Михаил Салтыков-Щедрин - Том 8. Помпадуры и помпадурши. История одного города
и точно, посмотрел бригадир, видит: граждане хорошие, зажиточные, в бунтах не участвуют, терпеть в состоянии.
— Мы, братцы, ничего! — между тем гуторили «отпадшие», покуда бригадир с Аленкой, сидя на крылечке, щелкали зубами орехи, — чтобы мы супротив общества шли — да это упаси боже! Мы только бунтовать не согласны — это так!
Нет ничего опаснее, как корни и нити, когда примутся за них вплотную. — «Корни и нити» — ироническое обозначение «распутываемых» полицией скрытых «подпольных связей» отдельных «неблагонадежных элементов», фразеологический штамп реакционной публицистики второй половины XIX столетия.
Соломенный город
Впервые — ОЗ, 1870, № 1, стр. 16–27 (вып. в свет 16 января).
Рукопись не сохранилась.
Как и «Голодный город», глава «Соломенный город» повествует о страшных бедствиях — пожарах, постоянно обрушивавшихся на «деревянную» и «соломенную» Россию и, в частности, в высшей степени болезненно давших о себе знать в конце 60-х годов. Однако в «Истории одного города» действие «сил природы» сознательно связывается писателем не только с неразумной «стихией», но и с общим нелепым течением всей глуповской «истории», общим ненормальным устройством всей глуповской «действительности», создавшим благоприятную почву для любых трагедий и неурядиц.
Около петровок — около Петрова дня, который отмечался 29 июня (ст. ст.) и который обычно считался первым днем покоса.
…нимало… не формализировались — нимало не стеснялись.
…на реках вавилонских — начало 136 псалма, в котором говорится о тоске иудеев, находившихся в вавилонском плену и с плачем вспоминавших об утраченной родине.
Беззаконновахо! — мы совершили беззаконие (церксл.).
Но лукавый бригадир только вертел хвостом и говорил, что ему с богом спорить не приходится. — Не исключено, что в данном случае сатирик вложил в уста Фердыщенко несколько измененные слова Александра I, упоминаемые в поэме Пушкина «Медный всадник»: «На балкон печален, смутен, вышел он и молвил: «С божией стихией царям не совладеть».
Посрамихом! посрамихом! — клич, с которым расходились из Кремля после «прения о вере» 5 июля 1682 года раскольники, в ту пору находившие сильнейшую поддержку в стрельцах.
Фантастический путешественник
Впервые — ОЗ, 1870, № 1, стр. 28–32 (вып. в свет 16 января).
Рукопись не сохранилась.
Глава «Фантастический путешественник» посвящена Салтыковым еще одной стороне «глуповско-российской» действительности — торжественным путешествиям «начальства» по вверенным ему «весям», вызывавшим подчас почти такой же переполох, что и стихийные бедствия. Особенно показательно в этом отношении путешествие Екатерины II в Крым в 1787 году, организованное честолюбивым Потемкиным («патроном» бригадира Фердыщенко, как сказано о нем в «Летописце»), когда десятки тысяч людей были насильственно брошены в «Малороссию» для строительства декоративных деревень и «оживления» пейзажа. «Потемкин, <…> — пишет об этом событии сопровождавший Екатерину французский посол Сегюр, — явился здесь столь же деятельным, сколько был ленив в Петербурге. Как будто какими-то чарами умел он преодолевать все возможные препятствия, побеждать природу, сокращать расстояния, скрывать недостатки, обманывать зрение там, где были лишь однообразные песчаные равнины <…> Станции были размещены таким образом, что путешественники не могли утомиться: флот останавливался всегда в виду селений и городов, расположенных в живописных местностях. По лугам паслись многочисленные стада; по берегам располагались толпы поселян; нас окружало множество шлюбок с парнями и девушками, которые пели простонародные песни, одним словом, ничего не было забыто» («Записки графа Сегюра», стр. 192–193). Не удивительно, что, по словам Сегюра, «путешествия двора нисколько не походят на обыкновенные путешествия, когда едешь один и видишь людей, страну, обычаи в их настоящем виде. Сопровождая монарха, встречаешь всюду искусственность, подделки, украшения…» (там же, стр. 135). Заставив «бывого денщика» всесильного князя Потемкина последовать примеру «двора», писатель и показывает его путешествие без «искусственности, подделки и украшений», что особенно подчеркивается отношением к затее Фердыщенко пораженных им глуповцев.
