Венедикт Ерофеев - Записки психопата
…Ты понимаешь, я точно такой же… И алкоголиков — всех! — за людей не считаю! Это уже не люди! Мы все издохнем! Так надо брать все, что тебе нравится, пока ты жив! Я вот, к примеру, пью так просто! Нравится просто пить! Вот и пью!..
…Скверным делом ты занимаешься, малый! Никакой такой особенной психологии нет ни у кого из этих вот! И изучать нечего! Все люди как люди! Каждому человеку хочется выпить! А у них немножко поменьше воли, не могли воспитать в себе с детства волю! Любой человек в любую минуту с удовольствием бы выпил! А он просто сдерживает себя — таких вот и надо уважать! А не этих вот, которые стоят здесь целыми днями да харкают!..
…Я не понимаю, чего все жалуются на плохую жизнь! И еще говорят, что поэтому и пьют, что у них плохая жизнь! Я, например, думаю, что, наоборот, от хорошей жизни все и валяют дурака! Будь у них мало хлеба, так они бы не стали напиваться до дурости, а потом друг другу бить морды! И лучше будут жить — все равно пить будут, еще больше, чем сейчас. И морды…
…Ка-агда я пья-а-ан,А пья-ан всегда-а-а я-а-а,Больну-ую ду-у-у-у-ушуЯ во-о-одкой а-атважу-у…
…И я тебе скажу, почему война так действует на людей! Все-таки человек только в древности был зверем, и все время двигался по гуманной линии. Сейчас нет ни виселиц, ни плах, ни гильотин! И гораздо гуманней был человек в этом году, скажем, чем двадцать или даже десять лет назад! А на войне — наоборот! На войне, что ни год — то все бесчеловечнее делается это оружие… Поэтому между мирным и военным временем все больше делается пропасть! И она все больше и больше!.. Ее поэтому и боятся — те, которые пойдут…
…Мне-э-э ррро-оди-ну-у-у,Мне-э-э ми-и-илу-ую-у,Мне-э-а ми-и-илай да-айте взгля-ад…
…Хлопцы! Сынки! Осчастливьте старика! Я линию Маннергейма… брал с боем! Никогда не шутил с изменниками, а душу всю выкладывал, кровь…
…И поделом! Бабам не место в пивной! Раньше-то, посмотришь, и не видно нигде было, чтобы баба допьяна опивалась, а теперь чище мужиков! Рукавом утираются! И… голландского сыра не надо, а?!! Хя-хя-хя!..
…За убийство — в тюрьму сажают, расстреливают! Недавно у нас одну посадили, за то что своего ребенка задушила, двухмесячного! По закону нельзя убивать ребенка! А аборты не запрещаются! Это что же получается убивать ребенка в утробе матери — можно. А как вылез — уже нельзя, тюрьма! А что, если его задушить, пока он только еще голову просунул — это что? карается по закону или нет?!
…Да здравствует великий наш наррод — стрроитель коммунистического отечества! И нашего великого завоевания от всех капиталистических попыток…
…Господа! Нюхайте кильку! Нюхайте кильку! Лучшее средство от горестей и заразных заболеваний!..
…Бывал и в Сталинграде, бывал и в Берлине. Наш брат Иван ленив, ленив… ну уж а если его разозлят, тогда спуску не жди! Что статуя в Берлине стоит, так это хорошо, просто так бы статую не поставили! А если рассудить — так незачем, вроде насмешки как будто… Да и нашего брата Ивана не за что винить, озверели, озлобились. Мы все в Берлин-то вступали с таким видом, как будто бы это саранча, которых всех надо уничтожить, всех немцев… Побили много, правда, баб прямо в подъездах ебли и сразу штыком в пузо… Да ничего не поделаешь, немцы тоже наших стариков убивали… Да ведь у них и цель-то была такая — всех истребить… А у нас ведь миссия освободительная… Немцев от немцев освобождали…
…С тех пор и трясутся руки. Ты, малый, не поймешь это, нервное состояние. А все равно никого не виню, ни государство, ни войну. Сам виноват, вот и исповедывался, как Мармеладов перед Раскольниковым. Хе-ххе-ххе! Какой я Мармеладов… Как ты — Раскольников… Хе-ххе… Бывший студент… Может, пойдешь убивать старух, а потом в обморок падать… Хе-ххе-хе… Не выйдет… Теперь уже не выйдет. Теперь старухам почет, пенсия. А молодым — все дороги открыты, и в пивную тоже…
…Я же вввам говорю, что не продавал! Не пррродавал! Не смей хватать, паскуда! Вы у нас для порядка поставлены, а если человек честным трудом…
…Удивительные люди сидят у нас в правительстве! Как будто бы умные, а такие глупости иногда делают… Возьмите хотя эти обеды, банкеты! Все время раньше допускалась такая глупость: человек, который руководит, ест лучше и больше, чем те, которыми он руководит. Это так нелепо! Что даже и сейчас наши руководители больше всего любят эту привычку! Удивительно… Неужели они не чувствуют, до чего это глупо…
…Так что и жизни-то, по сути дела, нет никакой. Пьем — и все. А отчего пьем? На какие деньги пьем? — это, может, и дела никому нет… Может, это я кого-нибудь убил, да теперь вот его и пропиваю, может, я его и не убивал, а просто себя считаю убийцей… Я, может быть, сам девочку из огня вытаскивал, может, она горела и кричала, а я ее вытаскивал… А теперь и… ппропиваю ее… Тут… душа человеческая много знает… от этого обычно и…
…Объедаются, сволочи! Крровушку народную пьют! Соревнуются… заокеанские империи кожу с наррода… А русский — душевно ссвободный человек! Хочу — пью… Хочу — плачу, хочу — в моррду… А у нас не так! У нас, у русских — не так! Захотелось — иди, бери домой, все чинно, по-образованному… главное, чтоб шуму не было, чтоб никто не кричал… чтобы все — тихо, это самое главное…
…Прравильно! Прравильно!! Мы имеем полное право!..
