Другое имя. Септология I-II - Юн Фоссе

но так уж вышло, что я еще мальчишкой зарабатывал деньги рисованием, первые мои картины изображали соседские дома в переулке, где я вырос, в Бармене, и на этих картинах всегда был погожий весенний день, когда цвели фруктовые деревья и солнце заливало светом дом и сад, а фьорд сиял синевой, в общем-то я и писал свет, а не дома, зачастую они, конечно, тоже были красивые, но рисовать их было слишком скучно, поэтому я стремился написать свет, и в ярких солнечных лучах выходило так, что там, где ложились тени, свет был лучше всего, чем темнее, тем больше света, и с огромным удовольствием я бы написал осенний свет, но людям всегда хотелось видеть на картине свой дом в сиянии солнца, а я хотел продать свои картины, конечно же, хотел, затем и писал их, вот и делал все так, как людям хотелось, но того, что́ я по-настоящему изобразил, они не видели, никто не видел, один только я, ну, может, и кое-кто еще, потому что писал я тени, тьму среди света, подлинный свет, незримый, но разве кто-нибудь видел его? разве замечал? нет, наверно, или, может, кое-кто замечал? я знаю, были и такие, что видят его, к примеру Аслейк, есть у него чутье на картины, нельзя не признать, но я писал дома и усадьбы, и народ покупал мои картины, я же покупал себе холст и тюбики с масляной краской, потому что мне всегда нравилось писать маслом на холсте, вот именно маслом на холсте, всегда, с того дня, когда я впервые увидел картину маслом на холсте, у меня возникло такое желание, а первую картину маслом я увидел в школе, она косо висела на крюке в одной из классных комнат и изображала Иисуса, идущего по водам, и, сказать по правде, была скверная, но вот краски, отдельные краски сами по себе, краски в некоторых местах, краски на холсте, ну как они лежали на нем, сливались с ним, соединялись с ним, а иногда отделялись от него, я просто глазам своим не верил, смотрел и смотрел, не на картину как таковую, она была написана скверно, но на краски на холсте, и они, масляные краски на холсте, запечатлены во мне с той первой минуты и по сей день, стали поистине своего рода опорой в жизни, н-да, подобно тому, как масляные краски скрепляются с холстом, они скрепили с холстом и меня, не знаю почему, но ведь с чем-то мне надо было скрепиться? зацепиться за что-то? и Учитель заметил, что я все время смотрел на эту картину, и сказал моим родителям, что у меня талант к рисованию и, наверно, к живописи, надо бы мне попробовать, и пусть не удается научить меня арифметике, можно все-таки позволить мне рисовать картины, так он сказал, и родители снабдили меня разными ящичками, в которых лежали тюбики с красками, кисточки, палитра, а еще такая штука, чтобы смешивать краски и чтобы соскабливать краски, если получилось плохо, скребок, так он называется, без него тоже никак нельзя, и я был вне себя от восторга и знал, что́ нарисую, потому что до́ма в гостиной висела картина, подаренная то ли Отцу, то ли Маме, по-моему, Отец получил ее в подарок на сорокалетие, называлась она «Свадебная процессия в Хардангере», не оригинал, а так называемая репродукция, само это слово мне нравилось, но куда меньше нравилось, что и масляные краски, и холст там отсутствовали, картина была плоская, без красок, скрепленных с холстом, и эту вот картину, именно эту, я решил перерисовать, причем как можно точнее, и сказал родителям, что это первая картина, какую я хочу написать, и отец с матерью сказали, что с этим мне нипочем не справиться, я и Учителю сказал, и он тоже был уверен, что я не справлюсь, но я упорно стоял на своем и твердил, что не притронусь к кистям, пока не получу холст на подрамнике точно того же размера, как «Свадебная процессия в Хардангере», и потому отец купил мне холст на подрамнике нужной величины, помнится, я получил его в подарок на Рождество, и было мне тогда лет двенадцать, да, примерно, а потом они сняли картину со стены, и я положил ее и пустой белый холст на пол, наверху, в мансарде, и взялся за работу, потихоньку, медленно, ведь надо было правильно подобрать краски и нанести их в правильных местах, действовал я не спеша, наносил чуть ли не точку за точкой, и они создавали красочный слой, продвигалось дело медленно, шли дни, с Рождества и до Нового года я все время пропадал в мансарде, занимался картиной, а родители все больше дивились, ведь чудо из чудес – моя картина была похожа, в точности похожа! и была даже лучше той, что служила мне образцом! они не могли не признать, нет, они даже представить себе не могли такое, сказали они, это же безупречно, поверить невозможно, и Отец не удержался, пошел и рассказал Учителю, тот пришел посмотреть на картину, а потом спросил, можно ли ее купить, и Отец, помедлив, ответил, что он, мол, пожалуй, может купить ту картину, с которой я писал, но Учителя такая покупка не интересовала, а я сказал, что мне нужны деньги на новые краски и холсты и я хочу продать картину, и, поскольку написал-то ее я, Отцу пришлось согласиться, Учитель купил у меня картину и хорошо заплатил, я до сих пор прямо воочию вижу перед собой Учителя, как в одно из первых воскресений нового года он идет по дорожке от нашего дома, с моей картиной под мышкой, а я стою с деньгами в руке, сколько их было, я уже не помню, зато помню, что в один прекрасный день сел на автобус и поехал из Бармена в Странну, поскольку магазины были именно там, много магазинов, а в магазине «Художник» в Странне продавали и малярные краски, и краски для живописи, туда я и отправился, купил тюбики с красками, рулон холста и рейки для подрамников, вот с тех пор и пишу маслом на холсте, и жил всегда на картины маслом на холсте, ничем другим деньги не зарабатывал, с самого детства, ведь еще мальчишкой зарабатывал своими картинами, и Аслейк больше всего любит мои рассказы об этом, ну, как я писал соседские дома и продавал эти картины соседям, а на вырученные деньги покупал тюбики с масляными красками и холст, но говорить об этом сейчас мне не хочется

Ты всю жизнь хорошо жил на свои картины, говорит Аслейк

Ну да, говорю я

Как посмотреть, говорю я

Во всяком случае, не бедствовал, говорит Аслейк

Да,