Виктория Токарева - Своя правда
Так и Ирина. Выживает любой ценой. Карабкается из ямы вверх и тянет за собой внучку. Тут уж не до политеса. У таких людей, которые карабкаются из ямы вверх, не бывает ни совести, ни чести. Только желание вылезти.
Анна понимала всех. Только вот ее никто не хотел понять. Все только пользуются, как нефтяной скважиной. Но с другой стороны, если скважина существует, то почему бы ею не пользоваться... Нет зрелища печальнее, чем пустая заброшенная скважина.
Это был вторник. Анна запомнила, потому что вторник - операционный день. Анна вернулась уставшая.
Аля сидела перед телевизором и смотрела мультик.
Анна поужинала и поднялась в спальню. Хотелось пораньше лечь, побыть одной, почитать.
В спальне все было как всегда. Кроме одного: на картине "Сестры" к лицам великих княжон пририсованы усы. Это значило одно: Аля пробралась в спальню и хозяйничала здесь как хотела.
Анна спустилась вниз и попросила Ирину подняться.
Ирина поднялась, увидела, но не нашла в этом ничего особенного. Дети любопытны и любознательны. Так они познают мир.
У Анны горела голова. Поднялось давление. Затошнило. Она села на кровать и попросила лекарство.
- Ты чего? - удивилась Ирина. - Из-за этого? Я сотру.
- Ира... - слабым голосом произнесла Анна. - Собери, пожалуйста, свою внучку и отвези ее домой. Чтобы ее здесь не было. Поняла?
Ирина вышла из комнаты.
Алечка сидела перед включенным телевизором, как нашкодивший котенок.
- Говна такая... - напустилась Ирина. - Чего ты лазишь? Чего ты все лазишь?
Алечка задергала губами, готовясь к плачу. Ее личико стало страдальческим. Ирина не могла долго сердиться на внучку. А на Анну могла.
"Подумаешь, барыня сраная..." - думала Ирина, собирая Алечкины вещички.
Если бы Ирина могла, если бы было куда - она ушла бы сейчас вместе с Алечкой навсегда.
Ирина собрала спортивную сумку и вышла из дома, держа Алечку за руку.
Путь был долог. Сначала пешком до шоссе. Потом на автобусе, всегда переполненном. Далее - на метро.
В метро Алечка заснула, прикорнув теплой головкой к бабушкиному плечу. Ирина смотрела сверху на макушку. Волосы были настолько черными, что макушка казалась голубой. К горлу Ирины подступала любовь. Она не понимала, как может Алечка кому-то не нравиться.
Сейчас приедет к Снежане и уложит ребенка спать. А утром поищет работу возле дома - все равно кем, хоть сторожихой. Хоть за копейки, но рядом с семьей.
Снежана открыла дверь.
В Ирину вцепился едкий запах кошачьей мочи.
- Какая вонь, - хмуро сказала Ирина вместо "здравствуй".
Кошка по имени Сара проследовала из комнаты в кухню.
У кошки от лба к подбородку шла белая полоса, деля мордочку на две неравные части, от этого кошачье лицо казалось асимметричным.
- Какая уродина, - отреагировала Ирина.
- Почему уродина? - возразила Алечка. - Очень красивая... - Она кинулась к кошке и подняла ее за лапы, поцеловала в морду.
Было видно, что Алечка соскучилась по дому и с удовольствием вернулась. Маленьким людям везде хорошо. Они не видят большой разницы между бедностью и богатством. Они видят разницу между "весело" и "скучно".
На кухне ужинал Олег. Видимо, только что вернулся с работы. "Много работает", - отметила про себя Ирина.
Олег не вышел поздороваться. Он задумчиво ел, делал вид, что все, происходящее за дверью кухни, не имеет к нему никакого отношения.
- Ты разденешься? - спросила Снежана.
Она не спросила: ты останешься? Об этом не могло быть и речи. Вопрос стоял так: ты разденешься или сразу уйдешь?
- Я пойду домой, - ответила Ирина. - Уже поздно.
Ирина сначала произнесла, а потом уже поразилась слову "домой". Она привыкла к дому Анны и ощущала его своим. Она его прибирала, знала каждый уголок и закуток. Это был чистый, экологичный, благородный дом, запах старого дерева и живые цветы на широких подоконниках.
Анна лежала и смотрела в потолок. Она рассчитывала на Ирину, хотела прислониться к чужой, приблудшей душе. Но чужие - это чужие. Только свои могут подставить руки, потому что свои - это свои.
Может быть, вернуться в Москву? Жить с Ферапонтом? Заботиться о нем. Плохая семья лучше, чем никакой. Это установлено психологами.
Анна встала и набрала московскую квартиру. Услышала спокойный, интеллигентный голос Ферапонта.
- Да... Я слушаю.
- Это я, - произнесла Анна. - Как ты там?
- Ничего... - немножко удивленно проговорил Ферапонт.
- Что ты ешь?
- Сардельки.
- А первое?
- Кубики.
- Хочешь, я приеду сготовлю что-нибудь? - предложила Анна.
