Русские дети. 48 рассказов о детях - Роман Валерьевич Сенчин
И вот начиналось: в тазу под краном сверкают живые помидоры и бойкие огурцы, свежий хлеб нежно вздыхает на столе, стыдливые сыры тайком пускают слезу, мытая зелень молча ждёт, а угли в мангале тихо урчат, шепчут и подмигивают, помогая мясу румяниться на шампурах.
И дядя Михо уже поднимает свой первый любимый тост – «всё поровну, всё пополам»:
– В древности Тбилиси был город, в котором всех и всего было поровну – счастья и несчастья, людей и животных, еды и питья. Если, к примеру, три человека выходили из города в западные ворота, то с восточной стороны обязательно входили три других человека…
– А если три коровы и два ослика? – спрашивал самый маленький.
– Тоже.
– И цыплята? – уточнял непоседа.
– И цыплята, и котята, и поросята были у Бога на полном учёте!.. Всё!.. Бог любил наш город и хотел, чтобы в нём всего было поровну… – Михо в винном порыве погружался в детали: – Вон, видите, кошка сидит – Писо, Писо, Писуния?.. И даже последняя кошка стояла у Бога в ведомости!.. И если кто-то умирал – то в ту же секунду где-то в городе тут же рождался другой человек. И что самое главное – люди и звери говорили на одном языке!
Он пережидал удивлённые вздохи и почтительные предположения, какой же это был язык, и таинственно повторял:
– Общий язык! Все понимали друг друга, а значит, и любили!.. Но вот однажды, когда любовь стала очень уж сильной, посмотрели люди вокруг, видят: всё хорошо, всё спокойно, все дружно живут и трудятся. И решили тогда люди и до неба дойти, чтобы и там свой порядок навести…
– И с Богом познакомиться? – предполагал смышлёныш.
– И это тоже, конечно, – соглашался Михо-дзиа. – И вот начали они строить башню, чтобы до неба добраться… Посмотреть, какая там погода, как дела, всё ли в порядке, что и как там, с ангелами поздороваться, архангелу крыло по жать… Да… Вот… И так хорошо строили!.. Все вместе!.. Ослов и быков не надо было понукать – они сами носили грузы. Верблюды возили в бочках раствор. Кошки месили тесто для лаваша. А собаки сами резали овец и жарили шашлыки!.. И вот так хорошо они строили, что Бог увидел это сверху и испугался: вот, думает, люди сюда залезут и Меня на землю стащат или, чего доброго, вообще убьют – от них всего ожидать можно, Мои дети, по себе знаю… И Он, испугавшись, взял да и разбил общий язык на много-много разных язычков, чтобы люди перестали понимать друг друга…
– И что – язычки полетели? Как птицы?
– Вот именно – разлетелись по сторонам, не поймать. И что дальше?.. А то, что все по своим углам разбежались, всё растаскивать стали, стройматериалы разокрали, быков разворовали, овцы стали бродить без хозяев, пока их не перерезали волки. И начались с тех пор бесконечные войны, склоки и драки – что чьё, кто куда и кто откуда. А Бог сидит себе наверху в безопасности и рад – пока люди на земле грызутся, у Него там, на небе, всё спокойно!
– Хитрый Бог!
– Спрятался!
– В прятки играет!
– В казаки-разбойники!
– Да, и стало на земле всё совсем не поровну, – вставлял с вялой угрюмостью Вано (который после пятилетней отсидки мало верил в хорошее).
Дядя Михо молчал некоторое время, смотрел на него, а потом довольно жёстко отвечал, явно продолжая какой-то их старый, нам неведомый разговор:
– Может быть. Да, может быть, там всюду так. Но у нас во дворе всё будет по-прежнему, как было – поровну и по-братски… А кому не нравится – может идти, никто не держит. А будет так: если у тебя нет – я тебе дам, если у меня нет – ты мне дашь, если у него нет – мы ему дадим…
– А если у Писунии нет – ей тоже дадим? – спрашивал самый маленький, играя с кошкой.
– Обязательно, а как же – она же с нами живёт, мышей ловит, пользу приносит. Вот, дай ей этот кусочек!.. Так жили наши предки. Так и мы должны жить. Ты, Вано, сам хорошо знаешь: кто к нам с радостью придёт – того вином встретим, пусть радуется с нами, такой гость от Бога. А кто со злом явится – того мечом встретим: пусть уходит восвояси, откуда пришёл, – этот гость от чёрта!
– Лучше мы сами куда-нибудь убежим! – говорил вдруг несмышлёныш, на что Михо-дзиа внушительно качал головой:
– Нет, нам бежать некуда. За нами – Кавказ. А Кавказ – это хребет мира! – Он звонко шлёпал себя по шее. – Он не даст показать врагам спину. А если надо – то и укроет в пещерах, спрячет и спасёт. А что творится там, в сумасшедшем мире, – нас не касается. Тут, – он тыкал в землю, вызывая наш интерес к травинкам меж камней, на которые указывал его волосатый палец, – тут, в этом дворе, всё должно быть поровну, по-братски и по-человечески. За это выпьем!
И стаканы сдвигались в звенящий букет. И начинались долгие общие дворовые предания – о том, как в революцию меньшевик Коция прятал у себя соседа-большевика Гено, а потом всё происходило наоборот – когда пришли красные, большевик Гено прятал у себя семью убитого меньшевика Коции; как во время войны кормили и поили в подвале семью болнисских[16] немцев, пряча их от выселения в Сибирь; как старая ведьма Бабулия сняла джадо с Джемаловой дочки; как чей-то дядя вынес из огня чью-то бабку; как летом ночью в одну из квартир стали лезть воры и больная Амалия, сидя у окна, застучала крышкой от горшка, закричав громовым голосом: «Заряжаю ружьё, сейчас стрелять буду!» – чем повергла воров в бегство; как мой дед-врач полвека избавлял от болезней всех соседей с их родственниками и знакомыми, так что на Пасху и Новый год двор превращался в птичий базар от кур, поросят и баранов, доставленных благодарными больными. А когда доходило до рассказа о том, как в молодости на охоте Вано спас Михо от раненого вепря («Вот так уже кабан стоял, клыки как у слона были, я как пульнул из двух стволов, один жакан в голову попал, а другой прямо в сердце!..»), то даже нам, детям, было ясно, что сейчас пришло время выпить за хорошие воспоминания.
В зоопарке
Конечно, нехорошо кормить бегемота
