Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - Гвен Купер
Гомер не знал не только о своей слепоте, но и о том, что, по всем прогнозам, он должен был чувствовать себя ущербным и не усердствовать понапрасну. Не ведая об этом, он совал свой носик всюду, куда только мог дотянуться. Чем бы я ни занималась, он неизменно должен был быть в центре событий. Если я наводила порядок в шкафу, Гомер возился рядышком, «перебирая» стопки старой одежды или копошась в коробках. Если я нарезала бутерброды, Гомер цеплялся за мои джинсы (он и теперь предпочитает джинсы любой другой одежде) и, перебирая коготками, карабкался на кухонную стойку. Если я присаживалась на диван, Гомер не успокаивался, пока не добирался до моей макушки и не устраивался сверху. Он не слазил до тех пор, пока я могла держать голову прямо. Котенок все еще носил свой конус. Как-то вечером, поймав наше с ним отражение в темном провале окна, я даже испугалась. Оттуда на нас взирало некое футуристическое создание — получеловек-полукиборг. Нередко случалось, что Гомер, как и всякий котенок, засыпал за каким-нибудь своим кошачьим занятием. При этом он сжимал в коготках украденный клочок бумаги или обнимал миску. Так слуги в «Спящей красавице» были зачарованы вместе с ней и впали в летаргический сон, продевая нитку в игольное ушко или досаливая суп в котле.
Неутомимый исследователь, Гомер освоился удивительно быстро. Нам с Мелиссой оставалось лишь удивляться, как через каких-то два дня он уже свободно передвигался повсюду. Котенок дал маху один-единственный раз, когда, по нашему с Мелиссой наблюдению, не на шутку разыгрался в погоне за хвостом, будто тасманский дьявол. Из-за этого малыш совершенно потерялся в пространстве. В подобных случаях стук, с которым он бился коническим воротником о стену или ножку стола, как эхо колокола, разносился по всему дому.
Первое время мы с Мелиссой давали Гомеру волю во всем. Во всем, кроме одного — застольных манер. Необходимость субординации и дисциплины мы с ней поняли в тот вечер, когда решили приготовить ужин на двоих и разделить его в компании котенка. Едва мы расселись по разным концам дивана, как Гомер тут же запрыгнул следом. Он бесцеремонно забрался прямо в мою тарелку и набросился на то, что лежало поближе.
Происходящее напомнило мне сценку из «Сотворившей чудо»[6], когда до прибытия Энн Салливан Хелен, обходя семейный обеденный стол, таскала кусочки еды изо всех тарелок. Такое поведение мне показалось однозначно неприемлемым, и я решила пресечь его на корню.
Решительно подхватив котенка на руки, я опустила его на пол. Свои действия я подкрепила твердым: «Нет, Гомер!»
Гомер задрал голову назад и в сторону — жест, который я вскоре научилась безошибочно распознавать. Означал он вот что: по моему тону котенок пытался угадать, чего именно я добиваюсь. Эту позу он примерил несколько раз, словно переспрашивал. А затем исторг истошный, идущий откуда-то из глубин, раздирающий душу вопль: «И-и-и-и-у!» Должно быть, для его производства понадобились все кошачьи силы.
Положив две лапки на край дивана, он повторил еще раз: «И-и-и-и-у!» Теперь его вопль выражал неподдельное возмущение.
Мы с Мелиссой едва удержались от гомерического хохота, однако остались непреклонны. «Нет, говорю!» — повторила я еще раз.
Обратив к нам мордочку, Гомер посидел так еще с минуту. Он словно ждал, что вот-вот мы смилостивимся над ним. Но, не дождавшись, горестно вздохнул и поковылял к своей миске в другую комнату. Поступь его была нарочито неспешной, словно таким образом он сообщал нам: «Ну и не надо. Я и без вашей еды обойдусь».
* * *Таков был первый дисциплинарный урок, который мы преподали Гомеру. А закрепить его следовало как можно быстрее. Ожидалось нашествие близких друзей, у которых появился такой прекрасный повод для визита, как знакомство с нашим котейкой. Гомер, если что-то и любил больше всего на свете, так это знакомиться с новыми людьми. Вот только эти самые люди позволяли ему все, на что он был горазд. Незаметно для себя Гомер оказался на попечении огромной семьи. «Нет заботливее на свете тех, кто этого хотят: теть и дядей в котсовете, что в ответе за котят». Для краткости мы с Мелиссой окрестили всю честную компанию «Советом семи нянек». Туда входили бесчисленные крестные, которых хлебом не корми — дай стянуть с тарелки кусочек тунца, индейки или хотя бы тефтельку и незаметно переправить ему. Кроме того, все члены этого союза считали своим долгом заваливать Гомера игрушками как из своего детства, так и специально приобретенными в кошачьих отделах окрестных зоомагазинов. Эти игрушки немилосердно гудели, жужжали и звякали колокольчиками на все лады. Словом, они влекли и манили своей способностью производить звуки. Все, и я в том числе, исходили из убеждения, что игрушки со звоночками и пищалками больше подходят слепому котенку, чем разноцветные перышки и финтифлюшки.
А вот церемония представления должна была проходить по строго установленной форме. Иначе Гомер вместо дружеского расположения выказывал настороженность. Поскольку усы у него попадали за дужку конуса, движения даже под самым носом Гомер не ощущал. Значит, его могла испугать рука, протянутая к нему из ниоткуда, если только она не принадлежала мне.
Посему для знакомства был разработан целый ритуал. Вначале я должна была взять нового человека за ладонь и провести наши руки под носом у Гомера. Он улавливал мой знакомый запах и понимал, что сопутствующий запах одобрен «мамой». Тогда котенок был готов дружить. Физический контакт был для