- Да ну... Зачем? - грустно спросил Ферапонт.
Анна почувствовала в груди взмыв любви.
- Может, мне переехать в Москву? - проговорила Анна.
- Ну, не знаю... Как хочешь...
В глубине квартиры затрещал энергичный женский голос.
- Ну ладно, я сплю, - сказал Ферапонт и положил трубку.
Анна смотрела перед собой бессмысленным взором. Что за голос? У него в доме баба? Или работает телевизор?
Анна прошла в кабинет, включила телевизор. Фигуристая молодуха с большим ртом энергично рассказывала о погоде, о циклоне и антициклоне.
Анна стояла с опущенными руками. А вдруг все-таки баба? Тогда возвращаться некуда. Остается вот этот пустой дом, затерянный в снегах.
"Хоть бы Ирина скорее вернулась", - мысленно взмолилась Анна.
Она легла, попыталась заснуть. Но в мозгах испортилась электропроводка. Мысли коротили, рвались, прокручивались. И казалось, что этому замыканию не будет конца.
Где-то около двух часов ночи грюкнула дверь.
"Ирина", - поняла Анна, и в ней толкнулась радость. Стало спокойно. Анна закрыла глаза, и ее потянуло в сон, как в омут. Какое это счастье - после тревожной, рваной бессонницы погрузиться в благодатный сон.
Наступила весна. Солнце подсушило землю.
Ирина сгребала серые прошлогодние листья и жгла их. Плотный дым шел вертикально, как из трубы.
В доме раздался телефонный звонок. Ирина решила не подходить. Все равно звонят не ей. А сказать "Нет дома" - это то же самое, что не подойти. Там потрезвонят и поймут: нет дома. И положат трубку. Ирина продолжала сгребать листья. Звонок звучал настырно и как-то радостно. Настаивал.
Ирина прислонила грабли к дереву и пошла в дом.
- Слушаю! - недовольно отозвалась Ирина.
- Позовите, пожалуйста, Джамала! - прокричал голос. Этот голос она узнала бы из тысячи.
- Какого еще Джамала? - задохнулась Ирина. - Ты где?
- Я в Москве! Мне вызов пришел. Слушай, мне не хватает на операцию. Мне больше не к кому позвонить.
- Сколько? - крикнула Ирина.
- Две штуки.
- Рублей?
- Каких рублей? Долларов.
- А ты что, без денег приехал? - удивилась Ирина.
- Они сказали, в Америке дорого, а у нас бесплатно. Я привык, что у нас медицина бесплатная...
- А когда надо?
- Сегодня... До пяти часов надо внести в кассу.
- Ну приезжай...
Ирина не раздумывала. Слова шли впереди ее сознания. Как будто эти слова и действия спускались ей свыше.
- Приезжай! - повторила Ирина.
- Куда поеду, слушай... Я тут ничего не знаю. Привези к метро. Я буду ждать.
- Ладно! - крикнула Ирина. - Стой возле метро "Белорусская". Я буду с часу до двух.
- А как я тебя узнаю? - крикнул Кямал.
- На мне будет шарфик в горошек. Если я тебе не понравлюсь, пройди мимо.
Кямал странно замолчал. Ирина догадалась, что он плачет. Плачет от стыда за то, что просит. От благодарности - за то, что не отказала. Сохранила верность прошлому. Ему действительно больше не к кому было обратиться.
Ирина бежала до автобуса, потом ехала в автобусе. Ее жали, мяли, стискивали. Какие-то цыгане толкали локтем в бок.
Наконец Ирина вывалилась из автобуса. Направилась к метро. И вдруг увидела, что ее сумка разрезана. Ирина дрожащими пальцами расстегнула молнию. Распялила сумку. Кошелька нет. Две тысячи долларов - все, что она заработала за восемь месяцев, - перешли в чей-то чужой карман. Сказали: "До свидания, Ирина Ивановна". Двадцать щекастых Франклинов помахали ей ручкой: "Гуд бай, май лаф, гуд бай"... В глазах помутилось в прямом смысле слова. Пошли зеленоватые пятна. Чувство, которое она испытала, было похоже на коктейль из многих чувств: обида, злоба, ненависть, отчаянье и поверх всего растерянность. Что же делать? Ехать на "Белорусскую" и сообщить, что денег нет. Деньги украли. Тогда зачем ехать? Кямал ждет деньги, от которых зависит ВСЕ. В данном случае деньги - больше чем деньги.
Ирина остановила машину.
- Куда? - спросил шофер, мужик в возрасте.
- Туда и обратно, - сообщила Ирина.
Мужик хотел уточнить, но посмотрел в ее лицо и сказал:
- Садитесь.
Ирина вбежала в дом. Кинулась к письменному столу. В верхнем ящичке лежала груда янтарных бус, под бусами конверт, а в конверте - пачка долларов. Наивная Анна таким образом прятала от воров деньги. Думала, что не найдут. Если воры заявятся и сунутся в ящик - увидят бусы, а конверт не заметят.
