Работа легкой не бывает - Кикуко Цумура
Она приготовила мне чашку чая, затем надела очки-хамелеоны, висевшие у нее на шее, и принялась просматривать – видимо, запись наших разговоров. В безропотном ожидании того, что она собиралась мне сказать, я задалась вопросом, сколько ей лет. Судя по морщинкам на лице и руках – за шестьдесят. Манеры у нее были удивительно мягкие, она совершенно не производила впечатление человека, всю жизнь трудившегося в поте лица, но когда я объясняла, с какими проблемами, связанными с людьми, я столкнулась на прежней работе, госпожа Масакадо посочувствовала мне и сказала:
– Да, люди – это же самое важное, правда? Можно смириться даже с недостаточно высокой зарплатой, если тебя устраивают люди, с которыми работаешь.
Этими словами она дала мне понять, что в сфере труда у нее имеется более чем солидный опыт.
– Здесь говорится, что в качестве основания для ухода вы сослались на личные причины.
– Да, это так.
В Интернете я читала, что ссылаться на «личные причины» допустимо в самых разных обстоятельствах. Даже когда подаешь полноценное заявление по собственному желанию, сообщалось в статье, добрые старые «личные причины» выручат тебя в большинстве случаев. В чем бы ни было дело – в наличии босса, отпускающего язвительные замечания по твоему адресу каждые полчаса, в том, что тебя обвинили в исчезновении документа, упомянутого в должностной инструкции, но никогда не существовавшего, в том, что твои коллеги распускают про тебя мерзкие слухи или на тебя возложили вину за несостоявшуюся сделку только потому, что ты отказалась сходить выпить с сотрудником компании-клиента, – словом, какой бы ни была конкретная ситуация, «личные причины» – то, что тебе нужно. И все же в моем случае «личные причины» на госпожу Масакадо не подействовали.
– Вы не могли бы объяснить подробнее? Возможно, это поможет мне подыскивать для вас работу в будущем.
На самом-то деле я запаниковала, так как эти причины оставались неясными даже для меня самой. Работа с наблюдением была, в сущности, неплоха, но в ней чувствовалась обременительность и вовлеченность, с которыми, как мне казалось, я не в состоянии справиться. Может быть, она просто не подходила для человека, который хронически пережевывает подолгу каждую мысль. Я сомневалась, что когда-нибудь проникнусь к этой работе чувствами, которые явно испытывал к ней господин Сомэя, к тому же я от природы не столь исполнительна, как госпожа Оидзуми. Мне было ясно, как такие люди способны выполнять эту работу, оставаясь в здравом уме, но вместе с тем я понимала, что у меня от нее рано или поздно съехала бы крыша.
– Я обнаружила, что мне трудно так долго просиживать за письменным столом. Со всеми сверхурочными рабочий день у меня получался чрезвычайно длинным. – Я неловко потупилась, наконец придумав причину, озвучить которую показалось легче любой другой. – Работа в самом деле замечательная, но у меня создалось впечатление, что если бы я осталась на ней, то в результате лишь причинила бы беспокойство компании.
– Вот так, да? – отозвалась госпожа Масакадо. – По-моему, невозможно знать это наверняка, пока не попробуешь.
И то правда. Я поняла, что придется добавить убедительности моему доводу словами «оказалось, что это непросто с физической точки зрения», чтобы одержать победу.
– Было примерно так: сначала ничего не происходило, а потом драматические события внезапно посыпались одно за другим. Такой темп просто не по мне.
– Ясно. Вы ведь, если не ошибаюсь, обращались за работой вроде наблюдения за выделением коллагена, а в найденной работе драматизма оказалось больше, чем вам хотелось бы. За это прошу меня простить.
– Нет-нет!.. То есть, в сущности, работа была именно такой, какую я и просила, и то, что я не смогла удержаться на ней, – исключительно моя вина, – начала извиняться я в ответ на извинения госпожи Масакадо.
– Суть вопроса – в желании устроиться на работу, как можно менее богатую событиями?
– Да, пожалуй. В идеале события того или иного рода могли бы случаться время от времени, но только не слишком внезапно.
– Вы по-прежнему считаете офисную работу лучшим вариантом из возможных?
– Да, – решительно подтвердила я. И восхитилась наглости, с которой потребовала офисную работу, едва успев посетовать на то, как трудно постоянно сидеть. Но я рассудила, что лучшей стратегией сейчас будет задрать планку как можно выше, а потом в случае необходимости понемногу опускать ее.
Госпожа Масакадо открыла другую папку и принялась быстро листать ее содержимое. «Да ни к чему вам это», – мысленно сказала я ей. Это не значило, что ей незачем искать для меня работу – скорее, что не стоит проявлять такое рвение. Однако эта женщина поразительно терпеливо выслушала мой рассказ о том, каким сильным было физическое и психологическое выгорание на моей давней работе, так что ничего, кроме рвения, от нее и не следовало ожидать.
– Здесь есть одна, которая, пожалуй, могла бы представлять интерес, – сказала госпожа Масакадо, поворачивая папку ко мне и зачитывая описание вакансии. – В объявлении говорится, что у них временная нехватка персонала, поэтому они подыскивают кого-нибудь срочно. Они указали продолжительность – «от одного месяца до неопределенного времени, в зависимости от внутриорганизационных потребностей».
Я придвинула к себе папку и вчиталась в объявление. Зарплату предлагали примерно такую же, как за работу с наблюдением, но медстраховку предоставляли только взятым в штат постоянным сотрудникам.
– Предполагается некоторое разнообразие, но в целом это спокойная и стабильная офисная работа, – сказала госпожа Масакадо. – По-моему, как раз такую вы ищете.
– Вдобавок ко всему этому я попросил бы вас еще кое о чем, – произнес заведующий отделом господин Кадзетани, который собеседовал меня, и его лицо приобрело странное выражение. – Я хотел бы, чтобы вы приглядывали за госпожой Эригути.
«Все это», о котором упомянул господин Кадзетани, составляло суть моей новой работы, а именно – писать рекламные тексты для аудиороликов, предназначенных для конкретного автобусного маршрута. Мой первый рабочий день, думала я, а меня уже нагрузили очередным наблюдением.
– С госпожой Эригути какие-то проблемы? – спросила я.
Не считая меня, она была единственной сотрудницей того же отдела, следовательно, несла ответственность за мою подготовку. Домой она ушла ровно в пять. Значительно моложе меня, она держалась миролюбиво и в целом казалась достойной доверия.
– Можно сказать, что есть, а можно – что нет.
Господин Кадзетани переплел пальцы, с рассчитанной серьезностью положил на руки подбородок и взглянул на меня снизу вверх. Его неожиданно пышная шевелюра наверняка была попыткой выглядеть моложе своих лет – в первый свой день
