Иван Гончаров - Письма (1855)
Е. В. ТОЛСТОЙ
31 декабря 1855 - 2 января 1856. Петербург
31 дек[абря] [18]55.
Вот уж несколько дней, как у меня лежит готовое и не посланное письмо к Вам: отчего не посланное? И сам не знаю: частию оттого, что оно чересчур откровенно написано, частию гордость, возмущенная Вашею ленью и небрежностью, удерживали меня и, может быть, удержали бы совсем, если б память сердца, благодарного за несколько проведенных Вами здесь недель, за несколько приятных часов и, наконец, счастливых (не для Вас) минут, не заговорила сильнее всякой гордости и самолюбия: видите, как я прост и откровенен! И вот я посылаю, но только половину письма, остальную оставлю у себя и, вероятно, уничтожу, выбрав, что нужно, сюда. Письмо слишком длинно: из него Вы никакого практического смысла, ни истины не извлечете, разве только можете сделать один безошибочный логический вывод, что длинное письмо, написанное при моем недосуге, - есть... длинное письмо.
Впрочем, оно было очень здравое и приличное письмо, да оно и не может быть иначе: "лучшего моего друга" уж больше нет, он не существует, он пропал, испарился, рассыпался прахом. Остаюсь один я, с своей апатией, или хандрой, с болью в печени, без "дара слова", следовательно, пугать и тревожить Вас бредом некому. Он, улетучиваясь, говорил мне при последнем издыхании Вашими словами: "tout va pour le mieux:[47] хорошо, что она уехала, хорошо, что и не писала так долго: tout, tout est pour le mieux". Он даже избегал смотреть на портреты, не читал, не смотрел ничего на сцене (особенно "Лючию"), чтобы не расшевеливать воспоминаний, и так мирно угас, как он говорит, для вдохновенья, для слез, для жизни и т. д. (У него был дар слова). Но Бог с ним: он надоел мне, а Вам, я думаю, вдвое.
Очень рад, что Вам и милой кузине понравились книги, до переплетов включительно. Секрет Ваш о том, что она просила списать сочинения, - секрет институтский: я даже не понимаю, в чем он состоит. - Вы спрашиваете о романе: ах, одни ли Вы спрашиваете! редакторы спрашивают пуще Вас, и трое разом, так что если б я и написал его, то не знаю, как бы, удовлетворив одного, отделался от других. А романа нет как нет: есть донесение об экспедиции, есть путевые записки, но не роман. Этот требует благоприятных, почти счастливых обстоятельств, потому что фантазия, участие которой неизбежно в романе как в поэтическом произведении, похожа на цветок: он распускается и благоухает под солнечными лучами, и она развертывается от лучей... фортуны. А где их взять? Они померкли для меня, старость, как шапка, надвигается на голову. Хандра гложет до физического расстройства, а между тем судьба призывает меня к суматохе, к усиленной деятельности: как я извернусь - не знаю; хочется бежать и от дел, и от людей, а нельзя. В будущем месяце должно решиться о моем месте: ожидаются вакансии.
Ваш человек так быстро явился к Майковым после письма, что не было возможности поспеть с портретами. Погода стоит мрачная, и фотографии не удаются. Впрочем, если б я убежден был, что не одна только - как бы это сказать - дружеская учтивость (le doute partout) заставляет Вас напомнить о портрете, а самая дружба, то прислал бы тотчас же хоть дагерротип. На этот раз, надеюсь, Вы не упрекнете меня в неосновательности сомнений: двухмесячное молчание - факт неопровержимый. Вы, кажется, сеете семена дружбы на всякой почве, где поселитесь, и рвете покойно плоды с дерева, которое вырастает из этих семян. Поэтому я думаю, что и на Грязи не все посетители sont importuns.[48] Не примите этого, ради Бога, за упрек: напротив - это счастливейшее для Вас свойство. Упрекать - одного, что он велик ростом, другого - что мал, - не только не "снисходительно", даже неблагоразумно. Я говорю об этом только как о факте, нисколько его не порицая. Мне хотелось писать, я писал, Вам не хотелось, Вы не писали, - и в этом хотелось и не хотелось - ни Вы, ни я не виноваты. Вы видите, я не только снисходителен, но и рассудителен, а снисходителен к Вам, например, без границ. Может быть, я читаю между строками Вашего письма и угадываю настоящие причины Вашего молчания - и покойно гляжу на это, снисхожу, может быть, снизошел бы, если б имел повод, случай и право быть снисходительным, и к другим событиям, важнее... в Вашей жизни... Я снисходителен до пожертвований: например, если Вам не нравится присланный от Ник[олая] Апол[лоновича] ваш портрет (он бледен), я могу прислать Вам тот оттиск, который у меня (он явственнее), и тогда, кстати, могу приложить и свой портрет, если... понадобится. Других обещаний и намерений... сколько их было! чувствую, как я виноват: прислать конфект, например; не удобно, к Вам придут одни крошки. Стихи Аполлон всё еще держит, не дает. А Вы, что не прислали с человеком книгу Тургенева? случай был удобный. Или потеряли, подарили, присвоили? Скажите откровенно и помните - как я "снисходителен". К Вам одним.
