Дом мертвых запахов - Вида Огненович
Они расположились в просторном зале, утонув в глубоких креслах, будто скрываясь в убежище от проницательных взглядов, устремленных на них с портретов, писанных маслом, и увеличенных фотографий, которыми были увешаны стены. Словно следят за каждым нашим движением, пошутила Тесса. Знаете, когда я была маленькой, всегда немного переглядывалась с лицами на картинах. Извинялась перед ними, если что-то толкала, переворачивала или разбивала, или когда говорила невпопад. Я и правда думала, что они меня видят. Ваши предки, спросил Томас, показывая на портреты, и получил утвердительный ответ от Ольги Волни. Только, пожалуйста, не бойтесь, они добродушные и удивительные, обратилась она к Тессе на несколько более слабом, чем у дочери, английском, но очень сердечно. Тесса быстро пришла в прекрасное расположение духа. Гость Боровия учтиво повторял: О, вери найс. Вскоре подали чай, соленые лепешки и маленькие сэндвичи с сыром. Было видно, что они старались угодить английскому вкусу. Геда по большей части молчал. После краткого представления и обычных вопросов, которые принял на себя Милан, Тесса захотела проверить правдивость той истории из ресторана, о подарке из Америки. Томас вмешался: Зачем тратить время на глупости. Нет, правда, вы на самом деле получили в подарок ту драгоценную бутылочку, спросила она серьезно.
О-хо-хо, добродушно усмехнулся Геда, пока его жена осторожно разливала чай по тонким чашкам из старого фарфора Херендской мануфактуры. Что, и до вас дошел один их тех рассказиков? Они и впрямь были неутомимы. К сожалению, все это лишь пустые выдумки. Если бы, да кабы. Я бы ничуть не рассердился, если бы кто-нибудь мне откуда-то привез, например, один из трехсот шестидесяти экземпляров знаменитой американской коллекции дутого стекла Корнинг с литыми украшениями, прошлого века. И еще купил за доллар, да я бы тогда весь город напоил. Знаете, каждый истинный коллекционер мечтает о том, что однажды наткнется на нечто особенное, да за бесценок, и таким образом отомстит судьбе за всю ту кучу денег, что он мимоходом потратил на горы ненужного хлама. Мне приятно, что здесь есть люди, которые этому радуются. Спасибо, что придумывают прибыток, а не несчастья. Это самый лучший признак того, что народ наш вовсе не злорадный. Так ведь, Раде, он взглянул на агронома. Тот от души подтвердил: Конечно, будь иначе, они могли бы целыми днями судачить о пожаре, или ворах, которые, скажем, вломились в дом и разнесли все в пух и прах, разозлившись, что не нашли ни денег, ни драгоценностей, а лишь какие-то стекляшки. Словно знают, что это нечто весьма ценное. Вот от таких историй я бы пришел в ужас и сердился бы на них, сказал Геда, а так, эта добрая сказка мне даже немного импонирует. Вот, люди мне добра желают, и кто знает, может, и правда, в один прекрасный день сбудется. Надо только дождаться.
Мне так нравится, что семейные дома у вас хорошо сохраняются, произнес Томас, просто чтобы немного переменить тему, потому что выдумки его нисколько не занимают. Под этим небом прошлое, и правда, вовсе не мертвая декорация. Мне кажется, здесь почти в каждом доме имеются вещи, изготовленные больше трехсот лет назад.
Вполне возможно, подтвердил Геда. Мы, знаете ли, бережливый народ. Мало что выбрасываем. Если кто по глупости и отложит что в сторонку, тут же найдется, кому подобрать. Вот, например, я, как настоящий старьевщик…
Ольга угощает гостей: пожалуйста, попробуйте. Правда, нам не удалось для угощения найти ничего трехсотлетнего, поэтому пришлось приготовить свежее. И трех часов не прошло, как мы закончили, но все-таки мне кажется, получилось вполне неплохо. По крайней мере, пока мы не откопаем что-нибудь старше трех веков. Все засмеялись. Лепешки были вкусные. Вери найс, грохотал агроном Боровия.
Кстати, внезапно сказал Геда, видел я экземпляры из коллекции Корнинга. Причем здесь, у нас в Воеводине. И даже играл с одним, вот только тогда я понятия не имел, что это такое. Когда ребенком гостил у своих родственников по материнской линии, у семьи Никич в Сомборе, то тайком брал из серванта, с нижней полки, стеклянную карманную фляжку с портретом Лайоша Кошута, делал я это из-за картинки, которой восхищался и старательно разглядывал со всех сторон. Вырони я тогда случайно бутылочку на каменную плитку в прихожей, тут же разбил бы превосходный экземпляр с ручной росписью, оригинал Корнинга, один из всего пятидесяти экземпляров, середины девятнадцатого века. По счастью, я очень бережно держал прекрасное стекло. Понятия не имею, где оно теперь. Мое родовое наследство, но мне было не суждено. Любой музей сцапал бы его, как лещ приманку. Очень надеюсь, что оно до них дошло. Поскольку не мог вспомнить, как будет по-английски «лещ», Дошен перевел: «как рыба приманку». Он использовал слово «fish». Bream[10], спокойно поправил его Геда, чем вызвал настоящее изумление гостей. Он, получается, не только знает английский, но еще и такие тонкости. Дошен несколько смутился. Геда, улыбаясь, поспешил объяснить им, что совершенно случайно — это лексикон из его юридической практики в Водном содружестве. В других областях, не связанных с водой, мой словарь совсем беден, сказал он. Я вас немного удивил, коллега, обратился он по-приятельски к Дошену. Как, вы сказали, называется лещ? Bream, bream. Думаю, я никогда и не знал этого слова, сказал Милан. Вы никогда не работали в Водном содружестве, смеется Геда.
Дальше беседа текла гораздо проще, можно сказать, совершенно по-дружески. Гедеон Волни оказался весьма любезным хозяином. Привыкшие к невротичным копателям-коллекционерам, что вечно нацелены на какую-то добычу и охвачены единственной мыслью, как до нее добраться, англичане были приятно удивлены любезностью Геды и его спокойствием. Они рассказывали ему о своей работе, о дальнейших планах, предстоящей поездке в Венгрию. Упоминали о трудностях, с которыми сталкиваются. Тоску в архивных учреждениях, леность чиновников, но, в то же время, и добрую волю отдельных специалистов и людей, помогающих им. Томас приступил к серьезным расспросам о коллекции, но тут появились родители Геды, жившие в другом крыле дома. Они, похоже, пришли немного раньше, так как было договорено, что они присоединятся к гостям только после осмотра коллекции, но ничего не поделаешь, вот они, оба одетые как на церковную службу. Худой, почти прозрачный господин восьмидесяти лет, в темном костюме-тройке, тщательно причесанный на косой пробор, и его жена, выглядевшая гораздо крепче
