Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил
Дождь снова пошел, и мне пришлось торопливо проковылять от двери гостиницы до дверцы автомобиля, которую Самир распахнул передо мной. Стоило мне приземлиться на сиденье, Самир резко захлопнул ее, и я невольно вскрикнула. Парень ухмыльнулся, его черные кудри игриво заплясали вокруг привлекательного лица, и мне вдруг захотелось, чтобы он был постарше. В смятении я брякнула:
– Откуда столько воды!
Ну, надо же было сморозить подобную глупость! Откуда вода во время дождя?
– Мать говорит, что Англия – холодная, сырая и унылая страна, – Самир вильнул на обочину, пропустив встречный грузовик, который прогромыхал в двух с половиной дюймах от моей дверцы, и затем снова выехал на дорогу. – Вот почему она уехала.
– А куда она уехала?
– Обратно в Индию. Она жила там до четырнадцати лет, а с годами у нее обострился ревматоидный артрит. Здешний климат пошел ей во вред.
Тон Самира и его лицо, лишенное всяких эмоций, сказали за парня все красноречивее слов.
– Давно она уехала?
– Два года назад. – буркнул Самир, дав мне понять: «Тема закрыта».
Еще одна машина со свистом пронеслась мимо всего в полудюйме, и парень пробормотал себе под нос слово, значение которого я, честно говоря, не поняла.
– Откуда едет так много машин? Деревня ведь такая маленькая.
– Это дорога ведет к «Теско» в Стивенэйдже и вокзалу в Летчуэрте. Но на самом деле такие дороги просто не рассчитаны на интенсивное движение. Их прокладывали под повозки, запряженные лошадьми, – Самир свернул влево, в природный тоннель из деревьев, переплетавшихся друг с другом ветвями над нашими головами; летом он, наверное, был зеленым, темным и глубоким.
Этот участок дороги был мощеным, но не намного шире машины. Перед глазами у меня снова встал лес с маминых картин и рисунков – загадочный, опасный и интригующий.
– Мама постоянно рисовала этот лес, – выглянула я в окошко. – Непрестанно. Сотни раз. А, может, и тысячи. В иллюстрациях для книг, картинах, набросках.
– Правда? – покосился на меня Самир, выжав педаль сцепления и включив первую передачу, чтобы машина смогла въехать на крутой склон холма.
– Да…
Дождь с силой забарабанил по крыше автомобиля и лобовому стеклу, салон автомобиля показался мне внезапно тесной, сырой пещерой. От волос Самира повеяло чем-то неуловимо знакомым, и я вспомнила свой нервный срыв в торговом центре утром.
– Она никогда не говорила мне, что этот лес настоящий! Она вообще мне ничего не рассказывала об этом месте! И я злюсь на нее из-за этого.
– Что ж, за дело… – машину качнуло, и наши плечи соприкоснулись. – Пардон. Эта дорога неровная и грязная. Но если вам захочется прогуляться, вы сможете дойти сюда из деревни.
– То есть мне не придется идти по той оживленной дороге?
– Нет, за церковью вьется тропинка. Я покажу вам ее, если захотите.
– Я люблю ходить пешком. И надеюсь, что найду в округе места для продолжительных прогулок, когда начну здесь, наконец, ориентироваться.
– А вам известно о праве прохода или проезда по земле, принадлежащей частному владельцу?
Я помотала головой.
– Вся Британия испещрена пешеходными дорожками и тропами. Один старик в нашей деревне ходит по таким поочередно, чтобы они оставались общедоступными. Доктор Муни. Вам стоит с ним познакомиться.
Я улыбнулась.
– Что?
– Похоже, вы знаете здесь всех и каждого.
Самир едва повел плечами, почти незаметно качнул головой:
– Мне нравится доктор Муни. Он работал врачом в городе, а сейчас на пенсии. С ним увлекательно общаться. Он много интересного может рассказать.
Между тем мы оказались у начала проселочной дороги, тянувшейся между полями и домиками фермеров. С этого места я смогла разглядеть кур, клюющих корм под навесами за коттеджами, и делянки, выделенные под новую застройку. И опять мне этот край показался благодатным и процветающим. Почему же усадьба пребывала в таком плачевном состоянии? И стоило ли мне от нее отказываться?
Самир припарковал машину под навесом.
– Думаю, мы сможем зайти в дом через эту дверь. Подождите здесь, я проверю.
С этой точки – высоко на холме – я увидела крыши фермерских домиков, рассеянных по всей местности до самого леса, и неогороженные делянки, по-видимому, превращавшиеся после уборки урожая в выгоны. Городка видно не было, но я знала: он лежал там, за пределами моего зрения. Всю округу из-за дождя заволакивала серая дымка, но вдали, на горизонте, голубела полоса безоблачного неба.
– Заходим! – позвал Самир.
Я вылезла из машины и, разбрызгивая грязь из-под ног, пошагала ко входу. Глазам открылась передняя – скромная и пустая, если не считать позабытой метлы, висевшей на крюке. Я притопнула ногами:
– Разуваться будем?
Самир лишь посмотрел на меня.
– Ой, ну-да… Сама не знаю, что удумала. Ведите, я за вами.
Парень нырнул в узкий коридор, завернул за угол и поднялся по лестнице.
Скользнув взглядом по каменным стенам и простым деревянным перилам, я предположила:
– Служебная лестница? Для прислуги?
– Да, – подтвердил мою догадку Самир. – Но она ведет в менее поврежденные части дома. Увидите – в нем не все помещения в таком состоянии, как те, что мы осмотрели на прошлой неделе.
Самир попытался открыть дверь на следующем этаже, но она не поддалась, даже когда мы вдвоем налегли на нее.
– Разбухла. Ничего страшного. Можно подняться этажом выше и вернуться сюда с другой стороны.
Из окон, расположенных с одинаковым интервалом, открывался чудесный вид на окрестности, нежную зелень вступавшей в свои права весны и ряды заостренных кипарисов. А когда мы поднялись выше уровня живой изгороди, я разглядела серые руины. «Должно быть, старинное аббатство».
На очередном этаже дверь, слетевшая с верхней петли, кренилась набок. Самир поставил ее вертикально, освободив проход, и жестом пригласил меня пройти первой. Я покачала головой:
– Ни за что. Только после вас.
– Вы серьезно? – весело блеснули глаза парня. – Боитесь призраков?
– И пауков, – действительно страшившаяся всех гнусных, отвратительных существ, я приложила руку к груди. – У меня уже сердце заходится от ужаса.
Самир сверкнул в ухмылке зубами, и на мгновение я позабыла, зачем мы пробрались в усадьбу. У парня была широкая и красивая улыбка, а зубы – ровными, крепкими и белоснежными, что выдавало хороший уход. И эта улыбка так изменила его лицо, что я невольно вздрогнула. Как будто кто-то резко раздвинул шторы в темной комнате, позволив солнечному свету хлынуть внутрь. Неподдельная искренность тронула меня до глубины души. Меня давно никто не одаривал такой сердечной, открытой улыбкой и таким прямодушным, бесхитростным взглядом.
– Мы с сестрой Пави частенько забирались сюда тайком. – Самир протянул мне руку с длинными пальцами, и, вложив в нее свою ладонь, я позволила своему
