Однажды в платяном шкафу - Патти Каллахан
– Расскажешь мне потом, что он тебе поведал? Расскажешь его истории?
– Тебе вряд ли будет интересно, – ответила я, заглянув в его зеленые глаза, запомнившиеся мне еще с нашей первой встречи. В тот вечер Делия потащила меня с собой в паб, потому что у нее был день рождения. Все кончилось тем, что мне пришлось под руку вести ее домой: она выпила лишнего и то и дело спотыкалась.
– Почему это? Почему мне будет неинтересно?
– Эти истории не про Нарнию. Каждый раз, когда я спрашиваю, откуда взялась Нарния, они с братом делятся со мной воспоминаниями из детства. Ты знал, что его мать умерла, когда ему было девять? Просто ужасно.
– Возможно, так он отвечает на твой вопрос, только ты пока этого не понимаешь.
– Уверена, так и есть. Он не из тех, кто попусту тратит свое время. Даже тапочки до конца не надевает.
– В Нарнии дети живут без родителей, да?
– Да, их разделила война…
Подрик улыбнулся.
– В каждой сказке есть доля правды.
Я кивнула, не совсем понимая, к чему он клонит: мне не хотелось прерывать разговор и расставаться; и пускай у него уже есть девушка – длинноволосая блондинка с очаровательным звонким смехом, способным отправить всех мальчишек в бар за еще одним бокалом сидра для нее, – мне все равно приятно его внимание.
– Мне пора, – сказала я. – Приятно было повидаться. Спасибо за компанию.
Подрик кивнул на прощание и пошел назад так же быстро, как шел мне навстречу на мосту. Я смотрела ему вслед. Сделав несколько шагов, он обернулся и заметил, что я провожаю его взглядом. Он помахал мне рукой и улыбнулся. Благодаря небеса, что он не видит мои пунцовые от смущения щеки, я пошла дальше.
До Килнса оставалось каких-то полмили, и в назначенное время я уже подходила к дому Льюисов. Миновав коварную наледь, я очутилась у знакомой зеленой двери и постучалась.
Открыл Уорни. Меня обдало теплым воздухом, и я почувствовала, как начинает постепенно оттаивать замерзшее лицо.
– Входите, входите!
Его голос эхом разнесся по всему дому. Зайдя внутрь, я сняла пальто, варежки и положила все на скамью в коридоре, где в общей куче лежали остальные вещи.
– Здравствуйте, мисс Девоншир. Мой брат немного запаздывает. Предлагаю подождать его в гостиной и выпить пока по чашечке горячего чая.
Висевшие на крючках пальто и шляпы казались с моего ракурса призраками своих хозяев; запах дров и табака создавал атмосферу уюта. Я улыбнулась и последовала за Уорни в гостиную.
– Чай уже готов, – сказал он.
Я уселась, скрестив ноги, в знакомое кресло, потертое и мягкое, стараясь выглядеть самой что ни на есть воспитанной дамой в доме ученых мужей. Поднос со всеми чайными принадлежностями, кроме дефицитного сахара, стоял на деревянном столе. Рядом стояла коренастая женщина. Она с улыбкой повернулась ко мне; растрепанные седые волосы торчали во все стороны, а левый передний зуб смотрел слегка вбок.
– Здравствуйте, мисс Девоншир. Приятно с Вами познакомиться. Меня зовут миссис Шаркинс.
Забыв о правилах приличия, я чуть не прыснула со смеху – так ей подходило это имя.
– Я тоже очень рада знакомству, – ответила я вместо этого. – Большое спасибо за чай, мэм.
Она улыбнулась и взглянула на Уорни.
– Какая воспитанная девушка. Желаю вам хорошо провести вечер.
С этими словами она исчезла в дверном проеме и отправилась на кухню греметь кастрюлями и сковородками. Внезапно в гостиной абсолютно бесшумно появился мистер Льюис.
На нем была та же одежда, что и в прошлый раз: твидовый пиджак с заплатами на локтях и толстый свитер под ним. Изо рта торчит трубка, дым от которой поднимается и растворяется на уровне его лукавых карих глаз.
– Прошу прощения за опоздание, – сказал он. – Навещал Минто в больнице.
– Минто? – удивилась я, пытаясь вспомнить, упоминал ли раньше мистер Льюис это имя.
– Миссис Мур. Скоро я про нее непременно расскажу, – заверил он меня и опустился в кресло. – Но не сегодня.
Я улыбнулась: значит, сегодняшняя история далеко не последняя.
Когда все расселись, взяв себе по чашке очень крепкого чая, мистер Льюис с улыбкой повернулся ко мне.
– Итак, на чем мы остановились?
Слова стремительным потоком хлынули из моих уст.
– Вы не обязаны рассказывать мне так много историй. Сейчас предрождественское время, и у вас, наверное, куча работ, которые надо проверить… и… может быть, вы дадите мне одну подсказку, поделитесь одним фактом, который я могла бы передать Джорджу. Он так увлекся Самшитом, что попросил меня привезти ему альбом и пенал с цветными карандашами.
– Как замечательно! – воскликнул Уорни.
Мистер Льюис положил трубку на поднос.
– Дать подсказку? Поделиться фактом, который раскроет происхождение Нарнии… – голос преподавателя стих. – Не могли бы вы напомнить, что вы изучаете?
– Математику и физику, сэр.
Оба брата отреагировали одновременно.
– Ах, да!
Мистер Льюис подался вперед.
– Благодаря историям я вижу другими глазами, воображаю другим воображением, чувствую сердцами других людей так же, как своим собственным. Истории – не математические уравнения.
– Я понимаю. Но мне не хочется… чтобы мой брат сбегал в мир фантазий… чтобы верил в то, чего заведомо не существует.
Братья переглянулись, словно уступая друг другу право объяснить, насколько сильно я заблуждаюсь. Но жизнь бывает такой сложной – уж им ли не знать? Ложная надежда окружает тебя повсюду, а я так хотела подарить Джорджу веру и надежду – без обмана, сулящего лишь разочарование.
Я продолжала сидеть молча.
– Мисс Девоншир, – начал мистер Льюис и выглянул в окно, словно бы слова, которые он пытался отыскать, разгуливали где-то по сонливому зимнему саду. – Вера в силу фантазии и воображения – это не бегство от реальности.
– Почему?
Кажется, мы подобрались к важной теме.
– Хорошие истории знакомят нас с чудесами. Законченная история, как это ни парадоксально, помогает нам наслаждаться реальной жизнью. Таким образом, мы возвращаемся в реальный мир с еще большим удовольствием. И он приобретает новый смысл.
– Да, – подхватил Уорни, – истории позволяют нам абстрагироваться от самих себя и взглянуть на реальность под другим углом. Так расширяется наше понимание мира.
Я настолько прониклась важностью этих слов, что по рукам и шее побежали мурашки. Я поняла, что фантазия и воображение необходимы нам не только для бегства от реальности. Отрекаться от них безрассудно. Я по-прежнему молчала в ожидании продолжения.
Мистер Льюис кивнул Уорни.
– А писал и читал я еще и потому, что ничего не смыслил в математике. – Он снова посмотрел на меня. – Даже, можно сказать, был полным бездарем. Во время учебы в ужасной
