Длиной в неизвестность - Вокари Ли
Сейчас он был тем, кого опасался, будучи ребёнком и кем когда-то боялся стать. Был растерянным, пустым и болезненно вялым, хватающимся за прошлое и совершенно перед ним бессильным взрослым.
Тору хотел, чтобы его не стало.
Он желал этого так часто и так долго, что давно потерял счёт тянущим вниз мыслям. Раз — и случайно выпасть из распахнутого окна, два — оказаться в эпицентре взрыва, три — бором просверлить соблазнительно пульсирующую артерию — и так по кругу, триста шестьдесят пять дней в году и один — в високосный — на то, чтобы удержаться во временной петле ещё на год и понять, что всё, в общем-то, вполне неплохо.
Лежа на кровати, Тору ловил пробивающиеся из-за штор блики. Настоящее выглядело испорченным и грязным, даже собственные руки, в лунной полутьме кажущиеся особенно тонкими и бледными, не вызывали ничего, кроме отвращения. Тору ворочался с боку на бок, пытаясь выбрать позу, в которой действительность будет ощущаться не такой мрачной и удручающей. Подушка касалась лица и жёсткостью царапала кожу. Тору поджал ноги к животу, чувствуя, как внутренности сжимает в мучительном спазме. Его тянуло в прошлое, и он не мог убежать от своих желаний, как бы сильно к этому ни стремился. Самые болезненные воспоминания служили опорой для жизни, мотором, заводящим сердце и заставляющим встречать новый день.
Тору улыбнулся: если он сможет всю жизнь воспринимать своё настоящее как фон, позволяющий чтить далёкое прошлое, то его реальность сможет окраситься оттенками яркости.
***
Тору нерешительно мялся у порога литературного клуба. Из-за двери доносились редкие голоса учеников — в его сердце поселилось беспокойство.
Он не боялся непринятия: чужие насмешки стали настолько привычными, что всё чаще оставались незамеченными. Тору боялся разочароваться в деле, которое с недавних пор начало приносить ему удовольствие, сравнимое с рисованием и снами.
— Акияма-кун, — окликнул учитель Танака, — рад, что ты всё-таки решился. Проходи.
Тору неуверенно шагнул внутрь класса и огляделся: сейчас было проще ощутить себя частью единого организма. Каждый находящийся здесь болел литературой и имел шанс стать выдающимся автором. Наверняка коллекции прочитанных ими произведений хранили в себе сотни книг, о которых Тору даже не слышал. В мыслях образовалась неловкая пауза, ещё больше выводящая его из равновесия.
Танака Иори рассказывал что-то о предстоящих мероприятиях, и ученики внимательно вслушивались в его слова. Ни один человек не отвёл взгляда, не издал ни одного отвлекающего звука. Тору не смог скрыть восхищения: Танака Иори был по-настоящему выдающимся педагогом. Вскоре он и сам втянулся в процесс: в обсуждении не участвовал, всё ещё оставаясь тенью своей неуверенности, но происходящее вызывало у него неподдельную заинтересованность. Никто в классе не взглянул в его сторону; это не могло не радовать, но также доставляло дискомфорт: не могло ли безразличие говорить о том, что его ожидает не самый тёплый приём? Как отнесётся сформированный коллектив к новому человеку, совершенно безнадёжному в вопросах общения?
Учитель Танака закончил говорить, и все воодушевлённо принялись что-то писать. Двое ребят шумно развернули ватман, начали расчерчивать его и делали это до того слаженно, что казалось, будто они занимались этим всю жизнь. Опомнившись, Тору взял карандаш и принялся штриховать бумагу — ему нужно было создать видимость работы, чтобы не привлекать к себе внимание. Он знал, что пришёл в клуб в первый и последний раз.
Тору ненадолго поднял глаза на учителя Танаку и, столкнувшись с ним взгдядами, тут же уткнулся в лист, ставший похожим на поле сорной травы. Рука задвигалась быстрее, штрихи выходили всё более грубыми и твёрдыми. Вскоре лист с шумом порвался — на звук обернулось несколько любопытных глаз.
— Очень, — задумчиво кивнул Танака Иори, подходя ближе, — очень оригинальное решение. Ты действительно талантлив в рисовании, Акияма-кун.
Из глубины кабинета послышался короткий смешок. Тору вздрогнул, пожелав здесь и сейчас провалиться под землю.
— Я не представил вам нового члена нашего клуба, — учитель Танака шумно хлопнул в ладоши, — Акияма Тору, талантливый поэт и художник. Я думал, ему нужно будет больше времени, чтобы раскрыться, но, видимо, ошибался. Удивил, Акияма-кун. Тору с удовольствием поможет нам с оформлением, да?
Тору огляделся: все члены клуба, оставив дела, смотрели прямо на него и ждали ответа. Он быстро закивал, боясь даже вдохнуть: воздух в одно мгновение стал царапающим горло раскалённым песком.
— Это, — едва не заикаясь начал Тору, — это вышло случайно. Я…я придумаю что-нибудь заслуживающее внимания!
Он поклонился, чувствуя, как краснеют уши.
— А это и вправду неплохо, — юноша подошёл к столу Тору и поднял вверх изорванный клок бумаги, — подойдёт сюда, — он приложил лист к нужному месту, — вот так. Отличная работа, Акияма-кун.
Тору замер, вслушиваясь в его слова. Его в самом деле похвалили за случайно созданную ерунду? Или всё происходящее было очередной жестокой насмешкой?
Время стало для Тору текучим золотом: он не замечал его хода, полностью погрузившись в работу. Плакат был готов через час совместного труда, все облегчённо выдохнули и, отдав результат учителю, расселись по местам. Тору смотрел на изящные пальцы Танаки Иори — вены на кисти чуть выдавались вперёд темнеющими дорожками, и ему вдруг захотелось к ним прикоснуться.
Учитель, довольный проделанной работой, предложил составить план подготовки литературного сборника для ближайшего фестиваля. Тору вгляделся в окружившую глаза Танаки-сэнсэя паутинку морщин и не заметил, как потерялся в ней, пропустив объяснения мимо ушей. Кто-то предлагал свои идеи, кто-то, как и он, — молча слушал, беря на заметку обозначившиеся задачи.
— Тогда до завтра, — кивнул учитель, — жду полных сил и новых идей!
Ученики начали расходиться и Тору хотел последовать за ними, но Танака Иори попросил его задержаться.
— Акияма-кун, что-то было не так? Мне показалось, ты сильно нервничал.
— Нет-нет, Танака-сэнсэй! — поспешил ответить Тору. Находиться наедине с учителем было неуютно и, хотя Танака Иори всегда говорил с заботой и без осуждения, ему хотелось как можно скорее покинуть класс. — Всё было замечательно, и мне очень понравилось.
— Волноваться, впервые оказавшись среди новых ребят, нормально, — сказал Танака, — но беспокоиться не о чем. Видишь, Ямамото-кун оценил тебя по достоинству. Ему не так легко понравиться.
Ямамото-кун? Джуничи Ямамото? Третьегодка, чьё имя на слуху у большей части школы? Тору смутился, поняв, насколько был растерянным и невнимательным. Лицо Джуничи сразу показалось ему знакомым, но он до