…Даже ссать с третьего этажа запрещают. А в каком это законе написано, что ссать с третьего этажа нельзя…
…Думают, мол, помнить будут… А все одно…
15 мая
«Вы, видящие бедствия над вашими головами и под вашими ногами и справа и слева! Вечно вы будете загадкой для самих себя, пока не сделаетесь смиренными и радостными, как ребенок. Благо дано всем Моим детям, но часто в своей слепоте они не видят его. В своем самодовольном легкомыслии они отворачиваются от Моих даров и с плачем жалуются на то, что у них нет того, что Я дал им. Многие из них отрицают не только дары Мои, но и Меня, Меня, источника всех благ.
Оставьте ваши невежественные мысли о счастье, о мудрости, оставьте все ваши желания, — тогда познаете Меня и, познавши Меня в себе, глядя из великого мира внутри себя на малый мир вне вас, вы будете благословлять все, что есть, и будете знать, что все хорошо и в вас и вне вас».
Криш. (12 ч. ночи)
16 мая
«Не нужно, ведь тебе же сорок лет… Ты поправишься… Это же ты просто заболела…»
«Доченька, не надо… Помнишь, ты покупала елки… Подходила к каждому ларьку, просила самую маленькую и красивую… А потом бросала… Я же тогда всех уговаривала: не надо смеяться… не надо смеяться…»
«Ты ведь знаешь, что болела тогда… я же ведь тебя уберегла… а ты говорила, что я виновата… Плакала, говорила, что тебе стыдно… Помнишь?..»
«Ты ведь меня узнаешь?.. Не нужно так смотреть… Это оттого, что ты заболела… Помнишь, Венька к нам приходил… Ты выпила маленькую-маленькую рюмочку, а потом говорила, что тебе грустно… И все какое-то тяжелое и грустное…»
«А Анна Андреевна вечно будет жить… Упокой, Господи, душу ее страдальческую… Она и сейчас тебя любит… Придет к тебе… А ты ведь тогда и смотреть так не будешь… Смеяться будешь… рассказывать… что ничего и не было… А просто заболела немного… И стало грустно… Да?»
«Узор будешь вышивать… и все поймешь… выздоровеешь… Все будет опять хорошо… как раньше…»
17 мая
— Вот ты говоришь: высшие цели… А ты не думаешь, что существуют умные люди — умные! — а они не понимают, что это значит! Не понимают! Не потому, что не могут! — не хотят! Зачем мне издыхать ради высшей цели, если она меня не воодушевляет?!
— Иногда мне самому становится страшно! Представь себе — я ем! Ем, потому что знаю — если я не буду есть, я не смогу работать! Но если я не смогу работать, я вынужден буду не есть! Кажется — просто! Сомкнутое кольцо — и никакой цели! Понять это просто, а представить себе, прочувствовать станет жутко! Ты говоришь — высшие цели? А зачем они! Серьезно, зачем?
— Встань в мое положение. С утра до пяти вечера ты выгружаешь из печи кирпич. Температура 40–50 градусов. Кирпич раскаленный. На улице, если ты даже урвешь полчаса на отдых, — жарко. Работаешь почти голый, глотаешь испарения горячего кирпича — и все время одно и то же: наклоняешься над кирпичом, берешь, грузишь на тележку, ее отвозят, моментально подвозят другую — у тебя уже кружится голова, грудь жжет, во всем теле ломота, ты еле держишься на ногах — и все равно: наклоняешься, берешь, грузишь, опять наклоняешься…
— Ты подымаешь один кирпич — и знаешь, что за ним пойдет еще семьсот штук. Нагрузил семьсот — начинаешь снова. Ты идешь домой — и знаешь, что завтра с утра ты опять с головой залезешь в эту чертову печь и начнешь все сначала. Вечер дается тебе, чтобы ты мог подкрепить свои силы, поесть, отдохнуть — а завтра…
