Облака среди звезд - Виктория Клейтон
Он начал рассказывать мне о Мелани, о том, какая она милая и замечательная, затем об Аннете, его жене, страдающей рассеянным склерозом, до которого ее довела тяжелая работа в адвокатской конторе, о том, как долго она пребывала в депрессии, затем о его доме на Пьюли Оукс, где жилье стоило для них слишком дорого и где с ними еще находилась старая мать Анетты. Ее звали Айви, но Стэн называл ее Айви Грозная, из-за ее скверного характера. Я с интересом слушала его исповедь, и, обнаружив во мне сочувствующего собеседника, он оживленно продолжал делиться подробностями своей семейной жизни.
По пути обратно я поведала ему кое-что и о своей семье. Я отлично понимала, что даже если не принимать во внимание скандал, вызванный арестом отца, жизнь моей семьи была более насыщена интересными событиями, нежели существование Стэна и его родственников. С моей стороны было бы нечестно не пооткровенничать с ним в ответ на его доверительный рассказ. Я говорила в основном о карьере Брона, об ангажементах Офелии, которой сейчас тоже не везло с работой, и о том, что Порция пропала неизвестно куда вместе со своим таинственным незнакомцем.
— Простите, — он встряхнул головой так, что капли полетели в разные стороны, — вы не против съесть по сэндвичу и выпить что-нибудь, чтобы согреться?
Есть мне совсем не хотелось, но отказаться от его приглашения означало бы обидеть его в лучших чувствах, и потому я согласилась. Но не успели мы свернуть к какой-то забегаловке, как из тумана выскочил Дерек и с веселым визгом засуетился вокруг нас. Выходя на прогулку, я надела на него дождевик, который в детстве носили мы с Порцией, и, к моему удивлению, Дерек умудрился не потерять его. Я была так счастлива, что он нашелся, что даже не могла сердиться на него. Пока мы шли назад, нам попалось открытое кафе, где Стэн все-таки купил сэндвичи. Часть их них, разумеется, досталась Дереку.
У меня так поднялось настроение, что в ту минуту я считала Стэна своим лучшим другом. Он попросил у меня разрешения сфотографировать Дерека для своей дочки, которая очень любила собак и всегда интересовалась, как отец провел день.
Когда мы уже собирались прощаться, неподалеку от нас остановилась полицейская машина, и из нее вышли инспектор Фой и сержант Твитер.
Дерек сразу же кинулся к инспектору и приложился грязными лапами к его плащу. Я принесла извинения за это безобразие, но инспектор даже не обратил внимания на досадную неприятность. Так что я опять подумала, что человек он милый и добрый.
— Ваша мама поедет с нами? — спросил он, пытаясь оттереть грязь носовым платком.
— Нет, дело в том, что она поехала на лечение.
— Какое несчастное стечение обстоятельств… — Он так странно посмотрел на меня, что я едва не выложила ему всю правду. — А ваши брат и сестры?
— Корделия поедет с нами. Порция еще не вернулась, у Брона полно дел, он очень занят, а Офелия себя плохо чувствует.
Не успела я договорить, как дверь открылась и на пороге появилась Офелия. В свете тускло горевшего фонаря, бледная и золотоволосая, она казалась сказочно прекрасной феей. На ней было белое пальто и серебряный шарф, а на голове — маленький черный берет. Она остановилась в нескольких шагах от меня, воскликнув:
— Ни в коем случае не подпускай ко мне это отвратительное животное! — На инспектора она не обратила никакого внимания. — Я иду обедать с Перегрином Уолмскоттом, больше ни минуты не могу оставаться в этом склепе. Господи, о Господи! Эти ужасные похоронные венки, эти лица… Что касается Марии-Альбы, то, по-моему, ей тоже пора лечиться, — она в таком мрачном настроении, что к ней подойти страшно.
— Что-то рано вы идете обедать, — я посмотрела на часы, — еще нет шести. Поедем со мной к папе.
— Думаю, мы еще куда-нибудь зайдем — в кино или послушаем музыку, мне необходимо развеяться и прийти в себя.
— Я был бы вам благодарен, если бы вы уделили мне пару минут… — инспектор Фой мрачно взглянул на Офелию — можно представить, что он подумал после моего вранья, будто она плохо себя чувствует.
— Вы?.. — Офелия повернулась к нему, смерив его презрительным взглядом, — она очень умело им пользовалась, когда поблизости появлялся неприятный ей человек.
Инспектор только удивленно поднял брови:
— Я вас надолго не задержу, мисс Бинг.
— Я уже сказала, что ухожу. — Она повернулась спиной к нему и собралась удалиться, но сержант Твитер преградил ей дорогу.
— Давайте не будем играть в эти глупые игры, мисс Бинг, — обратился к ней очень спокойно Фой, — у меня мало времени. Мне необходимо опросить всех членов вашей семьи. Могу вызвать вас в полицию, если вы предпочитаете такого рода встречи. — Он кивнул Твитеру, сержант подошел к машине и открыл дверь.
— Вы что, меня арестовываете? — с вызывающим смехом откликнулась Офелия.
— Советую вам пройти со мной в дом и ответить на мои вопросы.
— Да как вы смеете!
— Вам выбирать.
Что-то в голосе инспектора заставило Офелию одуматься. Она подошла к лестнице и, поднявшись, открыла дверь. Но я не услышала, о чем они говорили, потому что сразу же отправилась проведать Марию-Альбу.
Из столовой доносились голоса Офелии и инспектора, но разобрать, о чем они говорили, было невозможно. Периодически она нервно смеялась. Я взяла с собой Корделию, и мы сели в машину с сержантом Твитером. Через пять минут из дома вышел инспектор Фой.
— Все в порядке! — крикнул он сержанту. — Не будем терять времени, а то придется задержаться до ночи.
Мы с сестрой изумленно переглянулись. У меня сложилось впечатление, что из битвы с инспектором Офелия вышла победительницей, но я заметила, что Фой чем-то рассержен. Даже воротник вокруг его рубашки будто недовольно топорщился. Всю дорогу никто из нас не произнес ни слова, пока машина не проехала сквозь ворота в высокой кирпичной стене. Перед тем как нам разрешили пройти внутрь, охранник несколько раз внимательно оглядел нас.
Мы прошли во внутренний двор, замкнутый с четырех сторон, и я подумала вдруг, что поскорее хочу выбраться на свободу. Мне трудно было представить, как человек мог провести неделю или еще дольше в таком месте и не впасть в отчаяние или не сойти с
