Александр Саверский - Кровь

-- Он ведь художник, а не Император, -- не выдержал Юркий Лис.

-- Можно подумать, ты когда-нибудь был Императором, -- поддел его Острый Шип.

Раздался смех.

-- Ой, как смешно, -- состроил гримасу правдолюбец, но замолчал.

-- То, что он не был Императором, -- меньшая из бед, -- заговорил Неторопливый Поток, -- есть вещи похуже. Он проник в хранилище крови и прикоснулся к тайне. Он не посвящен в доктрину наших предков. И опасность в том, что он не остановится в своем стремлении узнать, что скрывается за тем покровом, который он приподнял. Это означает, что мы должны решить этот вопрос, а потом уже говорить о возведении его на престол.

После этого размеренного выступления заговорили сразу несколько человек:

-- Он не может быть Императором...

-- Его надо судить.

-- Мы уже обсуждали это, и...

-- У нас совсем мало времени...

Солнечный Луч поднял руку.

-- Острый Глаз, говори.

Мужчина лет тридцати поднялся и сказал:

-- Мое мнение таково: до Потопа осталось восемь лет, и не имеет значения, узнает еще один человек тайну крови или нет, тем более что всей тайны не знает никто из нас. Зато Империя, готовая вот-вот взорваться и уничтожить весь наш тысячелетний план и труд, получит то, чего ждет.

Снова повисла тишина, которую прервал Глава Совета:

-- Да или нет?

-- Да.

-- Да.

-- Да.

-- Нет.

-- Да.

Через несколько минут тот же Солнечный Луч произнес:

-- Пригласите Ветра Небес.

Во двор медленной походкой больного человека вошел бывший Императорский художник. Его осунувшееся лицо было бледно и безразлично ко всему окружающему. Он остановился в двух метрах от двери, в которую вошел, и Глава Совета заметил, что его слегка качает.

-- Да он же вот-вот умрет, -- выкрикнул Юркий Лис.

Художник тяжело посмотрел на говорившего и сказал:

-- Выйди!

На лице старого скандалиста появилась глупая, неуверенная улыбка. Он глазами поискал поддержки у окружающих, но не найдя ее, обреченно вздохнул и просочился через первый ряд вперед. Стараясь теперь выглядеть уверенным перед десятками глаз, он развязно спросил Ветра:

-- Ну?

-- Защищайся, -- сказал тот и через мгновенье выплеснул: -САННАВАЛХХХХХХХ!!!

На том месте, где стоял Лис, образовался вихрь, швырнувший его тело в свободный от скамеек кусок стены. Маленький торнадо тут же исчез, а правдолюбец вскочил, отряхиваясь и сверкая глазами, с криком:

-- Видите, видите? Что я вам говорил? Он не пощадит никого, он всегда был баловнем и лез везде, куда не надо! Меня, старого человека, Высшего Жреца, швырнуть как котенка. Вон отсюда! -- кинулся он к Ветру с кулаками. Тот стоял, не шевелясь, а когда Лис попытался приблизиться, то будто наткнулся на стену. Резвый старик дернулся раз, другой, но стена не пускала, и тогда все услышали, что от Ветра исходит густой, низкий гул:

-- АУММММММММММ!

И давление этого нарастающего звука было столь велико, что кое-кто из присутствующих подался назад.

Невидимая преграда исчезла вместе со звуком, и Юркий Лис упал к ногам художника, который так и не пошевелился. Пришлось старику уползать на свое место, в страхе оглядываясь.

Возникла пауза, разрядившаяся всеобщим многословием:

-- Он Высший Жрец!

-- Без обучения?

-- Как это?

-- Кто его учил?

-- Невероятно!

Ветер Небес поднял руку и, когда все смолкло, заговорил:

-- Вы убили моего отца и своего Императора. Вы убили мою мать в тот день, когда я узнал о том, что она жива. Вы убили сына моего Учителя -брата моей жены. Вы хотели убить и Учителя, и жену, и меня. Но я не стану отвечать вам смертью. Мертвых в прежнее тело не вернуть. Отныне дела людей Империи для меня важнее наших с вами разногласий. Я объявляю себя законным Императором Легенды. И если хоть один из вас с этой секунды задумает поднять руку против меня и моей семьи, он будет убит задолго до того, как его план начнет созревать. Со своей стороны я обещаю, что вы -- хранители Общего Массива Земли -- будете продолжать свою работу на прежних правах. Я прошу вас сегодня же избрать Главного Жреца. Думаю, что лучшего кандидата, чем Солнечный Луч, вам не найти. Оставьте дрязги! До Потопа остались считанные годы! У вас много дел! Да пребудет с нами Отец мира!

Ветер поднял правую руку на уровень плеч и вышел.

* ЧАСТЬ 2 *

1.

-- Так ты говоришь, был взрыв, а когда ты спустилась вниз, Евдокимов был как бы каменный?

