома его родителей. Таким образом, знание передавалось дальше, теперь уже от старика к ребенку. Они не искали друг друга – и находили друг друга.
Любимым эфирным маслом горца было масло нероли. Перед смертью он всунул флакон в руку мальчика и прошептал:
– Береги его, это эликсир радости.
На пороге квартиры Мельхиор, в свою очередь, вложил флакон с маслом нероли в руку Перлы.
– Мама, Папуас точно знает, – сказала Перла дома.
– Что?
– Не знаю что, но знает.
Смелость
Камилла с Габриэлем не виделись неделю. Наконец он назначил ей свидание на звезде за церковью Сен-Жерве, где они в первый раз поцеловались. Он не предложил ей встретиться вечером, что, по мнению Камиллы, было не очень хорошим знаком. Сумерки лучше всего подходят для тайных, робких, сдерживаемых, желанных, страстных поцелуев.
Она не приняла никакого решения. С того необыкновенного дня, проведенного с дочерью в гостях у Папуаса, она решила больше ни о чем не думать, и ей это удавалось. В ее голове часто всплывал образ: маленький мальчик сидит рядом с горцем у реки, чтобы слиться с потоком жизни. Что бы ни случилось, вода будет течь своим чередом, обрушиваться в водопадах, застаиваться во время штиля, возобновлять движение, когда течение снова подтолкнет ее. Затем она сольется с морем – произойдет слияние, которое похоже на возвращение к истокам. Камилла подумала о тысячах разрозненных речушек, которые текут ради одной цели – соединения. Будь то любовное, духовное или космическое соединение, не важно. Как и люди, каждая река течет к чему-то более масштабному и великому, чем она сама.
Она с волнением направлялась к звезде за церковью Сен-Жерве, готовясь услышать категоричные слова, которые сама же и спровоцировала своей строптивостью. Теперь, когда она познала подлинное счастье – любить мужчину всем существом, – она могла обойтись и без него, посвятив себя духовной любви.
