Зов. Сборник рассказов - Мария Купчинова
Татьяна, изумленная, несколько раз перечитала текст. Что за чушь? Ее герои сейчас должны в vip-апартаментах сочинской гостиницы позволить себе все, на что только хватит фантазии автора, а тут… какая-то записка, чье-то письмо, розовые сопли… Кого это может зацепить, чье сердце тронуть?
С удивлением Татьяна ощутила, как забилось ее собственное сердце. Так бывало лишь во время ночных полетов, но сейчас ведь день… Откинулась на спинку коляски, закрыла лицо руками.
Она знала все об этих двоих. Об их неумелой любви, о несбывшемся счастье, пришедшем слишком поздно… И что? Не будет она об этом писать! Слишком банально: в молодости не сложилось, нашли друг друга в интернете спустя много лет, завязалась переписка, придумали себе любовь… В конце концов, «Одиночество в сети» уже тоже написано…
– Скажи еще, что про любовь все написано, – тихонько буркнул кто-то рядом.
Татьяна с подозрением глянула на стоящих рядом кукол: кроме нее в мансарде точно никого не было. Да нет, померещилось… Усмехнулась: напиши она эту историю, критики точно скажут: «Ястребцов исписался»…
Ястребцов промолчал, а Татьяна, помедлив, потянулась к клавиатуре: она только попробует. Лишь одно письмо из нескольких сотен…
«Лет десять назад весной я случайно оказался на заброшенном военном аэродроме под Тамбовом. Хороший, наверное, был когда-то аэродром: громадная бетонная полоса уходила к лесу. Чтобы скоротать время, пошел по полосе и вдруг увидел: прямо посередине полосы растут два желтеньких одуванчика. Пробились сквозь бетон толщиной около восьмидесяти сантиметров…
Знаешь, когда стоишь на взлетной полосе, и вокруг ни души, чувствуешь себя таким маленьким… А одуванчикам – не страшно. Пробили, просверлили, протиснулись через бетон и стоят рядом, головками касаются друг друга. Трудно им на бетоне, на опушке леса было бы гораздо лучше, но что есть, то и есть. Мне кажется, они все равно не жалели, что пробились к солнышку. Как думаешь, любимая?
Какими все-таки странными и неразумными бывают живые существа. Вот эти одуванчики. Ну почему бы им много-много лет назад не начать расти вместе на опушке леса? Нет, лежали в глубине зернышками под толстенным слоем бетона, прислушивались, как с ревом и пламенем садились и взлетали штурмовики, а когда все затихло… почему-то ожили и стали ломать бетон, чтобы хоть чуточку постоять рядом на солнышке. Глупые создания, совсем не по-дарвиновски себя ведут.
Родная, когда мы с тобой сидели в кинотеатре, ты знала, что умеешь пробивать бетон?»
Новый роман Ястребцова успехом не пользовался. Ведущие литературные обозреватели его не заметили, коллеги, сидя за столиками ресторана Дома литераторов, с удовольствием судачили: «Исписался наш романист». Лишь жена одного литературного критика, подвизавшегося в известном толстом журнале, в чью семейную повинность входило чтение новинок, дабы не упустил муж что-то важное, заметила: «Ястребцов твой подобрел».
А Татьяна наслаждалась полетом. Всегда прищуренные карие глаза широко распахнулись, обычно крепко сжатые красиво очерченные губы приоткрылись в неуверенной улыбке, ветер словно паруса раздувал длинные русые волосы. Татьяне казалось: она наконец узнала, что в жизни главное.
Впереди, указывая дорогу, летел ангел в смешных широких брюках. Они улетели так далеко, что свет в окне мансарды превратился в такую же светящуюся точку как звезды, но кукла, стоящая на подоконнике, по-прежнему махала им вслед.
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.