-- Ну, -- черноволосая девушка переложила открытые Кольскому до розовых трусиков ноги с одной на другую и, не поправляя платья, продолжила, -- я уж не знаю, показалось мне это или нет, но когда я спускалась, был еще какой-то странный звук. Что-то такое: кх-кхххх. У меня даже мурашки по телу побежали.

Евгений Дмитриевич, до этого сидевший спокойно, взял сигарету, прикурил, выбрался из своего кресла и нервно стал расхаживать по толстому ковру, заглушающему звуки его шагов. Потом остановился перед Анжелой и, напряженно глядя ей в глаза, спросил:

-- Ты уверена, что он был окаменевший, или он был как бы окаменевший?

-- Так, хм, ну статуя и статуя, а каменная она или нет -- я ж не разбивала ее на куски, -- девушка капризно сложила губки, -- ой, да, Евгений Дмитриевич, бросьте вы это все. Вам-то чего? Этот Кудрин вас не тронет. Что он -- дурак, что ли? Поедемте к вам, отдохнем. -- Она встала, приблизившись вплотную к мужчине, и положила руки ему на плечи.

Тот подался немного назад, но потом не устоял, почувствовав сладкий запах ее духов, и обнял ниже талии, сильно прижав к себе.

-- Эх, Анжела, как бы я хотел этого, но...

Девушка легким движением вспорхнула к нему на руки, причем он еле успел напрячься, чтобы удержать ее. Будучи небольшого роста и уже в годах, Кольский все же не выдержал ноши и хотел положить ее на ближайший диван, но Анжела вдруг стала тяжелой, потянув его вниз за шею, и они почти упали на ковер.

-- Но что? -- игриво спросила она, проводя кончиками волос по его щеке.

-- Ох, и стерва ты, -- ответил Евгений Дмитриевич, ухмыляясь ее раскрепощенности, и, чтобы еще больше убедить ее и себя в этой мысли, повторил с большим возбуждением, -- настоящая стерва.

-- Не-е-ет, я целомудренная девочка из светского общества, -- нежным голоском пропела она, обхватив ногами его торс.

-- Ах ты -- девочка?! -- не справился с чувствами Евгений Дмитриевич, лихорадочно срывая с нее белье, -- ну тогда я тебя сейчас... -- он остановился, потому что не любил вульгарности.

Но Анжела свободу любила и предпочитала доводить игру до конца:

-- Что ты меня?

-- Трахну! -- не выдержал Кольский.

-- Наконец, кто-то со мной это сделает, -- выдохнула она и застонала под его напором.

В этот момент зазвонил телефон.

-- Проклятье, -- ругнулся Евгений Дмитриевич.

-- Это я твое проклятье, -- обняла его крепче девушка, и он не стал противиться.

Телефон звонил минуты две, постоянно сбивая с ритма мужчину и женщину, но они стойко держались, не обращая внимания ни на что вокруг. Когда сладостный миг был уже близок, взамен заткнувшегося наконец телефона в комнате раздался очень знакомый Евгению Дмитриевичу голос Вице-премьера:

-- А трубку, господин Кольский, надо снимать, когда вам звонят. А то приходится ботинки стаптывать, понимаешь!

Евгений Дмитриевич замер. Анжела, сделав последнее, конвульсивное движение, расслабленно откинулась, умиротворенно мыча.

Кольский, так и не получив желаемого, встал, не поднимая глаз, одел штаны и только потом посмотрел на то место, откуда прозвучал голос. Там никого не было. Он нервно оглядел кабинет. Пусто.

"Вот, черт! Неужели показалось?". Он нажал кнопку селектора:

-- Вера, кто-нибудь меня ждет?

-- Нет, Евгений Дмитриевич, никого не было и никто не звонил.

-- Хорошо. Меня пока ни для кого нет. Даже для высших, -- добавил он.

-- Поняла.

Он уже хотел вернуться к девушке, чье тело отчетливо вырисовывалось на ковре, но тот же голос проговорил:

-- Бес в ребро, Евгений Дмитриевич?

-- Кто здесь? -- напряженно вглядываясь во все уголки кабинета, спросил Кольский.

-- Ха-ха-ха, -- томно рассмеялась Анжела.

-- Чего ты смеешься, -- вскинулся тот, заглядывая под стол, -- ты что, ничего не слышишь?

-- Вы такой забавный, -- сказала она, перебирая свой локон.

-- Что во мне такого забавного? -- он начал серьезно нервничать.

-- Вскочили почему-то, не получив того, ради чего старались, бегаете по кабинету, задаете какие-то вопросы в пустоту.

-- Ты, действительно, ничего не слышала? -- Евгений Дмитриевич внимательно посмотрел на нее.

-- Кроме вашего голоса, ни-че-го, -- по слогам сказала она и встала.

-- Странно, странно, -- проговорил он, немного успокоившись, и занял свое кресло, с удовольствием наблюдая, как девушка одевается.

Застегнув платье, Анжела прикурила сигарету и снова села в прежнюю, откровенную позу.

-- Кофе бы, -- вздохнула она.

Кольский снова нажал кнопку селектора, не отводя глаз от ног своей визави, и сказал: