Последнее лето - Лидия Милле
Но наши деревья, постарше, росшие на возвышенности и крепко связанные между собой подвесными мостиками, выстояли.
* * *
Когда кончился ливень, вода не уходила еще три дня.
В первый день на озеро приземлился гидроплан – раньше я видела их только по телевизору. Из него на поплавок самолета выпрыгнули люди в синей форме. Они привезли Алисию, живую и невредимую. Та стояла в огромных резиновых сапогах и куталась в одеяло.
Родители встретили ее на весельной лодке, так как пристань все еще оставалась под водой. Лодочную станцию затопило, искореженная обшивка отошла от стен, напоминая задранный подол юбки.
Алисия ступила в лодку, и, пока мать суетилась вокруг, люди в форме о чем-то толковали с ее отцом. Алисия взглянула в нашу сторону поверх плеча матери и вальяжно нам помахала.
– Мерзавцы на яхте все же выкрутились, – сказал Дэвид. – Все до последнего.
Но на лице его играла улыбка.
На самом деле он светился от облегчения.
– А одно рыболовное судно затонуло, – сказала Джен. Именно она обычно приносила нам свежие вести.
– И круизный лайнер, – добавил Лоу. – Погибших нет. Пока.
Лодка поплыла обратно к особняку. Алисия и на этот раз стояла в полный рост. Отец налегал на весла. Мать смотрела на дочь с обожанием.
А вскоре они всей семьей сели в трактор и уехали. Огромные колеса ворочались в грязи, поднимая волны красновато-бурой глинистой воды. Трактор медленно проехал затопленную подъездную дорогу и скрылся из виду.
– Алисия не хотела с ними ехать, – сообщил Дэвид. – Вроде бы родители ее подкупили. Отсыпали ей денег, только чтобы она дала увезти себя домой.
Но чувство облегчения осталось при нем.
* * *
На второй день выяснилось, что пропали близняшки. Родители не хватились их раньше, посчитав, что девочки ушли с нами. Из-за экстези их мамаша так искусала себе нижнюю губу, что та распухла и отвисла чуть ли не до подбородка.
Джек и Шел отправились на поиски и обнаружили Кей. Она спала в рыболовном сарае в окружении мышиных скелетиков и оберток от сладостей. Джек отметил кое-что любопытное: скелеты казались свежими.
Насколько нам было известно, в еде она всегда была привередой и воротила нос от всего, кроме белого хлеба с копченостями. Сейчас нам показалось, что вокруг рта у нее запеклась кровь. Воняло от девчонки отвратительно.
Мы обошлись без лишних расспросов и отвели ее к родителям.
Ее сестры нигде видно не было.
* * *
На третий день из-под воды показался газон, вернее, то, что когда-то было газоном, а теперь превратилось в широкую илистую отмель, перемежающуюся кустистыми островками иусеянную сотнями полуживых рыб. Джек и Шел бросились собирать трепыхающиеся тельца в ведра. С отчаянным упорством шлепали они по газонной жиже, таская ведрами несчастных рыбешек к озеру. Время играло против них, и кое-кто из нас начал им помогать.
Тем рыбешкам, которых спасти не удалось, мальчики выкопали братскую могилу. Они сложили в нее трупики и провели погребальную церемонию, цитируя места из Библии Джека.
– «Мир Мой даю вам, – печально читал Джек. – Да не смущается сердце ваше и да не устрашается».
Шел написал библейский стих на картонке, заглавными буквами. Он держал его перед собой, чтобы всем было видно.
«НЕ ПЯТЬ ЛИ МАЛЫХ ПТИЦ ПРОДАЮТСЯ ЗА ДВА АССАРИЯ? И НИ ОДНА ИЗ НИХ НЕ ЗАБЫТА У БОГА».
В озерной бухте среди зарослей рогоза мы обнаружили застрявший плот – желтый надувной матрас для бассейна, хлипкий и замызганный. На матрасе лежал человек.
Невысокого роста, лицо ввалившееся, из одежды – лишь плотные бриджи, оставлявшие на виду костлявую грудь и мускулистые ноги.
Казалось, он спит.
– Он что, мертвый? – спросил Джус.
– Не-а, грудная клетка поднимается, – сказала Саки.
Рядом со мной Джек, задумчиво склонив голову набок, похлопывал по заплечной сумке, в которой лежала его Библия в картинках. К книге он прикипел всем сердцем, носил с собой повсюду и так часто перечитывал, что она успела поистрепаться. В прошлом та же участь постигла первую книжку из серии про Квака и Жаба. Он зачитал ее до дыр.
– В моей книге тоже нашли человека в тростнике! Правда, младенца. Принесли его египетской принцессе, – сообщил он нам.
– Ну, египетских принцесс тут нет, – сказала Саки. – И не египетских тоже.
– Больше всего на принцессу была похожа Алисия, – сказал Рейф, – но она свалила к чертям собачьим.
– И что будем с ним делать?
Лоу наклонился и ткнул незнакомца в руку. Человечек вздрогнул. Открыл глаза и, спохватившись, удивленно огляделся, с испугом всматриваясь в детей, окруживших его тесным кольцом.
– Э, привет, – осоловело сказал он.
– Я Вэл, – неожиданно дружелюбно сказала Вэл. – Привет.
Человечек ей сразу приглянулся.
– Поосторожнее, – прошептала Ди. – Вдруг он педофил? Растлитель какой-нибудь.
– Не растлитель я, – запротестовал человек и миролюбиво поднял руки ладонями вверх. – Никого не растлевал и не собираюсь.
– Ди, – сказала Саки, – хоть раз попытайся не вести себя как дубина.
– Меня зовут Бёрл, – представился незнакомец. – Чуть не утонул, кажется. Блин, умираю с голоду.
– Энергетический батончик будешь? – предложила Вэл, у которой всегда имелась при себе хотя бы парочка – подкрепляться во время покорения вершин.
Она вытащила один из кармана штанов и вручила его Бёрлу. Тот жадно впился в угощение зубами.
– Ты живешь неподалеку? – спросил Терри.
Бёрл кивнул и свободной рукой обвел круг.
– В лесу? – спросила Вэл.
Он кивнул.
– То есть бездомный? – спросила Ди.
– В лесу, – повторил он с полным ртом. – Плавал на байдарке. Перевернулся. А потом шторм… – Он покачал головой, сделал глотательное движение и запихнул в рот остаток батончика.
– Да один фиг бездомный, – сказала Саки.
– Ну и ладно, – сказала Вэл. – Предоставьте его мне.
Остальные вернулись к своим телефонам и поискам еды. Так мы и существовали: делали периодические набеги на дом – разжиться водой и съестным и подзарядить телефоны.
В следующий раз, когда я видела Бёрла, они на пару с Вэл карабкались вверх по дереву. Мужик явно был не из хлюпиков. Верхолаз еще тот.
* * *
Через какое-то время, когда я пошла в дом – надо было в туалет, – мне пришлось пробираться сквозь толпу родителей. В холле стояли полицейские штата.
– Ева, – окликнул меня кто-то.
Мать.
– Как там Джек, развлекается? – спросила она.
Развлекается?
Разумеется, на деле она хотела, чтобы я плеснула ей выпить.
– Бурбона на два пальца, – сказала она. – Оранжевая этикетка. Без всего.
Чтобы избежать лишних разговоров, я взяла из ее рук стакан. Поставила его на край раковины, пока нежилась под душем. С теплой водой ничего не случилось – чудеса, да и только.
Когда я выходила из ванной, мать поймала меня в коридоре. Видимо, направлялась к
