Сулейман Велиев - Триглав, Триглав
Солдат окинул их пренебрежительным взглядом и, свирепея, спросил:
- Вы кто такие? Жандармы? Да какое вы имеете право! - И, показав нашивку с фашистским орлом, заорал: - Как вы смеете оскорблять солдата фюрера?
Но сильные руки схватили его за шиворот и подняли.
- Я солдат... - начал он снова. И вдруг, заметив у жандармов отличительные знаки нацистских патрулей, побледнел, растерялся и притих.
Старший патруля повернулся к бледному гражданину, робко стоявшему за его спиной:
- У него купили газету?
- Да. У него, синьор...
Нацист уничтожающе посмотрел на солдата.
- Ты знал, что продавал партизанскую газету?
- Как партизанскую? Я продавал "Иль Пикколо". Я...
- А ну-ка, прочти!
Солдат читал, и глаза у него лезли на лоб.
- А теперь скажи, где ты взял эти газеты?
У солдата пересохло в горле. Он не в силах был произнести ни слова и только показывал рукой в сторону базара. Жандармы потащили его на базар.
Аслана же и след простыл.
Через некоторое время его можно было увидеть около церкви. Тут был всякий народ: кто пришел вымолить у бога прощение за грехи, кто надеялся на исцеление недугов, кто день и ночь молился о встрече с родными и близкими... Инвалиды и здоровые, взрослые и дети перемешались в толпе.
Аслан думал об Аните. Он знал, что рассказ о случившемся на базаре рассмешит ее. Мысленно он благодарил Павло - это под его руководством выпускался партизанский листок, замаскированный под "Иль Пикколо"...
Неожиданно какая-то старушка кинулась его обнимать.
- Джузеппе, сынок! - шептала она. Аслан, оглядываясь, осторожно взял женщину за руку.
- Синьора, я...
Женщина, не давая ему возможности что-либо возразить, продолжала осыпать его поцелуями.
- Синьора... Милая, простите, вы ошибаетесь, - пытался образумить ее Аслан.
- Что ты говоришь? Ведь ты мой сын! Ты не узнаешь свою мать?
- Синьора, я не тот, за кого вы меня принимаете. Но все в Аслане: и рост, и глаза, и улыбка, и губы напоминало итальянке сына. Даже, как ни странно, манера говорить - вскинув голову, смотря прямо в глаза собеседнику...
- Сын мой, я тебя узнала! Я сразу узнала: только ты так размахиваешь руками на ходу...
Аслан забеспокоился - их со всех сторон обступали люди.
- Синьора, синьора я не ваш сын, - повторял он. Старушка в конце концов опомнилась, изумленно посмотрела на него. Сперва ей не хотелось верить словам Аслана, но, почувствовав, что он плохо говорит по-итальянски, она убедилась в своей ошибке. Схватившись за голову, женщина застонала:
- О, как ты похож на него! Когда же вернется мой сын?
- Моя мать, синьора, наверное, тоже терзается, как и вы, ждет... Но что я могу поделать?..
Тогда женщина стала упрашивать Аслана зайти к ней в гости.
- Хоть погляжу на тебя, утешусь.
Аслан давно уже заметил жандармов, которые пробирались к нему, таща за собой протрезвевшего продавца газет... Аслан отошел от старухи, смешался с идущими в церковь. Незаметно достал из кармана крест, повесил на шею. У входа купил свечу, зажег. Входя, как все набожные итальянцы, перекрестился перед изображением мадонны, сделал вид, что целует мраморную плиту. Подумал: "Почти как в кино... Целую плиту, целую крест. Осталось приложиться к ручке святого отца... Правду говорят: если стал мельником, так требуй зерно, Кёр-оглы*.
______________
* Кёр-оглы - герой азербайджанского народного эпоса.
Преследователи его приметили. Бесцеремонно расталкивая толпу, они ринулись к нему. Кто-то отважился, сказал язвительно:
- Напрасно вы ищете здесь кого-то. Он уже поговорил с богом, и господь простил ему грехи его... Опоздали!
Да, Аслан покинул церковь. А вскоре он покинул и окрестности поселка Святой Якоб. Возможно, мадонна ему помогла.
В ДОРОГЕ
Огромный автобус, курсировавший между Триестом и Горицией, отправился наполовину пустым.
На переднем сиденье поместились двое - средних лет немец с почти женским лицом, в очках, одетый в офицерскую форму, но без знаков отличия, и Ежа.
Занятый своими мыслями и заботами, Ежа рассеянно смотрел в окно. Потом, прислушиваясь к разговору пассажиров, оживился. Говорили о каких-то советских партизанах, об ущербе, который они нанесли немецким фашистам. Многие выражали неподдельное удивление - откуда здесь советские партизаны? Другие нарочито равнодушно пожимали плечами: в наше время все возможно.
Ежу так и подмывало повернуться и сказать всем этим людям, которые восхищались партизанами: "Не спешите с похвалами. Вы увидите, чем они кончат, эти советские партизаны. И вы еще услышите обо мне".
