Подземный гараж - Янош Хаи
Когда все, что входит в понятие «летний отдых», ты проделаешь до конца, то осенью или зимой, скажем, собравшись на семейное или дружеское — например, рождественское — застолье, ты сможешь принять участие в соревновании на тему: кто провел лето содержательнее, интереснее, кто какую сумму потратил, чтобы реализовать это содержание и обзавестись этими интересными впечатлениями. Соотношение цена/интерес обозначит твое место на рынке летнего отдыха. Если ты очень уж отстанешь от других, можешь сообщить всем, что видел дельфина. Если с дельфином успеет выступить кто-то другой, ты сразу поймешь, что у этого человека летний отдых тоже был испорчен: апартаменты, которые он снял, наверняка были грязными и невероятно неудобными, да к тому же дождь лил по крайней мере одну неделю из двух, а вид, который открывался с террасы, представлял собой не романтические дикие горы, а какой-нибудь нефтеочистительный комбинат или корабельный завод. Конечно, называлось это место — Золотые Пески. В турбюро этот человек ничего не заподозрил, да и название сбило его с толку, хотя опытные путешественники точно знают: дешевые апартаменты плюс роскошное название местности равняется промышленному пейзажу. Словом, если этот член застольной компании вылезет с дельфинами, резвившимися рядом с пароходом, на который они купили однодневное морское путешествие как раз для того, чтобы полюбоваться дельфинами, ты можешь попытаться переплюнуть его, рассказав об акулах, которые вообще-то к берегам Адриатики приближаются крайне редко, но, представьте себе, именно тогда, когда ты там находился, и даже не где-нибудь, а поблизости от берега, куда акулы не заплывают, ну вот, ты как раз был в воде, потому что хорватская система защиты от акул крайне несовершенна, и предупреждение об опасности ты получишь только тогда, когда ты уже и сам, невооруженным глазом, видишь страшный треугольник акульего плавника, известный всем по фильмам «Челюсти 1», «Челюсти 2» и бог знает сколько их еще, — словом, когда уже, можно сказать, поздно. Господи Боже, ахают слушатели, особенно женщины. Не окажись там того немца туриста, говоришь ты, акула тебя бы обязательно сожрала, ты был бы тем туристом. Господи Боже, делают все большие глаза и, конечно, замолкают на несколько минут — если, конечно, не найдется кто-нибудь, кто был, например, на сафари, где уж точно человека со всех сторон подстерегают смертельные опасности, и не раз в две недели, а постоянно. Хотя настоящие участники сафари вообще-то чаще всего помалкивают о своих приключениях. Этим молчанием они дают понять, что участвовать в этом соревновании с их стороны было бы просто бестактно, потому что тем самым они подчеркнули бы незначительность того, что пережили другие. Даже если у них что-то спрашивают, они и тогда отвечают нехотя, односложно, сохраняя тем самым таинственный ореол сафари. Во всяком случае, на это должна указывать их молчаливость. Хотя на самом-то деле молчат они по той причине, что терпеть не могут всякое фанфаронство. Да и на сафари им пришлось поехать потому лишь, что фирма как раз находилась на подъеме и у нее сложился довольно специфический круг клиентов, а стало быть, и друзей, так что никуда не денешься, пришлось ввязаться в такое экзотическое мероприятие, вбухав туда годовую выручку. Эти новые клиенты и друзья вряд ли раскроют рот, если похвастаешься перед ними таким второсортным местом, как Адриатика, тем более что это был болгарский берег, где, как все знают, в воде полным-полно отходов атомных электростанций, так что за эти несчастные две недели ты, может быть, и сэкономишь сотню-другую тысяч, зато вполне можешь подцепить такую болезнь, что последние штаны продашь, чтобы оплатить официальное и альтернативное лечение. А в конце все равно помрешь, не оставив своей семье ничего, кроме бесчисленных долгов да усталости, накопленной за то время, когда родне пришлось ухаживать за тобой.
Так протекают рождественские праздники: родственники и друзья похваляются друг перед другом полезным и содержательным летним отдыхом, потом жены принимаются рассказывать, кому что купил муж за отчетный период, — как бы в доказательство того, что значительность и дороговизна подарка служат мерилом любви и преданности, проявляемыми данным мужем в супружестве. Тогда как мысль эта — в корне ошибочна. Например, один муж купил жене сумасшедше дорогой подарок — чтобы успокоить совесть, которая грызла его из-за любовницы. По этой причине, то есть пускай не прямо, из-за дорогого подарка, брак этот постепенно сходил на нет. Но распался и брак, где муж, движимый искренней любовью, купил жене скромный и, можно сказать, лишенный всякой фантазии подарок — шарфик. Дело в том, что жена, сравнив этот подарок с тем, что получали другие жены, сделала вывод: этот несчастный шарфик ни о чем другом не свидетельствует, кроме как о недостаточности — и в качественном, и в количественном плане — мужней любви. Поэтому в следующем году она завела тайную связь с другим мужчиной, который потом, подобно мужу, упомянутому выше, мучимый угрызениями совести, купил своей жене жемчужное, чертовски дорогое ожерелье. И этим, граничащим с мотовством поступком положил начало целой цепи крушений других браков, в том числе и своего.
Но никто из людей, собравшихся в данный момент в данном месте, не догадывается сейчас, какое значение несут в себе эти пакеты разной величины и ценности, какие чувства (только совсем не любовь
