Звуки, которые нас окликают - Ольга Владимировна Харитонова
Я никогда не была в них, но показалось — бывала.
Красный кирпич, четыре этажа, тёмные влажные коридоры, запах капустного супа… Откуда в этом что-то знакомое для всех нас?
Подобную шутку сыграли со мной многочисленные путешествия.
Образы людей и мест разных городов накопились в голове и начали причудливо смешиваться, ставя меня в странное положение.
Иногда иду по улице и думаю: мне она кажется знакомой потому, что я тут была, или потому, что видела такую же улицу в другом городе? Иногда я поддаюсь обману и сворачиваю за угол, убеждая себя, что знаю нужную дорогу, но оказывается, что дом, за который я завернула, всего лишь похож на дом в подобном же русском городе, и дорожка ведёт в какие-то тартарары.
Иногда я пытаюсь вспомнить, где находятся магазины и банкоматы, станции метро, музеи и храмы, но снова путаю улицы.
Иркутск похож на Омск, Таганрог на Ярославль, Москва маскируется левым боком под Ленинск-Кузнецкий, а сам он — в свете растущей луны — точь-в-точь Уфа.
С людьми ещё интереснее — мне начало казаться, что почти каждого я где-то видела. Все лица кажутся мне знакомыми, в прохожих мне мерещатся разные люди, находящиеся в данный момент очень далеко от меня.
Несла однажды в поезде кружку с кипятком — от самовара до места 37 — увидела мелкую девочку на боковом сиденье, в наушниках, подумала: это же моя соседка с Красногорска, кажется, Настя. А потом поняла, что Насте той сейчас примерно за тридцать…
Вот и возникли из пустоты красный кирпич и девятый номер.
Лизу на больничной кровати мы признали тогда с трудом. На большом сетчатом полотне, в гнезде из серо-жёлтых одеял, лежало хрупким яйцом белое тельце. Пробуждение её — после ночных мытарств по участку, Центру и больничной палате — было похоже на трудное появление из скорлупы.
Лиза, Наташа, я, мы заняли три железных кресла в коридоре.
Мимо нас в столовую проплывали старики и старушки (из тумана палаты в серость большого холла), «шарк-шарк» наполнялось наше тяжёлое молчание. Что теперь делать? Забрать Лизу из больницы имели право только родители. Мы забрали только мои ключи и куртку.
Странно это — преодолеть такой трудный путь до Омска и не увидеть город. Трудно это — потерять на несколько суток из виду дочь, а затем собирать деньги на самолёт до Омска, искать «Старый Кировск», искать больницу, искать слова.
Пространство коварно, но лишь от скуки.
У одного омского актёра, Александра Гончарука, несколько лет в статусе соцсети висела фраза «Вам меня не надо, а я есть!». Примерно с такими словами из городской пустоты иногда делают шаг дома, которые ты предпочёл бы не видеть.
«КЛАСС» АСТРЕЦОВОЙ
Смотришь неигровой фильм. Записываешь мысли, сразу.
А мог бы не посмотреть — ничего бы не узнал про балет, про стипендию Фетона Меоцци (в «Классе» — Фёдора Ивановича). И про Ваганову, и про всех.
Как много судеб. Все хорошие, все. Талантливый. Маленькая, внимательная. Очень красивый. Сильные.
«Когда люди танцуют вместе, это неизбежный процесс — жениться».
Располневший, машет руками, что-то говорит, но закрыто фоновой музыкой. Потом открывается звук:
«Илюша, делаешь (прыжки) как будто блины печёшь» — стучит ладонями по коленям.
У танцующих в классе влажные шеи, виски, лбы.
Белые футболки, а из воротов — смуглые шеи.
Ступни у белых чешек чёрные. Край ступни и носок — особенно.
«И-и-и раз, вкусная ножка!»
На сцене со второго дня.
Побывав в ролях амуров, дети становятся пажами, несущими шлейфы фей.
По мере взросления их роли меняются.
Много чёрно-белых фото. Лицо чётко, а ступня над головой не в фокусе — кадр остановил в полёте.
На лице напряжение, приоткрытый от усилия рот.
Танцор балета, поднимая ногу, становится треугольником. В пачке — треугольник явнее. Сначала равносторонний, а потом ломаный.
Много чёрно-белых фото, красивых тел, частей тела в воздухе, над головой, в стороне. Кто-то так много тренировался, кто-то так много тренируется. И мы ни про кого не знаем. Только друг друга, а про всех — ничего.
…это история старейшего балетного учебного заведения в России — Академии русского балета имени, — пишет интернет, — Агриппины Яковлевны Вагановой.
Картина задумана как путешествие по классам, …где проходит жизнь педагогов и их учеников… Сегодняшняя реальность переплетается с фрагментами истории училища с момента его основания и судьбами лучших педагогов и воспитанников.
Главными звёздами фильма стали ректор Академии, народный артист России Николай Цискаридзе и народная артистка России Жанна Аюпова. Мемуары Агриппины Вагановой звучат в исполнении народной артистки СССР Аллы Демидовой.
…Фильм «Класс» приурочен к Году балета в России, 280-летию Академии русского балета им. А. Я. Вагановой и 200-летию со дня рождения Мариуса Петипа…
И этот морозный питерский двор…
И почему-то вдруг любишь балет, проникаешься только что узнанным, хочешь глубже, посмотреть своими глазами.
Но в чужом городе не попасть.
Хорошо, что есть фильм.
НЕ ДЕЛАЙ ТАК
Мы сели в поезд в Самаре. Тёплым летним вечером, около двадцати часов.
В вагоне текла своя вагонная жизнь: слева мужики за чаем и газетами, на верхних полках дети с планшетом, худосочная бабуля храпела под простынёю вот тут…
Прошли до своей боковушки посреди вагона — я и моя подруга, ровесница — дотянули по узкому коридору чемоданы на колёсах, бросили на сиденье сумку с продуктами и рюкзаки. Мы путешествуем поездами часто. У нас «загрузка» проходит на автомате, быстро и слаженно: я залезаю на подножки, подруга подаёт мне вещи — всё на верхнюю полку в нужном порядке: чемоданы, ветровки-кофты, рюкзаки, обувь. Сразу же, не спускаясь, я стаскиваю матрасы и подушки с одеялами, разбрасываю по нашим двум полкам комплекты постели. Пара минут — и мы готовы перейти к «Маккофе» с бутербродами.
Неожиданно мужчины из-за газет осудили нас:
— Ты посмотри-ка, — заявили громко и презрительно, в сторону, даже не нам. — Всё-то они сами. Потому и замуж никогда не выйдут.
И чего мы не позволили джентльменам помочь молодым девчонкам? Они нас наверняка заприметили ещё на перроне, подтянули трусы со спортивками, втолкнули поглубже ступни в сланцы. А мы раз — и замуж не хотим. У нас беззащитность и женская слабость в чемодане на самом дне, под джинсами, купальником и большой фарфоровой тарелкой с надписью «Самара», везём домой, бережём до поры-времени.
И я сразу