Сидевший рядом с Ежей немец попытался завязать с ним беседу.
- Простите, сколько отсюда до Гориции?
- Отсюда? - Ежа подумал немного, прикинул в уме расстояние. - От Триеста до Гориции по железной дороге километров двадцать пять, а по шоссейной - примерно двадцать. Железная дорога разрушена...
- Партизанами? - вскинулся немец. - Так, так... В этих местах, видимо, их много...
Ежа пристально посмотрел на собеседника, явно встревоженного.
- Вы что, недавно здесь?
- Да, - ответил военный.
- Поэтому вас все и удивляет. А мы привыкли и считаем, что ничего особенного нет. Подумаешь, партизаны...
- Это верно, - сдержанно ответил немец и плотно сжал губы, закрыв золотой зуб.
- Но все-таки, конечно, следует быть осторожным, - добавил Ежа, опасаясь, как бы немец не обиделся за неучтивость.
- Ах, поняль! Вы намекаете на мои вещи? Из-за них я можем пострадайт...
Ежа невольно улыбнулся наивности спутника и прошептал ему на ухо:
- Э, синьор, партизаны - не грабители. Они убивают из других соображений.
- О-о, я знаю. Я слышаль - тут действует некий Аслан. Говорят, он имеет обыкновение переодеваться в немецкий форма, и однажды, нарядившись офицером, инспектировал одно из наших войсковых подразделений.
Ежа напустил на себя равнодушный вид.
- Все это разговоры, - сказал он. - Вымыслы.
И опять ему захотелось признаться, что это он, Ежа, едет за головой этого самого Аслана! Но в его положении главное - уметь молчать.
Однако военный не унимался.
- Да, вы угадаль, я тут впервые. Я, вы знайт, я зубной техник, я в военном деле плохо понимайт. Служу недавно. А вот вы похожи на опытный человек. Скажите, когда будут кончать с этими партизанами?
- Трудно сказать. Это очень сложное дело. Понимаете, если говорить точнее, в партизанах состоит большинство населения. Партизаны хорошо вооружены. Многие города находятся в их руках. Триест - последняя наша надежда.
- Интересно... Доведется ли мне увидеть хоть одного из этих шалопай?
- Не надо даже искать, - сказал Ежа тихо, чтобы слышал только собеседник. - Их можно встретить всюду... Может быть, даже в этом автобусе. И не дай бог попасть им в руки. Так что лучше быть осторожным, чем смотреть на них свысока...
- Ужас, ужас! - немец настороженно оглянулся.
Сила, чтобы не рассмеяться, прикрыл глаза, притворяясь, что дремлет. А Ежу эта перемена в немце, эти переходы от беспечности к крайней тревоге рассердили, и он переменил тему разговора:
- Ваша жена, наверное, сейчас о вас беспокоится.
- Что вы, синьор! У меня не было, нет и не будет жены. Я не люблю женщин. - И немец хихикнул.
Ежа удивленно поднял брови, усмехнулся.
- На монаха вы не похожи...
- Я не монах, но и женщина мне не нужна, - сказал собеседник и глупо рассмеялся.
Тогда Ежа что-то сказал ему на ухо - немец засмеялся снова. Сидевший недалеко от них Сила, глядя на женоподобную физиономию немца, подумал: "Теперь и с такими приходится воевать..."
- О, поглядите, какие они высокий! Просто очаровательно! - заговорил немец, тыча пальцем в сторону гор.
Ежа промолчал.
- Гм! - поперхнулся военный. И снова повел речь о партизанах: Говорят, к партизанам идут как будто и неплохие люди...
- Неплохие люди - среди партизан?! Да разве может быть хороший человек партизаном? - возмутился Ежа.
- Кто знайт? Может, и есть такие, - сказал немец.
- Может, вы говорите о четниках? Так это не партизаны. Это - наши люди. Не надо путать одних с другими... Ну, а что касается партизан... - И Ежа, не удержавшись, пустился в разглагольствования: - Я отлично знаю историю этого края. Здешние люди испокон веков занимались шалостями, не давали покоя ни себе, ни другим. Всегда они чем-то недовольны. О, свой народ я прекрасно знаю: он не любит спокойствия.
- Любит свободу! - иронически произнес немец.
- Свобода - понятие растяжимое. Но все должно иметь свою меру... Ну, а что касается хороших партизан-четников, о которых вы говорите, то сейчас они сражаются плечом к плечу с немцами. Ими командует Михайлович.
- Михайлович, - повторил немец. - А-а, знаем. А кто их обеспечивает?
- Снабжает всем необходимым, хотите сказать? - засмеялся Ежа. - Вы же, немцы, и снабжаете. Либо англичане и американцы.
- Англичане, американцы? Как же это может быть? Мы же воюем с ними, а они помогайт четникам, которые сражаются на нашей стороне?!
