Не верь никому - Джиллиан Френч
Девушка положила руку на плечо отца; он свесил голову, так что она чуть ли не лежала на столе.
— Я приехала. Пойдем.
— Помочь тебе дотащить его до машины? — произнес ей в левое ухо хриплый голос Янси Сэнфорда, и внутри у Перл все перевернулось. С соседнего стула сполз крупный мужчина с седеющими кудрями, закрывающими верхнюю часть ушей, и блестящими от выпивки насмешливыми глазами.
— Я пытался его остановить, но знаешь, как это бывает. Иногда он начинает плакать.
Не отвечая, Перл машинально выставила вперед руку, препятствуя ему подойти.
— Папа, нам пора.
Наконец отец повернулся к ней. На мгновение Перл приготовилась увидеть другое, незнакомое, даже чудовищное лицо — слишком много фильмов ужасов посмотрела она вместе с Ризом. Но это был отец, только с мутными глазами и отстраненный от нее. Сейчас он принадлежал больше этим людям, с печатью непогоды, скуки и пьянства на лицах, тем же самым, с которыми трешься локоть о локоть на рынке и на заправочной станции.
— Угу. Ладно.
— Уверена, что справишься, крошка? — Янси повысил голос, чтобы его услышали остальные выпивохи, которые усмехались и вытягивали шеи, глядя, как отец обходил стул, держась за руку Перл. — Не обижай дочку, Уин. Она очень добра, если соглашается транспортировать тебя домой.
Дружный смех. Вот же подлецы. Они намеренно покупают ему еще выпивку, когда он собирается домой, подстрекая его сдаться, утопить горе в стакане, чтобы у них было развлечение вечером и новый повод для сплетен утром. Перл тащила отца слишком быстро, он споткнулся, и она обняла его за пояс, чтобы удержать.
— Мой парень тоже не бросил бы меня, правда, Эван? — Сын Янси, двадцати с небольшим лет, сидел слева от него, отскребая этикетку с бутылки пива, и не дал себе труда даже поднять голову. — Только я всегда сам добираюсь до дома, так или иначе…
Слова Янси догнали Перл на пороге. Никто ни разу не предложил отцу довезти его до дома, когда он был в таком состоянии, никто никогда не подумал вызвать ему такси.
Перл посадила отца в машину, он пощипал переносицу и зажмурился.
— О господи. Мне жаль, — сипло произнес он.
— Не извиняйся. Эти парни полные говнюки. — Она пристегнула отца.
— Мне жаль. — Теперь он хрипло дышал, глаза его были закрыты, словно он и не с ней разговаривал. — Мне жаль.
Они молча проехали по ночным улицам. Перл так сосредоточенно вела машину, что вздрогнула, когда отец произнес:
— Я обходил чертов двор. Снега было по пояс. Я никого не видел и не слышал. Богом клянусь. — Он повернулся к окну.
Перл бросило в дрожь. Отец впервые говорил о той ночи — в пьяном беспамятстве.
— Сказали, что злодей прятался в лесу, — тихо произнесла она. Неизвестный преступник, затаившийся, выжидающий время, наблюдающий за домом Гаррисонов сквозь деревья и пургу. — Ты не мог знать об этом.
— Никто не перелезал через забор. Остались бы следы.
— В тот день шел сильный снег.
Все следы, включая отцовские, затерялись под пепельной застывшей пеной от пожарных шлангов, и под этой массой было погребено единственное доказательство того, что Уин Хаскинс каждый час обходил территорию, о чем имелись отметки на планшете с его инициалами. Доказательство, что он ничего не видел и не мог остановить незнакомца, который позже вошел в тихий коридор второго этажа, толкнул дверь спальни Дэвида и Слоан и всадил Дэвиду две пули: одну в поясницу, другую в голову. Выстрел из пистолета с глушителем, возможно, даже не разбудил Слоан, прежде чем убийца сделал с ней то же самое.
— Мне плевать, что они говорят. Мерзавец знал дом, распорядок дня. — Отец поскреб лицо и откинулся на спинку, закрыв глаза. — Я только оглянулся — особняк горит, сигнализация орет. Почему она не сработала, когда он забирался внутрь?
Дальше до самого дома они молчали. Перл наблюдала, как отец бессильно дергает шнурки, и наконец присела рядом и сняла с него ботинки. Она отвела его в кровать и накрыла пледом. Отец съежился на боку, медленно, с трудом дыша. А потом облизал сухие губы и проговорил:
— Я не брал с собой флягу. Клянусь.
— Я знаю. — Перл была уверена, что именно Янси распустил слухи, когда стало известно о случившемся с Гаррисонами. Якобы Уин Хаскинс всюду ходит с флягой и в ночь убийства был пьян в стельку.
Фляга с выгравированными на ней инициалами отца действительно существовала — она стояла на секретере. Раньше отец брал ее с собой на рыбалку или отправляясь на природу в выходные, но на работу никогда.
— Тебе больше не надо ходить в «Таверну». — Перл услышала свой беспомощный голос и почувствовала себя опустошенной, выдолбленной изнутри. — Договорились?
Но отец ничего не обещал. Он уже вовсю храпел: рот открыт, сжатый кулак лежит около головы. Перл подложила ему под спину подушки, чтобы он спал на боку; в последнее время она постоянно боялась, что отец захлебнется во сне рвотой, — девушка читала о таких случаях. Потом она выключила лампу и осталась сидеть в темноте на краю кровати, стиснув от злости кулаки.
Девушка не знала, на кого направлен этот бессильный гнев и реально ли обратить его на конкретную мишень, но он оставил ее в напряжении, которое можно разрешить, только если анализировать факты, снова и снова выкапывать мертвецов в надежде что-нибудь обнаружить.
В своей комнате Перл включила планшет, и свет его давал слабое утешение, отражаясь на поверхности раковин и стеклянных голышей, стоявших в банках аккуратными рядами. Сеть кишела подлинными историями о преступлениях, и целые сайты посвящались нераскрытым убийствам. Случай с Гаррисонами в данный момент привлекал всеобщее внимание, и повсюду фигурировали неизменная фотография семьи в сине-белой одежде и та же отсылка к сайту Кэссиди: он демонстрировал ее успехи на музыкальном поприще и содержал видеодневник, который дочь Гаррисонов вела во время гастролей. Ролики обычно снимались в артистическом фойе перед выходом на сцену и изображали тщательно накрашенную девушку в концертном платье, которая рассказывала, как она рада выступать здесь. Несмотря на разный цвет волос, между
