Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин
Маша(убеждённо). Если бы я не верила, я бы не поехала сюда.
Шаман(задумчиво). Ты, однако, мешать мне станешь? А?
Маша. Я не буду тебе мешать, если ты будешь добр и справедлив с людьми. Скажи, Ефим... Вот ты спрашивал у духов, куда ушла рыба... А я видела недалеко озеро... Там очень много рыбы. Почему её не ловят?
Шаман. Это священное озеро.
Маша. Священное. Но рыба-то обыкновенная. Люди могли бы её ловить.
Шаман. И рыба в нём священная.
Маша(смеётся). А кто говорил только что, что не верит в святых, в духов? Если рыба священная, почему ты её ловишь? Даже мне приносил вчера.
Шаман(ворчит с угрозой). За головню голой рукой хватаешься! (Уходит.)
Маша. Я, кажется, рассердила его. Его пока ещё рано сердить. И опасно. (Снова заучивает ненецкие слова.)
Шаман, выйдя на улицу, оглядывает убогое селение, которое видел много раз. Всё, что есть, что будет, он знает.
Вот беременная женщина. Муж ведёт её в нечистый чум. Там она будет маяться одна, и никто к ней не подойдёт, пока роженица не «очистится».
Шаман. Что, Катерина, рожать пошла?
Катерина. Пойду, однако. Брюхо назрело. Человек жить просится.
Шаман (не без грусти). Жить... А для чего ему жить?
Катерина (равнодушно). Ты умный. Ты лучше знаешь.
Муж толкает её.
Шаман. Не бей её. Она родит тебе сына.
Муж. Верно – сына? У меня четыре девки. Верно – сына? Устал от девок. Их надо кормить. Им надо искать мужей. Верно – сына?
Шаман. С каких пор ты перестал мне верить?
Муж. Я подарю тебе оленя... двух оленей! Когда родится сын.
Шаман. Ты принесёшь их в жертву. А сейчас приди в мой чум. Я дам для неё рыбы.
Муж. Хороший ты человек, Ефим. Добрый человек! (Уходит вместе с женой.)
У другого чума, под деревом, Григорий снова бьёт Анфису. Та лишь защищает лицо, но молчит.
Григорий. Кто отец этого выродка? (Указывает на люльку.) Говори, кто?
Анфиса. Ты, однако.
Григорий. А может, Матвейка?
Анфиса. Может, и Матвейка. Как знать? В себя не заглянешь.
Григорий. Запор-рюю!
Шаман, усмехнувшись, равнодушно проходит мимо. Из лесу, ещё издали увидав, что бьют Анфису, выбегает Матвей. Отбрасывает Григория. Завязывается драка. Анфиса с восторгом смотрит на Матвея, избивающего её мужа.
Анфиса. Сладкий Матвейка! Молодой Матвейка!
Какая-то старуха несёт к священному дереву малицу, замирает подле него. Прося себе то ли жизни полегче, то ли скорой смерти.
Из школы вдруг опять доносятся «голоса духов» – это Маша завела патефон, слышится «Песня Сольвейг» Грига.
Драка прекратилась.
Ненцы кинулись врассыпную, но уж не так спешно. Как ласково, как необыкновенно нежно говорят с ними эти странные духи! Матвей, увидав, что они бегут, смеётся. Григорий, поднявшись, злобно погрозил ему кулаком, снова спрятался за дерево. Анфиса не побежала, тоже рассмеялась, не понимая, чему смеётся. Рядом с Матвеем ей ничто не страшно. Даже злые духи.
Анфиса. Винка хочешь, Матвей?
Матвей. Крепко он тебя разукрасил. Под глазами-то ровно чернику давили. Больно?
Анфиса (подавая ему кружку со спиртом). Раз обнимаешь пройдёт. Как стемнеет – приду к чёрному камню.
Матвей(выпив). Уходить тебе надо – убьёт.
Анфиса. Позови – уйду.
Матвей. Потерпи эту зиму... если охота удастся – богатый буду. Заберу и Костьку.
Анфиса. Мне и не надо твоего богатства. Мне тебя надо, Матвейка! Позови сейчас. Тошно мне тут.
Матвей. Куда же я позову тебя, Анфиса? Я бездомный. Как волк, день и ночь по земле рыскаю. А ты женщина, и с ребёнком.