Нового в сфере моего ведения - ничего нет. Праздники я бывал у Майк[овых], сказал им, что получил от Вас письмо и что отвечал на него припиской в письме Старушки. Старик, кроме сладостей брачных уз, познал тягость ночного бдения: он работает для "Биб[лиотеки] д[ля] чт[ения]", читает рукописи, корректуры. Ник[олай] А[поллонович] рисует образа к обручению в[еликого] к[нязя] Ник[олая] Ник[олаевича], Евг[ения] П[етровна], Апол[лон], Анна Ив[ановна] - ничего, Конст[антин] Ап[оллонович], Льхов[ский], Бурька, Солон[ицын] - тоже ничего, и я - ничего. На сцене итальян[ской] идет "Моисей" Россини, на русской - драма Потехина с успехом. Сейчас я от Тург[енева], там был, между прочим, Мартынов, отличившийся в драме, и мы пили за его здоровье. Хотелось бы описать Вам в заключение, как смешно я провел один любопытный вечер у... да после когда-нибудь, когда Вам нечего будет делать, а теперь праздники: Вы, вероятно, встречаете несносных гостей.
Новый год, кажется, встречаем у Евг[ении] П[етровны], то есть сегодня вечером 31 дек[абря].
С Новым годом поздравляю Вас, и маменьку тоже, если она с Вами: напомните ей обо мне и поцелуйте у ней ручку (кстати, и у себя): она была благосклонна ко мне. Не решаюсь ни просить, ни надеяться ответа, особенно скорого. Уведомьте хоть когда-нибудь о получении этого письма и будьте здоровы, счастливы и уверены в моей неизменной к Вам преданности.
Гончаров.
2 янв[аря] 1856. Новый год встретили у Майк[овых]. Я принес к ним ликер из рома, шампанского и ананасов: дамы так подпили, что Е[вгения] П[етровна], не вставая со стула, могла только шевелить губами, прощаясь с гостями, и кистью левой руки. Старушку Старик завернул в одеяло и под мышкой отнес домой, а Ю[ния] Д[митриевна] любовно смотрела на всех мужчин, кроме мужа. Возник вопрос: что бы делали Вы?
Примечания
1
трусы, подлецы (фр.)
2
лед сломан (фр.)
3
Между 9 и 10 часами вечера, не так ли? (фр.)
4
"Это бесполезно, что Вы посылаете", - Вы сказали вчера (фр.)
5
А я "люблю бесполезное" (фр.)
6
синих чулков (фр.)
7
признаний (фр.)
8
Если это Вам не понравится, можно будет уладить: я скажу утром (фр.)
9
"Это бесполезно" (фр.)
10
Кстати о бесполезном (фр.)
11
Скажите, не правда ли, что сомнение - несомненнейшая из вещей ? (фр.)
12
Как здоровье г-жи Богдановой? И г-жа Якубинская что поделывает? Не могли бы Вы взять на себя труд передать мои приветствия им обеим? (фр.)
13
"Полусвет" (фр.)
14
как истинный подарок судьбы (фр.)
15
Этот листок разорван пополам, "продолжением" служит текст, озаглавленный "Pour и contre" (Ред.).
16
надо ли еще ставить точки над ii (фр.)
17
Из самых несоменных вещей и т. д. (фр.)
18
в парадном мундире (фр.).
19
в невыгодном положении (фр.)
20
в неопределенном положении (фр.)
21
чтобы забыться (фр.)
22
восхищение (фр.)
23
из несомненных вещей самое несомненное - сомнение (фр.)
24
"Fra poco a me ricovero dar( negletto a velo..." (ит.) ("Ах, скоро все страданья в могиле я сокрою...")
25
Правильно: "La donna e mobile..." (ит.) ("Сердце красавицы склонно к измене...").
26
Мадам, Вы порвали платье (фр.)
27