Николин день — 9 мая (ст. ст.).
— Вам бы следовало корабли заводить, кофей-сахар развозить, — сказал он, — а вы что! — «Проблема флота» — в связи с расширением торговли — оживленно обсуждалась в России в конце 60-х — начале 70-х годов. По свидетельству «Северной пчелы» в начале 1869 года, «из множества вопросов, интересующих нашу публику и день ото дня находящих все более и более в ней сочувствия, едва ли не самый важный — вопрос о создании русского торгового флота» («Северная пчела», 1869, № 1 от 2/14 января, стр. 1).
…денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации. — Ассигнации — бумажные деньги, впервые появившиеся в России в 1769 году и сначала свободно разменивавшиеся на золото и серебро. Однако уже к концу XVIII века (время пребывания в Глупове Бородавкина) размен ассигнаций на серебро полностью прекратился, что последовательно привело к их резкому обесцениванию. К началу 40-х годов и до замены их кредитными билетами курс ассигнаций вновь несколько поднялся (3 рубля 50 копеек ассигнациями приравнивались к 1 рублю серебром).
Войны за просвещение
Впервые — ОЗ, 1870, № 2, стр. 369–390 (вып. в свет 18 февраля).
Рукопись не сохранилась.
В главе «Войны за просвещение» Салтыков рассказывает читателю о новой стороне деятельности самодержавно-деспотической власти, направленной на распространение «просвещения» как непосредственно в России, так и за ее пределами. К внутренним «просветительным» войнам, периодически возникавшим в России в XVIII–XIX веках и давшим писателю материал для «биографии» Бородавкина, следует, несомненно, отнести и «войны» за акклиматизацию картофеля, предпринимавшиеся царским правительством при Екатерине II и Николае I, и «войны» за отмену крепостного права на условиях, вызвавших многочисленные бунты «освобождаемых» царем крестьян, и вообще всю политику царской власти в области «прогресса», насаждаемого при помощи насилия сверху. К внешним «просветительным» войнам относятся и многочисленные войны с Турцией — покорение Византии и выход из Черного моря в древнюю «Пропонтиду» (тайная мечта Бородавкина), и войны за покорение Кавказа, и войны в Средней Азии, в которой, как внушалось читателю, «за внешним, вооруженным покорением страны должно идти мирное покорение, <…> постепенное усвоение края русскою культурною силой» (ВЕ, 1869, № 1, стр. 425) и т. д. Невинный, казалось бы, рассказ о внедрении в Глупове горчицы оказывается злой сатирой на общую «цивилизующую» политику русского деспотического правительства, основанную на применении силы, тактики запугивания и сечения.
…дабы… возвращение (sic) древней Византии под сень российских державы уповательным учинить… — «Византия, — писал в связи с экспансией русского царизма на Ближнем Востоке А. И. Герцен, — извечная мечта России, светоч, который еще с X века она никогда не теряла из виду. Византия для восточных варваров — это восточный Рим. Русский народ называет ее Царьградом, царицей городов, городом кесарей. Оттуда пришла его религия: Византия спасла его от католицизма и римского права; Византия, погибая под ударами османов, передала России своего двуглавого орла, орла двойной империи, как приданое одной из Палеологов, ставшей супругой первого московского царя. Петр I и его преемники не могли спать спокойно, им нужен был Константинополь» (А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах, т. VI, изд. АН СССР, М. 1955, стр. 232).
«На Драву, Мораву, на дальнюю Саву…» — неточная цитата из стихотворения А. С. Хомякова «Беззвездная полночь дышала прохладой».
…он даже заготовил на имя… К. И. Арсеньева довольно странную резолюцию. — К. И. Арсеньев — русский историк и географ, автор распространенного учебника «Краткая всеобщая география» (первое издание — 1818 г.); еще один «умышленный анахронизм».
В числе этих потребностей первое место занимала, конечно, цивилизация… — Понятие «цивилизация» или «просвещение» здесь и дальше в «Истории одного города» употребляется Салтыковым с явным ироническим оттенком, — недаром в «Господах ташкентцах» он назовет «просветителем» нового «героя»-«ташкентца», все помыслы которого сводятся к одному слову: «Жрать!! Жрать что бы то ни было, ценою чего бы то ни было!» Этим, несомненно, объясняется и необычное определение Бородавкиным «заграничного» слова «цивилизация» — «наука о том, колико каждому Российской Империи доблестному сыну отечества быть твердым в бедствиях надлежит».
