Надежда Тэффи - Черный ирис. Белая сирень
Весеннее
Ты глаза на небо ласково прищурь,На пьянящую, звенящую лазурь!Пьяным кубком голубиного винаНапоит тебя свирельная весна!
Станем сердцем глуби неба голубей,Вкусим трепет сокрыленья голубей,Упоенные в весенне-синем сне,Сопьяненные лазури и весне!
Ля-Э-Ли!
О, как сладко быть любимойПринцем Ля-Э-Ли,В красоте неизъяснимойСказочной земли!
Взять свое благоуханьеЛилии моглиТолько от его дыханья —Принца Ля-Э-Ли!
И когда рубин проснулсяВ каменной пыли —Это значит — улыбнулсяТомный Ля-Э-Ли!
А когда он засмеется,Знойный Ля-Э-Ли,Стая алых птиц несетсяВ солнечной дали!
И когда во мне незримоПесни зацвели,Это значит — я любимаПринцем Ля-Э-Ли!
«Быть может, родина ее на островах Таити…»
К-е
Быть может, родина ее на островах Таити…Быть может, ей всегда всего пятнадцать лет —Вот почему надет — витой из тонкой нити —На смуглой ножке золотой браслет.
И если о любви она поет — взгляните,Как губы у нее бледнеют и дрожат…Должно быть, там у них, на островах Таити,Любовь считается смертельный яд!
Георгина
Выше всех цвела георгинаВ голубом китайском саду.Ее имя уста мандаринаНазывали в лунном бреду.
Прилетали звенящие пчелы,И в ее золотой бокалПогружали злые уколыОстрия ненасытных жал…
Знал ли кто, что она, георгина,Выше всех в голубом саду,Что ее уста мандаринаПризывали в лунном бреду?..
«На острове моих воспоминаний…»
На острове моих воспоминанийЕсть серый дом. В окне цветы герани,Ведут три каменных ступени на крыльцо…В тяжелой двери медное кольцо.Над дверью барельеф — меч и головка лани,А рядом шнур, ведущий к фонарю…
На острове моих воспоминанийя никогда ту дверь не отворю!
Северное
Печален стон лебединых струнО нашей сказке юной.О том, как жил ты, мой ясный Рун,Со мной, с твоей Годеруной…
О, жизнь голубая вдали от людей,От черной их злобы и страсти!..Я ночью ходила скликать лебедей,Чтоб им рассказать о счастье…
Вскипал над пучиной бушующий валПод злым дыханьем Буруна…Мой ясный Рун, ты меня позвал —С тобой твоя Годеруна!
«Мы вместе, — сказал ты, — мы вместе должныОт снов золотого пределаНа темную волю вольной волныИдти вдохновенно и смело!..»
Очнулась одна я на острой скале —Звезда надо мной тосковалаО той голубой незабытой земле,Где я лебедей скликала.
Печален стон лебединых струнО нашей сказке юной!О том, как жил ты, мой ясный Рун,Со мной, с твоей Годеруной!
«Как я скажу, что плохо мне на свете…»
Как я скажу, что плохо мне на свете,Когда фиалками цветет далекий Юг,Когда рубин горит на чьем-нибудь браслетеИ где-нибудь звенит свирелью луг?..
Как я скажу, что счастья нет весною,Когда, быть может, в предрассветном сне,Моя любовь, оплаканная мною,Ты вновь придешь, ты вновь придешь ко мне!..
«Меня любила ночь, и на руке моей…»
Меня любила ночь, и на руке моейОна сомкнула черное запястье…Когда ж настал мой день — я изменила ейИ стала петь о солнце и о счастье.
Дорога дня пестра и широка —Но не сорвать мне черное запястье!Звенит и плачет звездная тоскаВ моих словах о солнце и о счастье!
«Мне сегодня как будто одиннадцать лет…»
Мне сегодня как будто одиннадцать лет —Так мне просто, так пусто, так весело!На руке у меня из стекляшек браслет,Я к нему два колечка привесила.Вы звените, звените, колечки мои,Тешьте сердце веселой забавою.Я колечком одним обручилась любви,А другим повенчалась со славою.Засмеюсь, разобью свой стеклянный браслет,Станут кольца мои расколдованы,И раскатятся прочь,И пусть сгинет их след —Оттого, что душе моей имени нетИ что губы мои не целованы!
1915
«Château de miel, медовый замок…»
Château de miel, медовый замок,И в нем звенит моя пчела,В томленьи шестигранных рамок —Духов и сладости и зла.
Но солнце ярый воск расплавитИ темный улей загудит,И свой полет пчела направитВ лазурно-пламенный зенит.
И звоном златострунной лютниСпоют два легкие крыла:«За мной, тоскующие трутни,Из мира сладости и зла!
За мной, к земным пределам счастья,Вонзаясь в голубую твердь,В блаженном чуде сладострастьяПриять сверкающую смерть!»
Но луч угас… В свой темный замок,В Château de miel пчела вползла,В томленье шестигранных рамок —Духов и сладости и зла…
Эруанд
Разгоралась огней золотая гирлянда,Когда я вошла в шатер,Были страшны глаза царя Эруанда,Страшны, как черный костер!
И когда он свой взор опускал на камни,Камни те рассыпалися в прах…И тяжелым кольцом сжала сердце тоска мне,Тоска, но не бледный страх!
Утолит моя пляска, как знойное счастье,Безумье его души!Звенит мой бубен, звенят запястья —Пляши! Пляши! Пляши!
Кружусь я, кружусь все быстрее, быстрее,Пока не наступит час,Пока не сгорю на черном костре я,На черном костре его глаз!..
И когда огней золотая гирлянда,Побледнев, догорит к утру, —Станут тихи глаза царя Эруанда,Станут тихи, и я умру…
Ангелика
Ходила Федосья, калика перехожая,Старая-старая, горбатая, худорожая.Но душа у Федосьи была красавицей,Синеокой, златокудрой, ясноликою,Любовали душу Божьи Ангелы,Называли душу Ангеликою.Померла Федосья без покаяния,Без свечей, без друзей, без надгробного рыдания.Померла, легла в канаву придорожную.Что мы знаем — лучше ль так-то, плоше ли?..Раным-рано встали Божьи Ангелы,Крылышки пригладили, прихорошили,Полетели с радостью великоюЗа Федосьиной душой, за Ангеликою.В солнце-колокол в небе ударили,Устелили путь звездотканой скатертью,Сам Христос из чертога горнегоВышел к ней навстречу с Богоматерью.Под забором Федосью горбатуюЗарыли, забыли, сровняли землю лопатою.
Пожалей нас детей Твоих, Господи,Что слепые мы до смерти от младости,Что, слепые, не видим мы, Господи,Пресветлой Твоей Божьей радости!
Ангел
Путник — Ангел Божий, по земле странный!Странствовал ты долго, повидал ты много!Можешь указать нам Чертог Осиянный,Знаешь, где лежит Христова дорога.
Путник — Ангел Божий, по земле странный!Сладки мои песни, горьки мои слезы —Как тебя приветить, гость ты мой нежданный,В нищей моей куще у чахлой березы!
Не молчи так грозно, не смотри так строго!Не меня поведешь ты в Чертог Осиянный!Не за мною пришел ты, слепой и убогой,Ты, Ангел, райской лилией венчанный.
Не ты мне укажешь, где Христова дорога, —Мой вожатый будет в венце из терний!..За тем, кто всю жизнь проплакал у порога,Сам Христос придет в его час вечерний.
Гиена
